У женщин нет возраста. Они либо молодые, либо старые

(Саша Гитри*)

Любовь как ветрянка – чем позднее она случается, тем тяжелее

её последствия

(Дуглас Джеррольд**)

ГЛАВА 1. Идея без программы

Я отважно подняла взгляд.

На правой половине моей головы всё ещё оставались волосы. Но отступать в таком виде было бы нелепо.

Из глубины огромного зеркала парикмахерской на меня смотрели расширенные от недоумения глаза, принадлежащие одутловатому лицу нехотя стареющей женщины. Редкие бигуди по периметру её головы едва держались на жиденьких, пегих волосах. Полуоткрытый рот, казалось, потерял очертания. Явно шокированная, дама склонилась к уху сидящей рядом соседки и что-то нервно шепнула, выразительной мимикой указывая на мой оголённый затылок и на богатые пряди только что с него состриженных и разбросанных вокруг кресла волос, по которым бездушно топтался парикмахер. Это были мои родные пряди, выкрашенные в благородный каштановый цвет. Переведя фокус на них, я мысленно простилась с прежним имиджем. Хм… Моя голова оказалась гораздо меньшего размера, чем я полагала.

Когда час назад я вошла в парикмахерскую, мне уже нечего было терять, кроме волос:

– Снимите всё, пожалуйста, под машинку. Чтобы крашеных не было, только седина осталась.

От волнения меня потряхивало. Но парикмахер не удивился:

– Что ж… желание клиента для нас – закон. Кстати, с вашей структурой волоса вам пойдёт ёжик. У вас правильной формы череп.

– Откуда вы знаете?

– Великая сила воображения! Как опытный мужчина может «раздеть в уме» одетую женщину, так и опытный стилист на раз «снимет» с клиента шевелюру…

Дамский мастер-трансвестит, доверительно прижавшись к моему затылку силиконовой грудью, запустил нежные, дерзкие пальцы в мою гриву и докопался до отросшей на сантиметр седины:

– И цвет седого волоса у вас прекрасный – мы это называем «соль-перец».

Кулинарная интерпретация образа головы меня развеселила, но разжать челюсти я не рискнула: вдруг рот, паче чаяния, раскроется, и оттуда вырвется, что вся эта затея с оболваниваем – шуточная…

– Послушайте, а вам не жаль расставаться с такой роскошной шевелюрой? – высказалась сидящая под «колпаком» дама.

– Нисколько! Мне уже, в принципе, ничего не жаль, – искренне ответила я.

Через час, холодея внутри и снаружи, я демонстрировала окружающим правильные очертания черепа, чистый лоб и серебристый, из соли с перцем, «ёжик». Кое-кто даже оглядывался. Значит, стильно? А лёгкость-то какая! Практически эйфория.

Танцующей походкой я рассекала улицу, осознавая, что твёрдо встала на тропу кардинального преображения. Чтобы увидеть своё истинное лицо и принять себя такой, какая есть.

Вместе с отброшенными в прошлое крашеными волосами откололась от сердца льдина. На ней сидел нахохлившийся Виталий – в полной, правда, экипировке. Так что можно было за него не переживать. А с меня порожняка хватит.

***

Может ли человека позвать к себе город? Нет, не друг, в нём проживающий, не реклама турфирмы, не мечта о его посещении и не наводящий на мысль о поездке сон, а сам город, лично? Теперь я точно знаю – может. Для какой такой цели – это уже совсем другой разговор.

В Барселону я, признаться, рвалась давно. Но всё как-то откладывала до лучших времен. Пока Барселона сама меня не позвала. Метафизическим образом, разумеется. За два месяца до своего пятидесятилетия, несколько удручённая предстоящим, но, в целом, оптимистичная, я пришла к выводу, что понятие «юбилей» мне абсолютно не к лицу. Юбилей предполагал пройденный, не короткий путь, а я ещё и жить толком не начала! То одно жизненное задание, то другое – как тут вкусить радость жизни в полной мере? Отмечать юбилей означало – подводить определённые итоги, собрав за большим столом друзей и близких. А что у меня? Ни достаточного количества итогов, ни необходимого числа друзей. Подводить итоги рановато, а отборные друзья, волею судеб, разбросаны по миру. Как их соберёшь за одним столом? И где этот стол должен стоять? В Москве? В Ганновере? Оплатить полёт тем, кто с удовольствием ко мне прилетит, я не в состоянии, а напрягать друзей не позволяет пресловутая любовь к ближнему. Дилемма!

