Чайник закипел, булькая водой. Из тостера со щелчком выскочили прямоугольники хлеба. Осторожно, чтобы не обжечься, их подхватила худая женская рука с длинными пальцами. От узкого, несколько костлявого запястья и до локтя шла черная татуировка из вьющихся роз – настоящее произведение искусства. Тату-мастер, к которому Мирославу привел близкий друг Антон, оказался виртуозом.

Мирослава и Антон познакомились в студенческие годы. Сначала они долго переписывались в социальных сетях, обмениваясь музыкальными рок-композициями, пока не решили встретиться в одном из московских баров. С тех пор их отношения потекли волнообразно: сначала они занимались сексом, не имея никаких требований, потом общение сходило на «нет» – у каждого появлялись новые партнеры, но… они снова возвращались друг к другу и однажды поняли, что стали просто близкими друзьями. Им было хорошо попивать по вечерам виски со льдом, когда Антон забегал в гости после работы, и вести задушевные беседы о «бывших».

В свои двадцать пять у Мирославы за плечами был университет по туризму, несколько паршивых работ не по специальности и, наконец, спокойная должность в дешевом туристическом журнальчике. Смешно сказать: Славка писала статьи о различных странах, расхваливая архитектуру и невероятные достопримечательности, но сама никуда, кроме Турции и Египта в далеком детстве, не летала. Разве что проводила летние каникулы в Украине у тетки.

Когда ей стукнуло восемнадцать, родители окончательно перебрались туда, а Мирослава осталась в Москве, в одном из тихих спальных районов.

Из окна девятого этажа открывался прекрасный вид на парк. На кухонном столе стоял ноутбук, а закипевший чайник ждал, когда же из него польется кипяток, и Слава заварит чашечку фирменного кофе с ароматом шоколада и апельсина, а не «дешевки» из сетевых кофеен.

На экране ноутбука был открыт вордовский документ с новой статьей: «Жизнь одна! Путешествуйте, стремитесь к неизведанному и скорее собирайте чемодан – новые впечатления и селфи ждут вас…»

– Хоть сейчас набить это на моей будущей гробовой плите. Такими темпами я точно никуда не полечу, – пробормотала девушка и с недовольством кликнула мышкой по крестику, отправив документ начальнику.

Главному редактору журнала «Дальняя дорога» было все равно, какие розовые сопли и сумасшедшие идеи сочиняли авторы статей. Важными для него оставались две вещи: чтобы продажи не падали и журнал не закрыли. А подписчики с покупателями, которые не могут себе позволить путешествия, продолжали тратить деньги на «глянцевую библию», где писалось о невероятной, полной красок и приключений жизни, к которой они, возможно, никогда не прикоснутся. Мирослава тоже покупала такие журналы – не каждый месяц, но бывало. И сейчас это чтиво лежало стопочкой в туалете, чтобы в раздумьях, листая страницы, она смотрела на любимые красоты Исландии и Шотландии, а потом нажимала на кнопку сливного бачка. И вместе с водой и средством для очистки унитазов ее мечты спускались по сточным трубам туда, откуда им не вернуться обратно.

Время от времени девушка тяжело вздыхала, немного грустила, но продолжала мечтать: однажды она действительно побывает там, куда авиабилеты стоят баснословных денег, а проживание и питание еще дороже.

Так случилось в прошлом месяце. Скопив кое-какую сумму, взяв в долг у Антона и у близкой подруги Насти, Слава впервые вошла в офис турфирмы и оплатила поездку в Норвегию. В путешествии она набралась впечатлений и сделала множество фотографий для будущих статей.

Но долг, казалось бы, близкой подруге омрачил возвращение из отпуска. Вместо двадцати тысяч у Славы попросили проценты и добавили, что иначе ей несдобровать, и ее мордашку как следует разукрасят.

