Редактор Наталья Кулагина

Дизайнер обложки Мадина Малаш

© Мадина Малаш, 2018

© Мадина Малаш, дизайн обложки, 2018

ISBN 978-5-4474-7248-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Мая

День выдался прохладным. Я почувствовала это, когда ветер пробрался сквозь кофту и моя кожа покрылась мурашками. Наверное, я слишком долго пробыла на улице. Солнце уже садилось, а я до сих пор не могла отойти от надгробия отца. Минуло три месяца со дня его смерти. А мне все кажется, что это случилось только вчера. Я до сих пор так и не отошла. С того самого дня, когда я осознала, что его больше нет, я потеряла всякий смысл своего существования. Того пьяного водителя, конечно, посадили, но от этого легче не стало. Ведь отца все равно не вернуть. Мы были очень близки. И эта утрата сильно сказалась на моей жизни. Краски дней становились для меня все темнее. Я уже не помню, когда в последний раз радовалась и смеялась.

Гладиолусы, лежавшие еще с прошлого моего визита, почти высохли. Их лепестки скукожились на холоде, а потемневший стебель сбросил все листки. Я свернула увядшие цветы в пакет и положила на их место свежие. Папе они нравились.

Сэт жалостно проскулил и потерся своей головой о камень. Я очень хорошо помню, как папа подарил мне этого славного щенка на мой тринадцатый день рождения. Он приоткрыл крышку соломенной корзины, и оттуда высунулась забавная мордашка.

– Это сибирский хаски, – произнес отец.

Пес был белый, только черный носик выделялся, а на шее красовалось «родимое пятно» серого цвета. Мы сразу привязались друг к другу. Лучший подарок из всех. Этот мохнатый комок приносил мне столько радости! Он всегда смотрел игриво и все время вилял хвостом, подпрыгивая и весело лая. А сейчас Сэт смотрел на меня очень грустными глазами. Он любил отца. Папа часто брал его с собой в Джуно, где пес мог почувствовать родной климат. Конечно, в Ванкувере было прохладно, но мой питомец временами все же скучал по Аляске. Теперь все изменилось. И мы оба сильно скучали по отцу.

Я бы и дальше простояла на этом кладбище, если бы не пронизывающий холод.

– Пойдем, дружок, – позвала я Сэта, направляясь к выходу.

Он поскулил немного и последовал за мной.

Тим

Ее посещения зачастили. Я в очередной раз лишь проводил ее взглядом. А так хотелось большего.

Я чувствовал, что ее переживания усилились. Ее лицо постепенно теряло былое сияние. Она перестала улыбаться. Иногда ее посещают ужасные мысли, хотя сама она в этом не признается. Не к добру все это, надо что-то делать…

– Тебе не кажется, что ты должен быть в другом месте?

Мои мысли прервал голос за спиной.

– Кай.

– Тим, что ты делаешь? – его голос звучал озадаченно. – Неужели у тебя нет других хлопот?

«Нет», – хотелось мне ответить, хотя это был бы обман. Меня ждало столько дел! Однако она для меня важнее всех. Я мог бы объяснить ему все, но не при таких обстоятельствах. Поэтому я старался держаться с ним на расстоянии и выдавать как можно меньше информации.

– Я беспокоюсь.

– А не должен, – оскалился он.

– Да, это должен делать ты.

Мои слова прозвучали почти как обвинение.

– Перестань, – Кай подошел ко мне ближе, – с ней все в порядке.

Я взглянул в его глаза и не увидел ничего, кроме спокойствия. Или, может, это безразличие. Да… ведь он так мало знает. Ему еще столькому надо научиться. Но спорить с ним я все же не стал.

– Как скажешь.

Продолжать диалог было бессмысленно. Поэтому, не дождавшись дальнейших комментариев Кая, я оставил его там, на кладбище, в надежде, что он за мной не последует. Для меня главное, чтобы он не мешался и не путался под ногами. Мой приоритет сейчас – она. У меня плохое предчувствие. Мне что-то подсказывало, что нельзя спускать с нее глаз.

Мая

Мы с Сэтом дошли до дома к полуночи. Я завела его во двор, но сама задержалась возле калитки. У меня было странное ощущение, мне не хотелось идти домой. Я закрыла за Сэтом калитку и направилась в неизвестность вдоль малоосвещенных улиц. Спустя пятнадцать минут ноги привели меня к местному бару – заведению, пропитавшемуся мужским потом, спиртом и сигаретами. В обычные дни я бы обошла его стороной. Но сейчас мне хотелось поменять обыденный, приевшийся мне антураж.

Обстановка в баре была оживленной. Я надеялась, что в такой чуждой атмосфере мне удастся отвлечься. Но ошиблась. Как только я уселась за барную стойку, вернулась та же острая боль в области живота и горечь в горле. Начало казаться, что это состояние будет преследовать меня до конца моих дней. Логичнее было бы выплакаться в чье-нибудь плечо, но сейчас мысль утопить свое горе выглядела привлекательнее.

– Добрый вечер. Что будем?

Бармен вытирал бокал, покачивая головой в такт музыке.

– Текилы. Голд.

– Сию минуту.

Он поставил передо мной стопку с золотой жидкостью. Не медля ни секунды, я тут же опрокинула ее. И как бы я себя ни сдерживала, моментально из моих глаз предательски покатились огромные капли слез. Я и забыла, когда в последний раз плакала на публике. Бармен, увидев такую картину, пополнил мой стакан со словами:

– За счет заведения.

Даже после немалой порции алкоголя боль никак не утихала. Внутри меня образовывалась пустота. И она все росла и росла. Казалось, будто меня скоро не станет…

– Дружище, повтори-ка еще пивка нам.

Неподалеку послышался приятный мужской голос. Осматривая пространство, пока бармен выполнял заказ, незнакомец остановил свое внимание на мне. Увидев мое состояние, он вновь обратился к бармену:

– А девушке двести грамм хорошего виски, неразбавленного.

Он улыбнулся самой обаятельной улыбкой. Затем, взяв свои бокалы, прошептал мне на ушко:

– Надо уметь отпускать любимых. Если они ушли, это еще не значит, что они не в лучшем мире.

Сказав это, он как ни в чем не бывало направился к своему столу, где сидела толпа молодых ребят.

Я подумала, что мне послышалось. И сочла, что большое количество спиртного просто смешалось с моей кровью и породило галлюцинации.