Мне не раз представлялось гипотетическое застолье с его непременной, китчевой, на мой пристальный взгляд, атрибутикой: громоздкие букеты в целлофане, ритуальные, несколько вымученные поцелуи, суета, будничное бряцание ножей и вилок, сусальные тосты и пафосные, хоть и искренние пожелания… Да, торжественно и красиво, а главное – привычно всем. Ну, в качестве гостя там восседать – это, скажем так, душевно. А вот юбиляру-то каково? Пока в его шкуре сам не окажешься, не проникнешься.

Всё-таки, наверное, внимания на одну юбилейную душу населения – чересчур. Некоторым, говорят, даже плохо становится. И чем старше юбиляр, тем опаснее для него подобный стресс. И вообще – на вкус и цвет… Вот так, складывая аргументы и вычитая, я постепенно пришла к выводу, что юбилей мне, простите за резкость слога, претит. Не желаю никакого юбилея. Тем самым я бы согласилась, что мне пятьдесят. А мне ведь всего двадцать девять! Долой условности! Да здравствует нетривиальный подход к событиям! Да здравствует свобода!

Что касается свободы, то визуализировалась она так: однажды я презрю чемодан, а возьму в руки лишь дамскую сумочку, сложив в неё все самое необходимое для путешествия налегке. И в таком, практически легкомысленном виде полечу в какой-нибудь прекрасный город Европы. Ещё мною не открытый. Почувствую себя птицей, которая ничего не берёт с собой в полёт, а летит, расправив крылья, и всё отыскивает на месте.

Да, и от вредной привычки хотелось избавиться – брать в дорогу несколько больше вещей, чем, как потом выясняется, нужно. По природе своей я предусмотрительна, учитываю каждую мелочь. Сказывается советское воспитание, нужда в бытовых «примочках» и привычка к дефициту времён застоя. Ведь покупать вещи и предметы первой необходимости на месте обходится несколько дороже, чем упаковать в чемодан уже имеющееся. Обманчивое ощущение. Но – тут я вздыхала – мечта о лёгком багаже несбыточна, поскольку мне обязательно что-то помешает. Что? Да любовь к близким, к примеру. Без подарков я свои поездки не мыслила. Всем и каждому – вот и набиралось полчемодана. Плюс своё, кровное.

Надрываясь на какой-нибудь лестнице, которая везде, так или иначе, подворачивалась по причине отсутствующего эскалатора, я клялась себе в следующий раз ехать без подарков. Тщетно! Мы все – рабы собственных пристрастий. При сборах всегда кажется: и это пригодится, и то понадобится. На деле же обходишься третью из утрамбованного в чемодан и досадуешь, обещая себе впредь минимизировать набор туриста.

Если вдуматься, в каждом городе Европы найдется всё, чего душа современного потребителя пожелает. И не таких уж это больших денег стоит – приобрести, скажем, в Мадриде тапочки, а в Риме маечку или зонтик. Что ещё нужно человеку для счастья? Дезодорант? Шляпа? Всё доступно. Никто же не гонит вас за покупкой на Елисейские поля. Хотя и там, если задаться целью, можно отыскать товары по сходной цене.

В теории всё это – прекрасно. Однако и сейчас у меня в машине лежал чемодан, набитый до отказа. При этом, поверьте, в нём не было ничего лишнего…