Она вернула Насте двадцать тысяч переводом на банковскую карту, вычеркнула ее из списка друзей и быстро сменила дверной замок, потому что у бывшей подруги был запасной ключ. На некоторое время Антон поселился у Славы – как оказалось, не зря. Однажды вечером, с деревянной битой на плече он встретил парочку недотеп, вздумавших заявиться к Славе от Насти за процентами. Антон разъяснил парням, кто и куда пойдет, если приблизится к его женщине, хотя это было громко сказано, потому что они давно не спали вместе. Однако сложно не испугаться брутального мужика с рыжеватой бородой, всклоченными волосами и черными во всю голубую радужку зрачками. Накачанные руки бывшего любовника покрывали татуировки, как у настоящего викинга, на лице замерла хищная улыбка, а от остекленевшего взгляда стоящей рядом Мирославе было не по себе.

Неугодные вмиг ретировались и больше не появлялись.

«Лучше быть должной кредитной карте, чем живому человеку, который однажды из подруги превратится в старуху-процентщицу. Топора на таких нет», – думала девушка.

Прикусив ноготь на большом пальце, Слава наконец-то заварила себе кофе и неторопливо съела два тоста с джемом. По вечерам ей всегда хотелось чем-нибудь похрустеть. Она могла не спать до глубокой ночи, ведь на утро ей не нужно идти на работу и коротать жизнь в офисной рутине с 9 до 18.

За окном висел молодой месяц. В некоторых квартирах горел свет, хотя стрелки на часах замерли на начале второго. Девушка захотела посмотреть какой-нибудь фильм, как вдруг в дверь позвонили.

– Кого нелегкая принесла, – ворчливо проговорила она, подтягивая любимые домашние джинсы с заплатками. Растянутые штаны свободно болтались на бедрах, зато мгновенно снимались, когда в порыве страсти от них нужно было избавиться.

В глазке Слава увидела соседку – Ариадну Николаевну Потемкину, возможно, прапраправнучку Григория Потемкина или самой Екатерины II. Было ли это родство в действительности или нет – неизвестно, но соседка держалась как истинная дворянка: высокая, крутобедрая, с объемным бюстом, всегда с макияжем и на каблуках – другой обуви Ариадна Николаевна не признавала. Она любила курить сигареты через длинный костяной мундштук, и от нее пахло ароматным вишневым табаком.

Ариадна считала, что Мирослава – барышня привлекательная, несмотря на наличие татуировок. Но то, что девушка не носит туфли и не пользуется косметикой, повергало даму в тихий ужас. В каждую их встречу, будь то чаепитие или утренний кофе с коньяком, без которого, кстати, госпожа Потемкина тоже не представляла себе жизни, Ариадна хотела подкрасить худощавую соседку то блеском для губ, то алой помадой. Но обычно это ограничивалось нежным взмахом кисточки с румянами.

Сегодня же, в столь поздний час, Ариадна себе не изменила, будучи в домашних туфельках с красными пуховыми помпонами и бирюзовом шелковом халатике с китайскими мотивами. Длинные черные ресницы затрепетали, пухлые губы сжались: видимо, Ариадна теряла терпение, стоя дольше положенного.

– И вам доброй ночи, – поприветствовала Мирослава, наконец-то явив свой скромный лик соседке.

– Слава, киска, что же так долго? Даме не пристало торчать под дверью, здесь гуляют сквозняки, – она без разрешения вошла в квартиру, за ней последовали два ее кота.

Что это были за коты? Один – британец с серебристой гладкой шерсткой в полоску и большими голубыми глазами, по кличке Владыка. Слава не знала, по какой причине хозяйка так его назвала. Возможно, из-за того, что когда ему подавали корм в чужой миске, он смотрел на всех уничижительным взглядом? Славу забавляла его манера прижимать уши к голове – так кот выражал свое недовольство.

Вторым спутником Ариадны в ее кошачьей свите был мейн-кун Бегемот – рыжий и до невозможного пушистый. Даже от одного его лежания на ковре или диване оставалась шерсть. Чтобы убрать следы присутствия Бегемота, требовалось использовать половину запаса бумаги от липкого ролика. Поэтому когда Слава поняла, что соседские коты будут частыми гостями, пришлось заменить все ковры на ламинат, а дверь в гостевую комнату закрыть. Обычно там ночевал Антон, разбрасывая вокруг запчасти от компьютера вместе с инструментами и носками. Он страдал от аллергии на кошачью шерсть, и если в комнате как следует не убрать и не накормить его антигистаминными препаратами, то ночь соплей и чихов обеспечена.

