– Но Мэтт! – настойчиво и вместе с тем устало произносит Лиззи, уже в который раз доказывая свою точку зрения. – Самолёты – самый безопасный вид транспорта в мире. Вероятность того, что пассажир, севший в самолет, погибнет в авиакатастрофе, составляет примерно один к восьми миллионам. Это как если бы ожидать, что все некроманты и темные друиды и в самом деле были под гипнозом, как утверждали в суде. Если пассажир будет садиться каждый день на случайный рейс, ему понадобится сорок раз пережить Николя Фламеля, чтобы погибнуть!

Я ещё раз убеждаюсь, что лучший друг не сможет сделать Элизабет счастливой. Тот порой просто не понимает, о чём она толкует. И сейчас он выуживает из всего доступного объяснения только одно слово.

– Погибнуть? Вот как раз этого не хватало. Лучше порталами. Прогуляемся, мир посмотрим.

Лиззи мило закатывает глаза, и я невольно улыбаюсь на эту привычную реакцию. Да, Мэтт конечно тот еще ловелас. Красив, высок, был весьма популярен до войны, а сейчас тем более. Но при всех его достоинствах, его мозг вряд ли был больше грецкого ореха. В него помещались разве что разговоры о магическом футболе, девушках и жратве. Он редко принимал чужую правду за истину и мог сильно обидеться, если его старались переубедить. Сложный человек, да, но он был нашим другом.

И порой мне кажется, что друзей, как и родственников, не выбирают.

И сейчас, когда в сознании дверь с именем Лиззи открылась настежь, впуская в тело поток сладостной дрожи от одного взгляда на то, как двигаются её нежные губы, как она елозит по стулу, как откидывает со лба непослушный локон, я готов поддержать лучшего друга. Я хочу отправиться в эту поездку.

Путешествие через половину планеты предстояло нелегким и полным опасностей, но это давало возможность мне окончательно определиться со своими чувствами к подруге.

Понять есть ли шанс у той похоти, что стреляет от паха к мозгу и обратно стать настоящим чувством. Плюс я смогу отсрочить их с Мэттом медовый месяц, чтобы и они поняли, подходят ли другу другу.

Эгоизм или благородство, я не знаю, но и менять решение не собираюсь.

Так уж привык, и порой даже Лиззи с трудом может меня переубедить. Вот сейчас ничего не переубедит во мне болезненного желания забрать ее из этой шумной гостиной, целовать до потери пульса. Целовать, пока она не начнет задыхаться и не раскроется передо мной, пока сама не направит мой член в себя.

Ничто не переубедит во мне этого порочного желания, кроме разума что кричит: нужно выждать, нужно понять, а на самом ли деле Лиззи любит тебя, или это просто иллюзия, вызванная последствиями заклинаний в бою.

Поэтому я решаю привлечь внимание, и все привычно обращают свои взгляды на меня.

– Лиз, Мэтт прав. Мы должны проветриться, посмотреть мир, перед тем как предстанем перед твоими родителями. Что-то мне подсказывает, что разговор с ними будет тяжёлый.

Все смотрят на меня недоуменно, особенно Мэтт, выпучивший голубые глаза.

– Мы? – он делает вид, что не понимает и слова. Обычно у него это хорошо получается.– Мы, – подтверждаю, не сводя взгляда с напряженного лица друга. Жаль не обладаю ментальной магией, чтобы на уровне сознания донести до Мэтта, что Лиззи он так просто не получит.

***

Как вы думаете, правильно в этой ситуации поступает Деймон, по сути напрашиваясь в эту поездку?

Спасибо, что читаете! Ваша Малена!

Глава 4

Все начинают в недоумении переглядываться.

– Ты же не думал, что я оставлю своих лучших друзей без поддержки, финансовой в том числе. Путешествие порталами, как я понимаю, удовольствие не из дешёвых. Ещё еда (её не создашь из воздуха) и место для ночлега. Думаю, Лиззи больше не захочется спать в палаточном городке.

Подруга же сидит, не шелохнувшись, и даже откладывает книгу, что в моем понимании означает, что она внимательно слушает и даже запоминает мои слова. Наизусть.

Но сейчас вид её несколько смущённый, (такой Арр, сексуальный: эти глаза, прикушенная губка)

Я снова корю свою недальновидность, что не овладел даже поверхностной ментальной магией.

О чём она думает? Почему так смотрит, стискивает бедра, почти незаметно заламывает руки.

