Отзывы на книгу «Зимняя дорога. Генерал А. Н. Пепеляев и анархист И. Я. Строд в Якутии. 1922–1923»

Страшная книга о жутковатой войне в Якутии зимой 1922-1923 гг.

Я решил прочитать ее после интервью Юзефовича в «Афише». Он подкупил меня тем, что обещал быть беспристрастным, не вставать ни на сторону белых, ни на сторону красных. И обещание он с честью сдержал.

У автора два реальных героя – белый генерал (как и большинство оных получивший это звание уже во время Гражданской войны от сомнительных властей) Анатолий Пепеляев и красный анархист, полулатыш-полурусский Иван Строд.

Несмотря на скромные размеры отрядов их противостояние в якутской тайге было действительно эпическим. Вас пугали детские сказки Мартина о мире за Стеной? Правда всегда страшнее любого вымысла. Людоедство в отрезанных от снабжениях заброшенных имперских станциях телеграфа, осада зимних крепостей, построенных из навоза и трупов, страх получить пулю от ушедших в лес снайперов-якутов. И бесконечные интриги, интриги, как среди красных в борьбе за престиж и власть, так и среди белых за идею и золото с пушниной.

Про эти (или почти эти) места я читал у Арсеньева в Сквозь тайгу . Книга рассказывала об экспедиции 1927 года, с бесславного окончания похода Пепеляева прошло всего 3-4 года, но жизнь уже кажется мирной, непохожей на те постоянные качели военного успеха, на которых качались якутские красные и сибирские белые. Странно и страшно.

Юзефовичу удалось оживить этот мир тайги, населить его ужасом, не мифологическим, а рукотворным, созданным человеком. В этом и схожесть и непохожесть этой книги на Сердце пармы , хотя иногда чувство узнавания есть, например, когда якутские повстанцы нападают на отряд красных под предводительством грузина, выдвигающийся на Якутск – чем не войны русских с вогулами?

Любопытно было обнаружить и скопцов, о которых я совсем недавно прочел занятное исследование Лоры Энгельштейн. Царская власть ссылала их на всякий случай на край света, но неумолимая история дотянулась до них и здесь, заставив выбирать сторону в гражданском конфликте. Они, что неудивительно, выбрали красных, так как от белых добра они не видели, а красные им еще ничем не насолили.

Но самое удивительное в этой истории – это милосердие. Люди безмерно устали воевать. С обеих сторон. Белых потянули еще раз попробовать расшевелить население против советской власти идеализм и (некоторых) жажда наживы. Красным нужен был прочный мир. Обе стороны всячески пытались решить дело переговорами, постоянно засылали парламентеров, изрядное число людей перебегало туда-сюда, некоторые по нескольку раз. Пленных лечили и оберегали. Раненых оставляли противнику без опасения, что он надругается над ними.

Сказывалось и то, что со стороны белых лидером был Пепеляев. Он откровенно напомнил мне Шеклтона, такой же фатализм и умение сохранять лидерство в условиях чудовищной ледяной пустыни. Он не вешал, не пытал, не расстреливал и верил в сверхмиссию сибирского крестьянства. Сочетание идеализма и наивности поражает.

Красные Строд и Байкалов немного от него отличались. Они тоже старались не гневить местное население, от которого откровенно зависели и которое только что перестало бунтовать. Они также пытались урезонить белых, предлагали им сдаться и принимали перебежчиков. Как показал финал истории, они не особо обманывали. Нижних чинов белых просто распустили после фильтрации, унтеров отправили в ссылку (рядом, дальше Якутии некуда), а старших судили и дали высшую меру, замененную на относительно небольшие сроки.

Вышел на свободу Пепеляев в 1936 году, уже совсем в другой стране. Ни он, ни Строд не пережили больших репрессий конца 30-х. И в этой общности судеб какая-то ужасная несправедливость и одновременно логичность гражданской войны.

С названием у меня ассоциировалось исключительно одноимённое стихотворение А.С. Пушкина. Нельзя сказать, что я новичок в теме Гражданской войны, однако считал, что к концу 1922 года она была окончена. "Даёшь Варшаву, дай Берлин - и врезались мы в Крым!", - поётся в известном марше, но окраины Союза были, можно сказать, ничейными территориями. Интервенты, банды, самопровозглашённые лидеры, местное население составляли тот котёл, в котором предстояло вариться нашим героям.