Видимо, и сегодня Ариадна решила оставить питомцев, потому что ее ждала очередная рабочая командировка. Женщина была владелицей сети магазинчиков с разнообразной экстрасенсорной, буддийской и тому подобной дребеденью, в которую Слава не верила, как и в то, что у нее есть какие-то чакры, которые необходимо открыть, после чего ей наконец-то повезет с парнями. Неспроста все ее бывшие – сплошные неудачники и самовлюбленные альфонсы. Так их называла Ариадна, не стесняясь более крепких выражений, особенно после употребления сорокаградусной вишневой настойки по рецепту ее сестры из Уфы.

Удивительно, но «магический» бизнес процветал. Она открыла новые точки в Иваново, Владимире и вообще замахнулась на Малое Золотое Кольцо России. И как ей удавалось сбывать столько всякой ерунды, от брелоков с турецким синим глазом до огромных стеклянных шаров для гадания, не говоря уже о фигурах животных или божков? Как оказалось, многочисленные бизнесмены заказывали их для своих загородных вилл, надеясь, что потерев метровую статую Будды по выпуклому позолоченному брюху, обретут неземные богатства. И плевать, что биржевые акции ползут вниз. К чему эти мелочи, когда судьба все равно подбросит удачу, как уверяла своих покупателей Ариадна. Язык у этой дамочки был хорошо подвешен, она могла продать любую, даже бракованную вещь, наобещав три литра любви, десять килограммов удачи и повышение уровня положительной энергии, которая нагрянет к человеку из космоса и осветит его жизненный путь на три года вперед.

– Почему на три? – спрашивали покупатели.

– Потому что удача и благодать требуют подпитки, а для этого вам необходимо купить фито-чай, к нему банку заговоренного варенья, а лучше четыре, и зажигать эти толстые свечи с рунами каждый вечер, ровно в двадцать три ноль-ноль по московскому времени, – наставляла Ариадна. И ничего страшного, если предлагаемые товары на привлечение удачи каждый раз составляли новую комбинацию.

Большей чуши Слава в своей жизни не слышала, провожая удивленным взглядом клиентов с огромными черными пакетами, на которых был изображен глаз египетского бога Ра.

Сеть магазинов носила название «Матушка-удача». Один из них располагался в их доме, где Мирослава и познакомилась со своей соседкой по этажу. Девушка просто захотела устроить романтический вечер с тогдашним молодым человеком.

За прилавком на барном стуле с чашкой кофе в руке сидела хозяйка, облаченная в бордовое платье по фигуре, в туфлях на шпильках и с узкими прямоугольными очками на цепочке. Одного взгляда на девушку ей хватило, чтобы скривить алые губы и устало закатить глаза. Укладывая пару коробочек со свечами в виде сердечек, она заявила:

– Деточка, не разменивайся на эту мелочь. Не там ты любовь ищешь. Что свечи – один аромат, и только, а сгорят так же быстро, как и его чувства к тебе. Ты не нервничай и не позволяй распускать руки.

Мирослава нахмурилась и, поблагодарив за свечи, сбежала из магазина, коря себя, что не купила их заранее в другом месте. Потому что в эту сумасшедшую лавчонку она больше ни ногой.

Правда, тем же вечером вместо любви и романтики ее ждал ревнивый скандал. Парень в порыве гнева схватил ее за горло и, сильно сжав, припечатал к стене. Девушка почувствовала боль в затылке и… страх. Да, ей действительно было страшно. Еще секунда, и она готова была смириться со своей судьбой, согласиться на предложение-приказ парня переехать к нему жить и находиться под постоянным контролем. О статьях, общении с Антоном, дружных посиделках можно забыть навсегда.