– Деймон, но у меня есть деньги, и я бы не хотела затруднять тебя, – наконец произносит Лиззи и от ее голоса, такого мелодичного в паху, пульсирует сильнее.

– Да, друг. Тебе нужно отдохнуть, – напоминает Мэтт, с непривычным для него энтузиазмом, поддакивая подруге, которую почти все годы ни во что не ставил, но я молчу.

Хм… Сейчас даже стало интересно, а откуда в нем появились к ней чувства. Да еще так внезапно.

Я также замечаю, как миссис Кроули недовольно поджимает губы, после слов сына. Кажется, о ростках чувств, что пробились во мне сквозь плотный слой мозга, догадываюсь не только я.

Остальные же Кроули смотрят на всё происходящее с долей иронии, словно находятся в театре и наблюдают за актёрами.

Мэтт даже розовеет, на лбу бьется жилка от недовольства. Он даже дышит чаще. Он прекрасно знает про упрямство победителя Маркуса и кажется понимает, что пока я рядом он не сумеет урвать сладкую вишенку Лиззи. Понимаю его неприятие, но здесь уже ничего не поделать.

– Вот и отдохну с лучшими друзьями, тем более что Мэтт не будет брать у тебя денег. Правда Мэтт? – интересуюсь я и поднимаю брови в ожидании ответа, не обращая внимания на резкое понижение температуры в комнате.

– Ну… – на этот раз Мэтт мнется. Разговоры о деньгах никогда его не радовали. Семья из шести человек никогда не баловалась излишествами. – Я думал, ты займёшь мне, пока нам геройские выплаты не назначили. Ну или Джошуа.

Черт, а про брата, что был владельцем антикварного магазина, да и вообще скользким человеком я и забыл. А он тут, сидит тихонько – очередную гравюру рассматривает.

Джошуа фыркает, поднимая свои сальные глазки, но, поймав грозный взгляд матери, спокойно объясняет свою позицию.

– А кто вообще говорил про эти ваши геройские? Я понимаю, если отсыпят Деймону, ну или Лиззи. Сомневаюсь, что без неё, братец, вы бы вообще выжили. Но ты сражался на том же уровне, что и все остальные. Ты просто защищал свою жизнь и свою страну. А на деньги от магазина не рассчитывай. Их там почти и нет. Война длилась год! Кому ты думаешь нужны были мои безделушки?

– Но они обязаны! – с жаром рычит Мэтт, вскакивая и расправляя плечи. – Мы ради страны чуть не подохли, пока ро…

Договорить слово «роки», (камни с осколками души Маркуса), о которых мы решили не упоминать, он не успевает. Лиззи решительно наступает Мэту на ногу, а я сужаю глаза, давая понять, что лучше бы друг заткнулся.

Совсем сбрендил?

– Ну, если Деймон собирается ехать, тогда действительно стоит воспользоваться порталами, – неуверенно и из-за того медленно высказывается моя умница, чтобы никто больше не ждал продолжения фразы насупившегося Мэта.

Тот же обречённо, тяжело садится, скрипнув стулом и исподлобья на меня смотрит, иногда переводя взгляд на Лиззи.

Я одобрительно киваю Элизабет, наблюдая за её колебаниями. Что же ты мечешься, детка. Что же тебя гложет?

Ведь, если ты любишь Мэтта, то мое присутствие не будет помехой. А если нет? А если внутри тебя такое же пламя, что ощущаю сейчас и я. Такое же желание подойти к тебе и накрыть губы у всех на виду. Целовать, взять прямо здесь, забыться в твоих нежных руках.

Но я молчу, не двигаюсь, жду ее реакции, ее решения.

Одно её слово, и я никуда не поеду, но она высказала своё мнение, раздражая тем самым своего, так называемого, парня и вселяя надежду в меня, разгоняя кровь по венам еще быстрее.

Но Мэтт редко соглашался так быстро с тем, чем недоволен. Он прекрасно знает, что затащить Лиззи в кровать при вездесущем мне будет задачей не из лёгких.

Во время войны так и не вышло, хотя я еще не планировал соблазнить подругу, просто не хотел, чтобы друзья торопились, ведь погибнуть мы могли в любой момент. А сейчас все изменилось. Я рад, что не дал Мэтту сорвать девственность Лиззи своими грубыми манерами.

– Ну и ладно. Ты же займёшь мне денег, Дэймон? – не слишком вежливо и дружелюбно интересуется Мэтт. .