Белый генерал и поэт Анатолий Пепеляев показан глубоко верующим, тонко чувствующим бескорыстным идеалистом. Его образ может использоваться любой пропагандистской машиной: не вывез богатств с родины при эмиграции, поэтому работал грузчиком; не расстреливал врагов и не экспроприировал фураж у населения; не пил, отпускал пленных и болел за свою страну всей душой. Летом 1922 в Харбине даёт себя уговорить на организацию похода в Якутию ради спасения угнетённого местного народа. Судя по его дневнику, он понял всю нереальность происходящего лишь к окончанию похода, до этого поддерживал определённые иллюзии. Мне показалось, Пепеляев до конца не познал, что за народ такой - якуты и вообще в чём нуждалась эта часть страны на тот момент. Кого и зачем освобождать было додумано, дорисовано подсказчиками-манипуляторами и такими же идейными собратьями по оружию. Наивно, романтически и героически выходит. Как писал сам генерал: "...хотелось пострадать". Его оппонент со стороны Красной армии - латыш по происхождению Иван Строд. Анархист, которому идеи левого движения показались логичнее невразумительной программы монархистов, полный георгиевский кавалер, боевой офицер. Благодаря двум его книгам потомки получили взгляд с той стороны на борьбу в Якутии. И на них достаточно сильно опирался Юзефович при написании своей.

Мне очень импонировал безоценочный тон автора на протяжении всей книги. Споры об исторических личностях не приводят ни к чему толковому, в данном произведении почти все реплики поданы с использованием цитирования мемуаров, газет, следственных документов, дневников и книг участников похода. Леонид Юзефович в некоторых местах анализирует расхождение данных, предлагая свои варианты, например, почему дата сражения была сдвинута в официальном отчёте. Но это происходит ненавязчиво, просто для того, чтобы читающий полнее понимал ситуацию. Библиографический список впечатляет, работа проделана колоссальная, в результате чего получился некий сплав беллетристики с документалистикой. Полагаю, кому-то она может показаться суховатой и рваной, за счёт того, что повествование прыгает между несколькими линиями персонажей и их местоположением на карте. Мне это совершенно не мешало, а наоборот, усиляло впечатления и добавляло резкости в картину.

Умирать паршиво везде: в саванне под палящим солнцем; в душных тропиках после ливней, проклиная москитов и при температуре -50 градусов, когда замерзает смазка в часах. Обморожение половых органов, щёк и носов, поедание сырой мерзлой конины, обледеневшие тяжеленные шубы и движение по бездорожью - вот в таких условиях люди проходили примерно по 40 километров в день, двигаясь по устьям замерзших рек. Автор показывает нам, что это была не политическая борьба, не баталия за ресурсы, а столкновение идей. Когда воины не могут поступить иначе, сражаются, не испытывая ярости или ненависти к врагам, которых нет как таковых. Не случайны параллели с эпосом Гомера и мысли о сражениях древних героев. При этом мы всё же рассматриваем личности со своими достоинствами и недостатками, а не идеи красного и белого движений. И это прекрасно - взят незначительный эпизод Гражданской войны и рассмотрен сквозь призму участников как через микроскоп. Сердце романа - осада поляны Сасыл-Сысы показана преимущественно глазами Строда, оборонявшего её. Обычно симпатии на стороне осаждённых, так было и в этот раз со мной. Видим, как Строд и его бойцы строят баррикады из навоза и замерзших трупов убитых товарищей и осаждавших пепеляевцев. Он помнит почти каждого по имени и благодарит за помощь даже в посмертии - одна из сильнейших сцен в романе на мой взгляд.

Время было жестокое, и благодаря Леониду Юзефовичу читатели могут увидеть страдания и чаяния конкретных людей, а не стрелочек на карте, показывавших направление движения войск. Человеческие эмоции, мысли, чувства и думы в этом немаленьком труде захватывают и не отпускают до последних страниц. Понравилось, как автор проводит незримые параллели не только между основными персонажами, но и местами действия, размышляет о ссылке Короленко или судьбах эмигрантов Харбина. Главная и основная мысль для меня - этим людям так выпали кости судьбы, вполне могу себе представить Строда на стороне белогвардейцев, а Пепеляева - красным командиром. Они жили, у них были свои идеалы, семьи, разное отношение к религии, но оба были достойными людьми и умелыми командирами. Оба были принесены в жертву машине репрессий 30-х годов, несмотря на разницу в социальном положении - в ту пору это не играло особой роли. Спасибо и низкий поклон автору за громадный труд и честность.

Я все равно паду на той, на той далекой, на Гражданской,
И комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной.

«Сентиментальный марш» Булата Окуджавы.

Помню своё удивление, когда как-то осознала, что во всем тексте нет ни слова о том, к какой стороне принадлежит лирический герой. Зачем склоняются к нему комиссары – почтить соратника или выразить уважение павшему врагу (как Наполеон к Болконскому)? Или уже с совсем плохими целями?

Когда пару лет назад я узнала о другом авторском варианте:

Я все равно паду на той, на той единственной Гражданской,
И комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной.