Резковатый запах от потухающих свечей заполз к ней в нос, и она громко чихнула. Ухажер разжал руку и выпустил Славу.

– Ты слышала, что я тебе сказал? Я с тобой говорю, стерва! – он повысил голос и пошел за ней в кухню. Но когда в его лицо уткнулось острие большого ножа, парень опешил.

– Пошел вон, мне такой жалкий слизняк и соплежуй не нужен. Найди себе малолетку и крути с ней шашни, я по горло сыта твоими изменами. Да-да, мне все известно. Лиза твоя растрепала. А я-то, дура, верила, что у тебя просто сестра ночует, и это ее длинные волосы по всей квартире и особенно в твоей кровати, – Славин голос набирал силу, она говорила уверенно, сжимая нож и угрожающе надвигаясь на горе-ухажера.

В тот момент Мирослава понимала: если он нападёт, она его порежет, заколет, сделает что угодно, лишь бы больше никогда не испытывать страха перед мужчиной. Лучше умереть, чем дать слабину и стелиться перед кем-то ковриком, быть послушной.

Видимо, он заметил что-то недоброе в ее взгляде, начал говорить разные нежности, пытался успокоить, но она выгнала его из квартиры, захлопнув дверь перед носом и закрыв задвижку. Затем вернулась в спальню, поправила покрывало на кровати, задула свечи. На кухне воткнула нож в подставку с собратьями и с облегчением выдохнула. Да, она чувствовала боль от предательства и измен, но лучше быть одной, чем с тем, кто поднимает на тебя руку.

На следующий день у нее жутко болела шея, на коже красовались темные следы от мужских пальцев. Пришлось идти в аптеку за мазью от синяков, а заодно обезболивающим – было трудно поворачивать голову.

По пути домой, сжимая в руке целлофановый пакетик с парой тюбиков и таблетками, Слава встретила Ариадну. Они разговорились: девушка не скрыла ссоры с молодым человеком. И хозяйка магазина пригласила ее на чашку чая, который, судя по этикетке, должен повысить ее удачу и поспособствовать очищению печени от шлаков и токсинов.

Тогда и выяснилось, что Ариадна вместе со своими котами живет в квартире напротив.

И сейчас соседка снова отправляется в командировку, а Владыка и Бегемот переезжают к Славе со всем кошачьим скарбом в виде двух лотков, наполнителя для туалета, нескольких пакетов корма, консервов, причем самых дорогих, и именными мисками. Две лежанки и несколько игрушек уже прятались у Мирославы в шкафу.

– Какие-то проблемы с поставками, ну ничего без меня сделать не могут. Прямо сейчас сажусь в машину и еду в город невест, – пожаловалась Ариадна, поставив на пол недовольного Владыку, прижимающего уши к голове.

– Бывает. Вы помощницу пригласили? – Мирослава наклонилась и погладила крутящегося возле нее Бегемота – тот довольно вытянул хвост и замурлыкал, навострив уши с кисточками.

– Совершенно вылетело из головы, а ведь завтра пятница! С утра магазинчик должен быть открыт, – она задумчиво почесала ногтем висок. – Слава, котенок, ты не выручишь меня еще раз? Необходимо завтра выйти и отработать смену в магазине, с десяти и до семнадцати, короткий день. Обед с часу до двух, забежишь домой перекусишь. Не в службу, а в дружбу, выручай!

Девушка тяжело вздохнула: от продаж она открестилась еще на третьем курсе, когда перешла на заочку и устроилась в турфирму. Все, что ей было нужно – молча заниматься документами, мотаясь в посольства с анкетами, но никак не втюхивать туры как горячие пирожки.

– Даже не знаю… – она взлохматила короткие волосы на затылке.

– Я знаю, что ты терпеть этого не можешь, но всего денек. А там с субботы выйдет моя помощница Любовь, Любочка, – пропела Ариадна.

– Ладно, но за количество проданного я не отвечаю. Никому и ничего впаривать не буду.