– Конечно, друг, – довольно иронично усмехаюсь я. Но спешу разочаровать повеселевшего  Мэтта. – Но я всё равно поеду с вами.

Глава 5. Элизабет

– Да зачем?! – почти рычит Мэтт и до синяка сжимает мою коленку. Он хотел было сказать что-то ещё, но Дэймон его перебивает:

– Лиззи, ты же не против?

Мэтт пытливо переводит взгляд на меня, тогда как все остальные уже давно занимаются своими делами. Даже Джоанна со странно покрасневшим лицом, недавно спустившаяся вниз, сидит за перелистыванием какого-то романа, хоть и внимательно слушает.

Мне дико интересно, о чем думает это красавица. Получилось ли у нее повлиять на решение Дэймона, физически, как она и планировала?

На меня продолжают давить взгляды лучших друзей. Одним я одержима до сих пор, готовая ради него даже умереть, а другому благодарна за то внимание и любовь, что он мне дарит. Если честно, интерес такого красивого и популярного парня с гривой русых волос, в которых порой блестят солнечные пряди, для меня лестно и неожиданно волнительно.

Да, мы были друзьями, но как девушку он заметил меня только на рождественском балу, где я, наконец, вспомнила о пользе платьев и о том, что на голове помимо хвоста можно сделать что-то еще.

В то время, как Деймон обсуждал с одним из наставников тактику будущих действий Маркуса, Мэтт утащил меня сначала танцевать, закружив в современном ритме, прижимаясь своим тренированным телом, а потом и вовсе под омелу.

Он не был любимым, но был родным и таким близким, таким предупредительным. И будь я тогда чуть доступнее, не думай я тогда о Дэймоне и его черных, блестящих в свете канделябров, волосах, точно бы оказалась с задранной юбкой в одном из заброшенных кабинетов замка Стоунхендж.

И сейчас эти двое требуют сделать выбор. Но я не могу его сделать. Я не могу находиться в дали от Дэймона, но и разрушать отношения, с любящим меня Мэттом не хочу.

Поэтому я решаю вспомнить о своей внутренней воительнице, о том, как стращала будучи старостой младшекурсников, а порой и забывающих о приличиях, друзей.

Вскочив со стула, скинув перед этим руку Мэтта со своего колена, я строго на него смотрю и цежу сквозь сжатые зубы:

– Я бы хотела немедленно обсудить с тобой один важный вопрос. Наедине. Надеюсь, никто не возражает? – стреляю глазами в Дэймона.

Тот хмурится, словно хочет воспротивиться моему требованию, но секунду спустя качает головой.

Мэтт же в свою очередь обречённо вздыхает, но поднимается весьма бодро, метнув перед этим, полный раздражения взгляд на лучшего друга.

Мы идем в ту же спальню, из которой некоторое время назад вышла другая парочка.

Не успеваю я открыть рот, чтобы возмутиться хамскому отношению Мэтта к лучшему другу, как он толкает меня на узкую кровать и наваливается сверху, увлекая в глубокий, такой жадный поцелуй.

– Лизз… – хрипит он, языком лаская плоть за губами.

– Мэтт, ты с ума сошел, – упираюсь руками в твердую, мускулистую грудь, невольно млея от родного запаха. – Внизу твои родители, и Джаонна, и Дэймон.

– Ты же сама хотела поговорить, – усмехается он, рукой задирая мне юбку, поглаживая бедро, и ловко, слишком ловко раздвигая ноги, устраиваясь между ними, упираясь в лоно своей чересчур выпирающей ширинкой.

За год войны я так и не дала ему, того что он хочет. Боялась. Тем более в то время, я еще не была готова дать окончательный ответ на его внимание. Но в Битве он показал себя настоящим борцом и я поняла, что хочу быть с ним. Раз другое невозможно. Две недели после войны мы ходили вокруг до около.

Теперь же, все изменилось. Он ловил моменты, когда я оказывалась одна и буквально, хотел взять меня штурмом. И так бы и случилось, но в этом многолюдном доме невозможно остаться наедине, больше чем на пару минут.

Так что я без сомнений поддаюсь навстречу настойчивой ласке его губ, обняв за шею, пока он мокро вылизывает мою. Тем не менее, я помню про цель нашего рандеву.