то мне стало окончательно страшно.

Предельная обезличенность/всечеловечность лирического героя.

Собственно, я взялась писать эту небольшую рецензию, чтобы сказать спасибо автору. За то, что не скатился в михалковщину с Россией-которую-мы-потеряли. За удивительно выдержанный и интеллигентный рассказ на очень скользкую (в обе стороны!) тему. За то, что эти имена подняты из забвения, а история России еще чуть-чуть вырвана из черно-белого театра теней.

Тон глав, поочередно рассказывающих о белом военачальнике Пепеляеве и его красном противнике Строде, настолько ровен и лишен оценочных интонаций (заметьте – даже интонаций, а не прямых словоизвержений!), что можно поначалу запутаться среди имён - а где, собственно, враг? Нет политического/идеологического/классового врага. Нет традиционного литературного злодея. Есть люди, оказавшиеся в ненормальной ситуации и старающиеся сохранить в ней своё лицо. И это очень далеко от привычных «господ офицеров» и «пламенных революционеров» - и, поэтому, очень по-настоящему.

Не буду лгать, Анатолий Пепеляев остался для меня загадкой. Я не могу понять мотивацию столь глубоко верующего человека. Поверить в возможность такого человека – теперь могу. (Что-то подобное читала у Лескова, но осталось сказкой. У Достоевского – скорее юродивые. А в жизни я таких людей не встречала).

И вот, на протяжении всей книги, я не только следила за увлекательными (кощунственное слово, простите) событиями, но и пыталась сложить в голове этот образ. И пришли на ум те строчки из Окуджавы. Всечеловечность.

Об этой книге сказано много хороших слов, есть развернутые рецензии здесь, на ЛайвЛибе, вручена заслуженная премия – я этому очень рада. Еще больше обрадуюсь, если внешняя шумиха не помешает читателю расслышать не обличительный тон автора, проникнуться свидетельством из забытого времени и стать чуть милосерднее в настоящем.

Можно прочитать бесконечное количество романов и повестей исключительно ради развлечения, но полезнее открыть одну действительно серьёзную книгу об истории нашей с вами страны и нашего региона: Сибири. Большинство событий в книге происходит между Читой, Якутском и Иркутском.

Леонид Юзефович начал собирал материал для книги двадцать лет назад. За это время он основательно исследовал все достойные внимания источники, изучал материалы следственных дел из архива УФСБ РФ по Новосибирской области и фонды Музея краеведения в Лудзе (Латвия). Популяризируя историю, писатель оживляет факты, предлагает заинтересовать одним из наиболее сложных моментов Гражданской войны в России. Автор выбрал темой своего исследования наиболее трагические страницы истории нашей страны.

Прежде чем высказывать любое мнение, раскрашивая историю на чёрное и белое, никаких полутонов, стоит всё-таки ознакомиться с деталями поподробнее; не все белые были одинаковы, не все красные – под одну гребёнку. В основу книги положена история о противостоянии белого генерала Анатолия Николаевича Пепеляева и анархиста, а к концу жизни – члена РКП (б) Ивана Яковлевича Строда. Существует достаточное количество научной литературы о Гражданской войне, но не каждый читатель сможет одолеть официальный язык научных выкладок, в то время как беллетризованный текст на основе точных, выверенных документов, будет доступен и интересен любому, кто примется за книгу Юзефовича.

Слава Пепеляева была так велика, что «когда Колчак заболел и неделю находился между жизнью и смертью, общественное мнение прочило Пепеляева на место Верховного правителя», пишет Юзефович. Именем Пепеляева назвали лучший бронепоезд, лазареты, газету, журналисты именовали его то «любимым вождём», то «Сибирским Суворовым». Помимо крайней молодости, а генерал-лейтенантом он стал в 27 лет, был известен тем, что не подписывал смертных приговоров, пленных предпочитал отпускать, а не расстреливать, сожжения деревень и массовых экзекуций не было среди его военных приёмов; ничего подобного не вменяли ему в вину во время суда над ним в Чите. Судили за поддержку идеи создания Сибирской республики и другие политические мотивы.

Для сравнения: один из белых отрядов начисто вырезал якутское селение, в котором из-за бушевавшего голода местные жители превратились в каннибалов. Другое сравнение: губбюро РКП (б), когда налаживало свои порядки в Якутии, столкнулось с невозможностью мгновенно перекрасить местное население в красных, искоренить шаманизм представлялось возможным «только при почти поголовном истреблении местного населения». В итоге такого геноцида якутов убитых было без счёту, а арестованных после конфискации имущества столько, что поднимался вопрос об организации концентрационного лагеря в Якутии, делится найденной информацией писатель-документалист.