– Уж это я как-нибудь переживу. Любка в выходные сделает шикарную выручку. Как раз звезды сошлись, и пятничный день обещает быть относительно спокойным. Спасибо, дорогая, – она поцеловала Славу в лоб и, погладив котов, ушла восвояси.

– Как будто у меня нет других забот, – Слава погасила свет и пошла в ванную смывать след от губной помады. – Как вы сами еще не зацелованы до смерти… – обратилась к последовавшему за ней Бегемоту. Кот шел вперевалочку, и это выглядело очень забавно.

До начала четвертого утра Слава все-таки сумела написать адекватную статью, отдав предпочтение северным странам, куда лучше всего лететь в летние месяцы. На этом ее творческая ночь закончилась, и она пошла в душ.

Расправив постель девушка упала на нее и включила релаксирующую музыку. Лежа в полумраке комнаты и почесывая шершавую пятку, она думала о том, что неплохо бы прикупить пемзы, а заодно и крема для рук. «Антон все вымазал. Подумаешь, однажды пожаловалась, что у него шершавые ладони сплошь в линиях. Ариадна говорила, что по таким очень интересно гадать». Сейчас друг жил за городом и заботился о любимой бабушке. Старушка занемогла, и за ней, кроме внука, больше никто не присмотрит. С родителями Антон общался нечасто, а все из-за его матушки, которая считала сына источником всех ее неприятностей. Из успешной стюардессы, облетевшей в свое время весь мир, она превратилась в домохозяйку с угрюмым сыном, малолетней дочерью на руках и скучным мужем. Отец Антона был молчаливым мужчиной. Втайне от супруги он мог выпить с сыном пива, а то и парочку стопок водки, покурить в подъезде, в спокойной обстановке расспросить о делах, а затем вернуться в квартиру и слушать брюзжание жены. Антон таким терпением не обладал, вечное нытье и обвинения матери были выше его сил. Поэтому, как только у него появилась возможность, он переселился в общежитие, а с появлением высокооплачиваемой работы снял квартиру на другом конце Москвы – подальше от родителей и поближе к Мирославе. Жили они в разных домах, поэтому не сильно надоедали друг другу.

Слава и не заметила, как уснула. Снились девушке не образы, а приятные ощущения: то ее гладили по голове, то по плечу, затем укрыли замерзшие ноги одеялом. А потом кто-то начал активно тыкаться в нос, щекоча. Открыв глаза, Слава увидела два блестящих кошачьих глаза. Владыка внимательно смотрел на нее, проверяя на предмет бодрствования.

– Да встаю я, встаю. Сегодня же надо идти в ваш магазин, – она перевернулась на другой бок и услышала недовольный «мяв». Оказывается, Бегемот разлегся на другой половине кровати, которая именовалась мужской, а она, нехорошая, придавила его своим телом.

– Прошу прощения, но вас сюда никто не приглашал. Тебе кухни что ли мало? – набросив на кота одеяло, Слава прошлепала в ванную.

Владыка проследовал за ней, запрыгнув на стиральную машинку. Он внимательно наблюдал, как его временная хозяйка тщательно растирает тело мочалкой, а потом выключает воду и открывает пластиковую дверцу.

На лопатках Славы были вытатуированы черные вороны бога Одина¹ – Хугин и Мунин. Она набила их после возвращения из Норвегии. Девушка настолько прониклась скандинавской мифологией, что не смогла не запечатлеть кусочек этого воспоминания на себе.

Вытерев тело насухо и обернув голову полотенцем, она прошла в кухню, где на диване уже сидел отчего-то довольный мейн-кун. Возможно, Славе только показалось, но он как будто улыбнулся…

Насыпав котам корм и налив чистой воды, Слава залила кипятком порцию овсянки с кусочками яблок.

– Щекотно! – она неожиданно вздрогнула, когда Владыка лизнул ее икру. – Иди вон, ешь, завтрак подан, – махнула в сторону именных мисок и пошла одеваться. Нижнее белье, темно-синие джинсы, которые она не застегнула, пока не позавтракала, носки в черно-белую полоску и футболка с черепом. На лице – темный макияж, подчеркивающий каре-зеленые глаза.