– Разговаривать лучше стоя, – с придыханием напоминаю я, невольно двигаясь навстречу Мэтту, толкающемуся в меня твердым членом через несколько слоев ткани. – Так лучше… информация воспринимается.

– Я же слушаю, – шепчет он, освобождая мою небольшую грудь из тонкого лифа. Мэтт сразу втягивает в рот, торчащий явно не от холода, сосок, заставляя меня прогнуться в пояснице и вспоминать о важном разговоре на грани невозможного.

Говорят, аппетит приходит во время еды. Вот и я обычно весьма холодная к такого рода играм, могу воспламениться именно в процессе оных.

– Лиззи, – слышится бурчание Мэтта, который первым решил вспомнить о нашей проблеме, при этом сильнее вдавливая в меня молнию джинс. Дрожу от предвкушения. – Я думал, между нами всё ясно!

– Конечно, Мэтт! – выдыхаю со стоном, когда его губы снова жалят мне грудь, оставляя еле заметные болезненные следы. – Но мне не нравится, что ты ставишь меня в такое неудобное положение. Я не помню, чтобы давала тебе повод думать обо мне неприлично.

С раздвинутыми ногами, ты еще говоришь о приличиях?

Признайся уже, что и сама не раз хотела отдаться Мэтту. Готова была увести его в ближайший лесок, наложить звуконепроницаемые заклинания и предаться страсти на природе, как животные. Но стыд, и непонятная вина перед чувствами к Деймону до сих пор сдерживают твой неуёмный, порочный пыл.

А может все дело в метке, что навсегда поставит на тебе первый возлюбленный? Это значит, что все дети рожденные, даже не от этого мужчины, будут невольно иметь его черты.

– Не давала, – соглашается Мэтт, продолжая изводить меня круговыми движениями своих крепких бедер. Но это тон далек от страстного шепота. Мэтт зол. Его голова продолжает оставаться весьма холодной. Собственно, и я не теряю нить разговора, даже поддаваясь на чувственное удовольствие, что домашним вином растекается по телу.

– Деймону с нами нечего делать. Ты же знаешь, как я тебя хочу. Хочу сделать тебя своей, хочу жениться на тебе. Хочу снять с тебя, уже… влажное белье, – его рука ползет по бедру, а пальцы мигом находят влагу между ног. – Хочу взять тебя медленно и нежно. Сначала. Потом поставить раком и просто вытрахать, чтобы в голове не осталось ни одной заумной мысли.

Его грубые слова не обижают. Наоборот. Картины предстоящих игр, распаляют и без того возбужденный мозг.

– О, Мэтт, – неосознанно выстанываю я, когда его пальчик начинает потирать горошинку клитора, а другой неглубоко проникать внутрь.

– Хочешь кончить? – шепчет он в ответ и начинает активно двигать пальцами и тянуть ртом сосок. То один, то другой. – Помнишь как пару дней назад, мне пришлось даже закрыть рот тебе поцелуем, чтобы ты не разбудила весь дом. И я бы трахнул тебя прямо в ванной, если бы не спустившая пить мать. – Ну, хочешь кончить?

– Очень, очень хочу, – выгибаюсь я, пока он активнее трахает меня пальцем и усиленно трет клитор, возводя все мои чувства на новый уровень страсти.

 Еще, немного, еще совсем немного.

– Пожалуйста, шепчу, хныкаю сквозь стон, облизывая языком пересохшие губы.

– Тогда скажи Деймону, чтобы остался. Скажи ему, что он лишний!

Спасибо, что присоединились к чтению! Ваша, Малена ^_^

Глава 6. Деймон

Даже не знаю радоваться или огорчаться беспечности друзей. Не закрыть двери и даже элементарные заклинания оглушения поставить так, что любой мало-мальски сильный волшебник сможет его снять.

Хочу отодрать друга от Лиз, пнуть его под зад, чтобы его руки больше не смели дотрагиваться до такого желанного тела.

И я бы так и сделал, но вижу как изгибается сама Элизабет, как приоткрывает нежные губы, как тихие, еле слышные стоны срываются с мягких, сочных губ.

Такой я не видел ее никогда.

Такой предстает она перед Мэттом, который даже не пытается насладиться даром, смаковать его, а просто грубо втирается ширинкой в ее промежность, оставляет отметины на нежной, полупрозрачной коже. В этом мягком свете кажется, что она сияет и блестит от пота.