Были разные инциденты, которые побудили Пепеляева «сочинить что-то вроде присяги, под которой каждый солдат и офицер должен был поставить подпись: "<...> Буду помогать населению – русским, якутам, тунгусам – выгнать большевиков и устроить для народа мирную свободную жизнь и порядок, какой захочет сам народ. Я должен быть честен, храбр, никого не обвинять, не грабить, не насильничать, не убивать того, кто добровольно сдает оружие"».

Показательно и отношение Пепеляева к казённым деньгам, к которым он имел доступ: в попытке эмиграции средств никаких не присвоил, для заработка разгружал дрова на пристани. Позже, когда вернётся в Россию, чтобы «помочь якутам, которые находятся "в кошмарном положении"», он выделит одному из подчинённых пять тысяч рублей золотом, а тот, как только запахнет жареным, сбежит с деньгами в США, где станет известным писателем.

Пепеляеву был присущ наивный идеализм, вот его запись в дневнике: «Я не партийный. Даже не знаю, правый или левый. Я хочу добра и счастья народу, хочу, чтобы русский народ был добрый, мирный, но сильный и могучий народ. Я верю в Бога. Верю в призвание России. Верю в святыни русские, в святых и угодников. Мне нравится величие русских царей и мощь России. Я ненавижу рутину, бюрократизм, крепостничество, помещиков и людей, примазавшихся к революции, либералов». Среди поддерживаемых им идей были необходимость созвать Учредительное собрание, возрождение земств, организация коопераций, свобода слова. Всю дорогу его бросает от отчаяния к надежде и обратно.

В книгу попадаешь как в обоз: от начала до конца ты здесь, не сойдёшь на полпути. Будет тяжёлая зимняя дорога с лютыми морозами, штабеля мёрзлых тел, голод и отсутствие медикаментов, десятки дней пути по снежной пустыне, когда ни одного селения в округе. Будет и мрачный конец, как для Пепеляева, так и для одолевшего его противника, Строда.

Леонид Юзефович с документальным романом «Зимняя дорога» стал лауреатом историко-литературной премии «Клио» (Премия учреждена Российским книжным союзом и Российским историческим обществом), а сейчас «Зимняя дорога» в длинном списке номинаций на премию «Национальный бестселлер».

Аннотация к роману известного современного российского писателя Л. Юзефовича обещает

захватывающий рассказ о малоизвестном эпизоде Гражданской войны в России: героическом походе Сибирской добровольческой дружины из Владивостока в Якутию в 1922–1923 годах.

Что же мы имеем на самом деле, прочитав это немаленькое произведение ?
Действительно речь тут идет об одном из последних, если не последнем, значительном, но малоизвестном, эпизоде гражданской войны, в центре которого волею судеб оказались белый генерал Пепеляев А. Н. и красный командир Строд И. Я.

Мемуары одного, личный дневник другого и пухлое уголовное дело НКВД легли в основу этого произведения, показывающего, с одной стороны, всю трагичность и обречённость ситуации, беспринципность и жажду наживы при любом раскладе, могущие в конечном итоге сыграть решающую роль, борьбу за высокие и светлые идеалы, права угнетённых, от которых, в сущности, абсолютно далеки, что очевидно всем, кроме непосредственных участников событий.

Итог этого столкновения становится предопределён ещё до его начала, поэтому в данном случае интерес представляет собственно подготовка и осуществление всей операции, целью которой было освобождение Якутии от большевиков со стороны белых, и наоборот.
При всей не избитости темы, самой истории, проходящей в суровых климатических условиях, интересных реальных персонажах и их судеб, у автора получилось исключительно скучное произведение, зачастую переходящее в занудное перечисление имён и фактов.

Стремясь максимально наполнить роман выдержками из документов, в том числе из личного дневника А. Н. Пепеляева, не имеющего особой исторической ценности, который тот вёл длительное время, в том числе и в походе, а также отрывками из будущих книг второго героя, Строда И. Я., впоследствии ставшего писателем по большому счёту одной книги, вкупе с выдержками из других документов и личных историй, автор тем самым окончательно запутывает читателя в его желании разобраться в этом хаосе.

Обилие разрозненных имён, фактов и событий, скачки из прошлого в настоящее героев и страны, заставляют постоянно удерживать в поле зрения максимальное число действующих лиц, некоторые из которых мелькнут, чтобы больше не возвратиться, для выстраивания собственной логической цепочки происходящего и взаимодействия персонажей.
Всё это нагромождение и хаос создаёт трудности в продвижении и лишает произведение какой-бы то ни было динамичности и живого содержания.

В итоге, вся трагичность ситуации, героев, по сути, оказавшихся её заложниками, отходит на второй план, где на первом - просто попытка разобраться в описываемом и запомнить основных действующих лиц.