Пучеглазка и Смешинка

Жили-были в одной избушке-норушке две лягушки.

Одна была пучеглазая и зелёная, а вторая серенькая и смешная. Поэтому и прозвали их Пучеглазка и Смешинка.

И были они очень и очень разные.

Вот как-то ранним весенним утром стал накрапывать дождик. Пучеглазая сестрица проснулась от этого монотонного легкого шума дождя и, чуть нахмурившись, проговорила:

– Ну вот, опять сегодня не поквакать на природе, дождь всё испортил!

Услышав ворчание сестрицы, серенькая Смешинка проснулась и, раскинув свои длинные лапки, сладко потянулась после ночного сна.

Затем она посмотрела на Пучеглазку, улыбнулась и начала успокаивать сестрицу.

– Утро, кваак, всегда доброе! Не расстраивайся, сестрица! Эти прекрасные и прозрачные капельки омоют уставший от пыли воздух. И он станет снова свежим и чудесным! И всё вокруг наполнится благодатным ароматом свежести!

– Ты всегда что-то придумываешь! – с недовольным видом пробурчала Пучеглазка.

И громко зевнув, она опять завалилась набок, чтобы подремать ещё немножко.

А серенькая Смешинка не стала сидеть в своей избушке-норушке. Она решила отправиться на утреннюю прогулку под этим мокрым весенним дождиком.

На озере было очень тихо. Мошки разлетелись по своим потаённым домикам. Веселые рыбки порой выскакивали из воды, радуясь прозрачным капелькам. А дождик всё капал и капал в озеро, растворяясь в своей родной водной, кристально-чистой стихии.

Капельки дождя как будто играли с рыбками, тихо напевая свою дождливую песенку:

Дождичек крапает крап-крап-крап!

Капельки капают – кап-кап-кап!

Всё омывается дож-ди-ком!

Рыбки купаются с зон-ти-ком!

Смешинка застыла, очарованная тоненькими звонкими переливами мелких капелек, моросящих по зеркальной поверхности этого небольшого озера.

Именно здесь сестрицы-лягушки любили проводить всё своё свободное время.

– Ква-ква, кваак замечательно! – с восхищением проквакала Смешинка Дождику – Ах, кваак красиво ты поёшь свою чудесную песенку!

Смешинка была наполнена необыкновенной радостью!

Всё в природе радовало её, потому что она умела замечать только самое лучшее в окружающем её мире.

Пучеглазка же заметно отличалась от своей сестрицы не только внешне, но и своим поведением и отношением ко всему. Ей виделось всё в другом, более мрачном свете.

К тому же, она была старшей и считала себя умнее. И при каждом случае всячески старалась напомнить об этом своей сестрице.

Но Смешинка, слушая ворчливое кваканье старшей сестрицы, только улыбалась. Она совсем не обращала внимания на её ворчливый тон.

И когда у Пучеглазки в который раз портилось вдруг настроения, то Смешинка заботливо старалась поднять его, и развеселить сестрицу.

Она умело переводила внимание своей сестрицы на что-то хорошее. Уж очень она любила её – Пучеглазку.

Ни Смешинка, ни Пучеглазка не знали что такое одиночество.

А вот, например цапля, которая жила неподалёку, почти всё время неподвижно стояла в полном одиночестве среди зарослей прекрасного камыша. Она часами стояла так и печально глядела в одну и ту же точку.

– Наверное, она так одинока, что даже никого вокруг себя не замечает – всегда удивлялась Смешинка, издалека наблюдая за цаплей, и почему-то не решаясь приближаться к ней.

Гладя на гордо стоящую цаплю, Смешинка радовалась, что Пучеглазка всегда была рядом с ней.

Они ведь были всегда вместе – и жили вместе в одной избушке-норушке, и вместе ловили комариков, вместе весело квакали, и вместе плавали или сидели на очаровательной кувшинке.

А иногда даже загорали на солнышке, среди ярких, игривых бликов, отражающихся на водной глади озера.

Эти прекрасные минуты Смешинка очень любила. Любуясь и наслаждаясь природной красотой, она всегда делилась радостью со своей сестрицей, с восхищением говоря о том, как удивителен этот замечательный мир!

На что в ответ слышалось привычное:

– Ничего прекрасного я не нахожу! Сегодня солнце очень жаркое, и вода слишком тёплая!

Однако и в пасмурную погоду Пучеглазка говорила, что в хмурый день и жить-то скучно, и что серое небо, отражаясь, делало озеро невероятно мрачным и холодным.

Так и жили две сестрицы, пока однажды не случилось событие, самое, что ни есть, страшное…

Купались они как-то, как обычно в озере, около своего родного берега, играя с мелкими рыбками в догонялки.

И тут Пучеглазка вдруг нечаянно прыгнула на кувшинку, которая находилась очень близко к зарослям камыша.

Увидев её рядом с цаплей, которая по-прежнему стояла неподвижно, как камыш, Смешинка замерла, предчувствуя что-то недоброе.

Она крикнула Пучеглазке:

– Сиди на месте, дальше не прыгай!

Но Пучеглазка, как всегда, возразила:

– Ну, вот ещё! Почему я должна сидеть?!

И прыгнула дальше.

Цапля тут же схватила Пучеглазку своим длинным предлинным клювом за заднюю лапку – как раз в тот момент, когда лягушка, прыгая с одной кувшинки на другую, пролетала в воздухе над водой.

Затем Цапля ловко подбросила бедную лягушку вверх, и, открыв свой длинный клюв, приготовилась поймать свою пищу.

Смешинка, не секунды не мешкая, очень быстро прыгая с кувшинки на кувшинку, приблизилась к Цапле, и, оттолкнувшись, сделала огромный прыжок прямо на спину проголодавшейся птице.

Цапля от неожиданности чуть покачнулась в сторону, и Пучеглазка, пролетев мимо клюва, упала в воду.

Смешинка тут же закричала сестрице:

– Спасайся! Скорее, к дому!

И они быстро-быстро, не чуя задних лапок, проплыли под водой в свою избушку-норушку.

И даже уже дома, сидя и раздувая свои щёки, бедные перепуганные лягушки всё никак не могли отдышаться.

Но немного времени спустя, немного придя в себя, счастливая Пучеглазка вдруг обняла свою сестрицу!

Наверное, в первый раз в жизни она призналась Смешинке:

– Как хорошо, что у меня есть ты, сестрица! Ты такая замечательная и добрая, такая умная, такая внимательна и заботливая!

Она говорила ещё много-много прекрасных слов о том, как всё-таки хорошо жить на свете.

Всё вдруг стало для неё удивительным и восхитительным в один момент.

С тех пор они вместе радовались и дождику, и солнышку, и рыбкам, и вода всегда была необыкновенно приятной, а озеро родным и тёплым.

После этого случая Пучеглазка стала внимательной и осторожной, научилась радоваться и ценить жизнь.

Вот ведь как бывает…