В жизни раз бывает… пятьдесят лет. Откуда они взялись-то? Гляжу в паспорт и не верю глазам своим. Бред полный! Просто цифры незаметно сплясали краковяк, перепутали места. Чтобы я – и так давно родилась? Не может быть! У меня и фигура, как у девушки, и прочая атрибутика ещё не пожухла. И вообще – я такая лёгкая! Не побоюсь такого слова – заводная. Короче, количество прожитых лет, пролетевших в одно мгновение, не укладывается у меня в голове. Тесновато мозгам. По моим расчётам, мне двадцать девять – и баста! При таких цифрах несколько больше остается места в черепной коробке, светлее как-то, легче жить. Ей-богу, я не кокетничаю и не играю с возрастом в прятки – просто чувствую себя молодой, без применения хирургического скальпеля, инъекций ботокса и прочих популярных средств. Сама удивляюсь! Упорное самовнушение достоверно отражается на внешности – на носу полвека, а у меня, говорят, ни единой морщины. И я льстецам верю! Особенно, когда удачно ложится макияж. Кстати, косметолога я посетила всего два раза в жизни: один раз, дабы попробовать, с чем это едят, а второй – перед важным свиданием, которое не состоялось: электрофорез, на чудодействие которого возлагались надежды, закончился воспалением лицевого нерва. Да таким серьёзным, что я две недели принимала тяжёлую медицинскую артиллерию под названием «Карбомазипин», стыдясь стадного чувства погони за красотой.

Те, кто взирает на меня с пристрастием, утверждают, что я-де красавица. А я ещё в юности находила у себя энное количество недочетов. Причем объективных, не надуманных: кривая нижняя губа, крупноватый нос и коротковатая шея. Да, ещё и ростом не очень-то вышла. Что не мешало мне, однако, с детских лет считаться привлекательной в глазах противоположного пола. Изысканность черт мне всегда заменял шарм, коего отпущено природой на троих. Спасибо папе с мамой и предыдущим всем! Главное же – правильные пропорции. И ещё – я люблю хохотать до искр из глаз. Остаточные комплексы к пятидесяти, надо сказать, тускнеют. Пора бы уже себя полюбить, правда? Сейчас это модно. Здоровья, говорят, прибавляет. И вообще, как сказала одна известная актриса: «Какое лицо дано, то и придется донашивать…»

Ещё на пике своего юношеского развития я констатировала: в жизни всегда есть место чудесам. И чем дольше я живу, тем чаще меня охватывает чувство благодарности судьбе за всякого рода доказательства этой нехитрой теории. Потому что всё нижеслучившееся – из разряда чудес.

***

Звонок подруге – святое. Смотря какой подруге, конечно. Но в данном конкретном случае и тут попахивает чудом. Поскольку таких, как моя Ярослава – единицы. Тем не менее, мы практически не воркуем. Нам всегда есть, на чём соорудить полемику. И я, бывает, попадаю под критику подруги. Но этот, казалось бы, нелицеприятный факт не раз меня выручал и помогал разобраться в текущей коллизии. Славка лихо сталкивала меня с ней лоб в лоб, бескомпромиссно высекая искру истины.

Тот разговор исключением не стал.

– Есть женщина – источник. И есть мужчина – проводник! – заявила я новую насущную тему.

– Слушай, кто из нас МАИ заканчивал? Я думала, искусствоведам не до электричества…

– Подожди, я серьёзно. И вообще – о другом! Мужчина для женщины – проводник. Ну, что ты хмыкаешь, будто я ересь несу? Гуманитарии тоже соображают… К этому однажды нужно прийти, и я пришла… методом проб и ошибок, как говорится.

– К чему пришла?

– Да к тому, что мужчина связан с Богом напрямую, а женщина, как бы ни старалась, не может приблизиться к Богу сама, и для неё эта связь возможна только через мужчину. Вот и получается, что по-настоящему счастлива лишь та женщина, для которой её мужчина – бог.

– Ты встала на скользкую дорожку… Я, конечно, уже двадцать пять лет как – эталонная мужняя жена, но, знаешь… не сотвори себе кумира!

– Ну, если этот кумир – сам бог, то пусть будет!

– Мне кажется, ты подменяешь понятия, чтобы оправдать свою личную теорию… невероятности.

– Невероятного в жизни больше, дорогая. Я никому своё мнение – если не сказать прозрение – не навязываю. Ну, вот смотри, что установили учёные: постоянные обиды женщин на мужчин отражаются не на мужчинах, а на самих женщинах! Причём, в форме физических недомоганий, а то и заболеваний. Придирки и завышенные претензии вообще к нервным расстройствам ведут, прямой дорогой. Уже всякие разные выкладки есть на этот счёт. А я за своё прозрение высокую цену заплатила. Несколько лет одиночества – и мозги прочищены. Всех замужних я бы периодически на курсы повышения квалификации отправляла. Как в ссылку.