Несмотря на ревность и желание отвернуться, я не мог не смотреть на то, как Лиз закатывает глаза от удовольствия, когда рука Мэтта пробирается между их тесно прижатыми телами, не мог не смотреть как нежные тонкие пальчики любимой сжимают ткань рубашки. Не мог, потому что так легко представить, как все это делаю я.

Или даже… мы с Мэттом вдвоем. Такие порочные мысли возникали всего раз или два, но были погребены под тоннами стыда и других ответственных эмоций.

Я теряюсь в собственных фантазиях, а в следующий миг вижу как Внезапно Лиз отталкивает Мэтта, да еще так сильно, что тот просто валится с узкой кровати.

В чем дело? Сделал больно? – думаю я, уже готовый взорваться гневом и вломить другу, но вдруг замираю, слыша разговор.

– Мэтт! Ну сколько можно! Я устала повторять. Он не должен оставаться один! Он хочет ехать!

– Да не будет он один! У него есть мои родители! Джоанна! Вся Британия молится на него! – не сдается Мэтт, лихо поднимаясь на ноги и снова наступая на подругу.

– Они ему никто! Уж прости, Мэтт, – тут же примирительно она говорит, когда он обиженно напрягается. – Я уважаю твоих родителей! Но они все ему никто. Мы его семья, а он – наша.

Я почти млею от удовольствия, когда слышу столько тревоги и нежности по отношению ко мне. На моем лице неосознанно расцветает улыбка, которая, впрочем, быстро исчезает, когда я вижу как сама Элизабет двумя руками обхватывает напряженное лицо Мэтта и нежно целует в губы.

Мэтт никогда не был скромником, поэтому его рука тут же находит упругую плоть ниже спины и сильно до вскрика сжимает, одновременно углубляя поцелуй, делая его почти животным. Новый спазм ревности и возбуждения скручивает низ живота, заставляя член момент рваться к друзьям.

– Так может, мы его и в кровать к нам положим?! – грубо рычит Мэтт и крепче прижимает Лиз к себе, толкается пахом между ее ног, да так, что она охает и с глупой улыбкой смотрит вниз, облизывая при этом губы. Это движение губ может спасти и «Титаник», предварительно растопив злополучный айсберг, поэтому и Мэтт смягчается.

Свои желания прилечь к ним в кровать я упорно стараюсь затолкать поглубже.

– Не отталкивай меня. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, – Мэтт нависает над маленькой Лиззи почти касается её губ. Уже нежнее.

– Мы обязательно что-нибудь придумаем, – шепчет Лиз, поглаживая его спину и сама, манящим движением кончика язычка проводит по губам Мэтта, заставляя вздрогнуть от предвкушения, как его, так и меня.

Кто же знал, что она такая соблазнительница.

Смотреть и дальше, как Мэтт целует Элизабет, при этом томиться от болезненной острой жажды присоединиться к друзьям я больше не хочу.

Пламя любви в сердце быстро превращается в тлеющие угли ревности, дым от которых до слёз застилает глаза. Лишний друг, то есть я поднимаюсь в свою спальню, снимаю рубашку, брюки, умываюсь в ванной и ложусь в кровать.

Отсчитываю секунды до появления друга.

Он приходит через тысяча двести секунд. Звук его тяжелых шагов по деревянному полу отдается во мне головной болью. Скрипит кровать.

– Спишь?

Я не хочу разговаривать, не хочу даже видеть Мэтта. После того как дамоклов меч в виде связи с темнейшим из некромантов перестали довлеть надо мной, я начал размышлять.

И я понял, что не всегда Мэтт был хорошим другом. Чаще даже вставлял палки в колеса. Особенно, когда пожелал в какой-то момент сдаться Маркусу, и даже ушел из лагеря.

Да, вернулся, но зародил семя недоверия со стороны других наших друзей.

Сквозящие в нём бахвальство и завистливость ставили под большой вопрос их будущую дружбу.

– Не сплю, – всё-таки отвечаю я и поворачиваюсь, открывая глаза.

 Свет луны высвечивает напряженное лицо Мэтта, а его взглядом можно резать гранит.

– Ты же понимаешь… – заговаривает без предисловий Мэтт. – Тебе же не обязательно ехать.

– Потому что ты этого не хочешь? – напрямик спрашиваю, хотя это и так было понятно.

– Ну не то чтобы, – отводит он взгляд и снова возвращает его мне. – но Лизз здесь стесняется трахаться. Я подумал о возможностях этой поездки, а при тебе будет всё то же самое…