– По мне, так с удовольствием! Я – чур! – первая в ссылку! Отдохнула бы от своего…

– Вот, пожалуйста! Типичная реакция заблудшей… Да не чтобы отдыхать, а чтобы заново оценить, что он вообще с тобой! Или, допустим, перестать помыкать им. Принять его таким, какой есть, не перекраивать. Как ни крути, ты – из его ребра, а не он – из твоего. Ничего личного, само собой, не о тебе конкретно речь. «Сосуд скудельный» – женщина, помнишь эту фразу из Нового завета?

– Это позиция какой-то восточной женщины, мы тут при чем?

– Да я ведь раньше именно так и строила отношения с мужским полом, глядя на мужчин снизу вверх, по наитию! Потом наслушалась советов «умных» баб-стерв и начала самовыражаться… права качать, командовать. Помыкала мужиками по-своему, не как крепостными, конечно… И в результате? Ничего хорошего.

– Надо было делать это тонко, незаметно. А не серпом по чувствительным местам.

– Ну, что теперь-то говорить… Поздно пить «боржоми», когда печень отвалилась.

– Знаешь, такой «печени», как твой муж, туда и дорога! Сейчас-то у тебя что за идея опять?

– Закачаешься! Встретить свою судьбу на швейцарской границе! За рулём. Передам, наконец, эти самые… бразды правления мужчине – пусть рулит.

– У нас не только Новый завет цитируется, но и новый роман назревает?! А что же твой суженый-ряженый, которого ты ждёшь, как Пенелопа?

– Так о нём и речь.

– О, Господи! Я думала, ты как-то успокоилась… Не устала ещё ждать у моря погоды?

– Смерть стоит того, чтобы жить, а любовь стоит того, чтобы ждать. Кто сказал, не знаю. Но когда я услышала эту фразу, сразу нашла объяснение своему состоянию. Мне реально помогло. Стало гораздо легче ждать Серёжу…

– Сколько тебя знаю, не перестаю удивляться твоему идеализму. Четыре года уже ждёшь!

– Зато какие у меня бывают сюрпризы. Вот недавно вспомнила, как прошлым летом сидела у моря на полотенце и пробовала рисовать с натуры. Подняла голову – напротив меня дрейфует небольшая яхта. Как в той сказке: приплыла ко мне рыбка… яхта, спросила: «Чего тебе надобно, детка?» А на ней – мой Серёжка, в тех самых черных купальных плавках. Ну, воображаемый, конечно. Он и впрямь прекрасно смотрится на яхте. Яхта белая, Серёжка загорелый. На борту название – «Богиня». Значит, это моя яхта. Мы обогнём на ней Сардинию. Потом поплывем на Сицилию, она же неподалеку. Главное, чтобы Серёжа не забыл приобрести спасательные жилеты! И нашёл ко мне дорогу.

– До какой же степени ты наивна!

– Это не степень моей наивности, а уровень моей веры… Слушай, хватит меня осаживать. Ты так и не ответила, как тебе моя задумка? Юбилейный, так сказать, вояж совершить…

Своеобразному ритуалу я не изменяла: всякий раз перед принятием важных решений созваниваться с Ярославой. Ладно бы одно имя оригинальное, так ещё и мозги недюжинные.

На мою идею – проехать самой на машине от Ганновера до Барселоны – подруга отреагировала трезво, тоже, как правило, себе не изменяя.

– Ты думаешь, если тебе пятьдесят, то ты получила индульгенцию на любую причуду? И теперь тебе всё можно? – спросила меня Славка любя, без скепсиса.

– Наверное, так и есть. Я никакой взрослости не ощущаю, а вот… возможности, перспективу – да! Понимаешь? Теперь дорог не просто каждый день, а каждая минута! А что, по-твоему, я не в состоянии проделать этот путь? Руль я обожаю. У меня в крови бензин!

– Сколько всего километров пилить?

– От Ганновера до Барселоны где-то две с половиной тысячи. Вроде бы, точно ещё не смотрела.

– Ну, ты с ума сошла, я же говорю! Это и мужику не каждому под силу.

– Сильнее бабы зверя нет! Да ты не волнуйся, я же буду останавливаться на ночь. Так потихоньку и доберусь ко дню своего рождения до желанной Испании.

– Идея, конечно, восхитительная. А нельзя поближе пятидесятилетие отметить? В Цюрихе, что ли. До него на тысячу километров меньше.

– Нет, это не то. Чопорно там слишком. О Барселоне я уже лет двадцать мечтала. Как услышала Фредди Меркьюри с Монсеррат Кабалье, поющих про Барсу, так и начала. Дело, конечно, не в дуэте, хоть он и пробивает меня каждый раз. А Серёжа прилетит накануне юбилея ко мне. Пойми, в пятьдесят лучше оказаться там, где тебя никто не знает, не подсчитывает «прожитые вехи», не говорит, что ты хорошо сохранилась… Тебе полвека, а вокруг – новизна и сплошная красота, проверенная и усиленная несколькими столетиями!

– Как сказала! Ну, если столетиями, то убедила… Ведь всё равно не отговорить – слышу по голосу. А, может, ты и права насчёт полувека своего… Но мы как-то привыкли с мужем справлять даты – круглые, во всяком случае. Хоть друзей повидаешь, разом. Ну, и вообще… как-то надо беречь традиции! А то…

– А то – что? Анархия? Так она же – «мать порядка», мать!

– Ладно, – отмахнулась Славка, – что-то мне сегодня не до юмора. Или я близко к сердцу твою безумную идею приняла…

– Что ты! Радуйся, это мне помогает. Страхи передаются и – что делают? – блокируют доступ энергии. А она мне нужна! Буду тебе фоторепортажи оттуда слать.

– Хорошо. Смотри, не лихачь там, особенно на автобане, а то я тебя знаю…

– Обещаю больше ста двадцати… ста тридцати не набирать. Сама понимаю – путь непростой. Но мы ведь легких-то путей не ищем! Ладно, пора мне, дорогая. Отбой. Целую!

– Не знаю, не знаю… я бы не смогла. Ты не обижайся, но я давно заметила: стоит тебе влюбиться, ты глупеешь на глазах… будто тебе не пятьдесят…

– Ага! Это такой естественный способ омоложения, без оперативного вмешательства! Обратный отсчет.

– Да-да, знаем, слышали. Когда стартуешь?

– Завтра. Всё готово, не боись!

– Ну, уговорила, со скрипом. Пока, девочка! Сообщай о передвижении. Целую…

Мы дружим с семнадцати лет. Стаж дружбы сделал нас сёстрами. Зная друг о друге почти всё, мы сохраняем при этом такт, уважение и небольшую, но согласованную в представлении обеих дистанцию.

Нам повезло – мы оказались не просто родственными душами, а одинаково воспитанными, исповедующими похожие принципы, имеющими одни и те же точки отсчета. И что особенно важно: наше восприятие мира, да и просто наши нервные системы совпали до такой степени, что первые десять лет мы удивлялись. Потом это совпадение перестало удивлять и начало радовать.

Обе мы появились на свет в один и тот же год и в одном месяце, в августе – между нами всего четыре дня разницы. Обе родились в республиках: я в Узбекистане, Славка – в Киргизии. Но нас объединяют не республики как таковые, а русская кровь. Приехав юными девушками в Москву, мы – каждая на свой лад – прошли типичные школы жизни и вынесли оттуда по собственному аттестату зрелости, не щеголяя друг перед другом высокими оценками и не стесняясь низких.

В отличие от некоторых, мы никогда не соперничаем. Честно. Самоутверждаться за чужой счёт нам и в голову не приходит: мы довольно рано стали самодостаточными личностями, сохраняя, однако, разные индивидуальности. Одна любит перемены и новизну, другая предпочитает покой, стабильность и, вследствие этого, отличается некоторым консерватизмом. Но обе мы, как больные, обожаем селёдку и временами можем её не поделить! Несмотря на это отягчающее обстоятельство, наш исход из-за стола всегда был мирным. Потому что Ярослава моя с годами научилась прекрасно готовить, и накрытый ею стол стабильно располагает к полной гармонии. Не хватит селёдки, так покроешь свеклой, тушёной с морковью, луком и орехами.