© Лека Нестерова, 2018

ISBN 978-5-4493-3523-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ВСТУПЛЕНИЕ

Полумрак. В глубине сцены – обгоревший остов деревянной избы; на её передней части – уцелевшие ступеньки от крыльца и наполовину – стенка с оконным пустым проёмом. Над избой – колокол.

Слышатся звуки ветра-суховея.

С правой стороны показывается юродивый Н и к о лк а.

НИКОЛКА

 
Невозвратное, Невозвратное,
Что так сыпешь песком в глаза?
Что ж так выколотыми глазницами
Провожают твои образа?
 

С левой стороны начинается медленное шествие народа: Царская семья, её приближённые«белые» офицеры, священники, дети и женщины, старики, – словом, весь русский народ во главе со своим Государем. Все – с прострелянными лбами, с разбитыми иконами и свечами в руках.

Н и к о л к а переходит им дорогу – и идёт к избе.

 
Провожают в равнины чёрные —
То ль от пахоты, то ль от похоти, —
Где молитвы чуть слышны скорбные
В грохоте.
Где в порушенных хатах
Обиженный
Умом тронулся ветер —
и прячется;
Где клоками свисают —
повыжжены —
Небеса и испугано
Пятятся;
Где, в страданиях не упасенная,
Погребенная душенька заживо
Тащит глыбы земли многотонные…
Кто здесь только по ней не хаживал!
Чужеродного дикого
племени
Господинчиком едет-возносится!
Средь поганого этого
семени
Ничего ни растёт, ни рОдится.
И затоптаны в прахе
умильные
Удалых наших песен
коленьица…
Слышно только в утробе
могильной
Стонет, стонет
бессмертная пленница.
 

ПЛАЧ ЮРОДИВОГО

Н и к о л к а проходит сквозь толпу, которая удаляется совсем, и выходит на авансцену.

 
Ах ты, Господи, не воротится!
Погубили, да возлюбили.
А теперь ничего не хочется,
Кроме Были.
Быль былинная – вековая пыль.
То святая пыль, поклонялись ей.
Ветр безумный —Ух! – и другая быль
От неведомых проросла корней.
П а у з а.
А Николка юродивый, сам с вершок,
Возьми да и капни корешок…
 

Вытирает слёзы, размазывая их по лицу.

 
Да Божьей милостью упасён…
 

Слышится тихий колокольный звон.

 
«Бом, бом». —
Слышь? По ком это он, по ком?
 

НИКОЛА – УГОДНИК

 
Не знаешь ты по ком немолчный звон?
 

Николка пугается и прячется

 
Спроси себя, коль плач в душе и. стон.
Услышишь имя и своё ты и моё
И чашу истины наполнишь до краёв.
И слёз своих утишишь ты потоки.
Крылами Духа пролетишь и все истоки
Поймёшь и станешь в помыслах и строже и свободней…
 

НИКОЛКА

 
Ей-богу, страх сковал меня! Кто ж ты?
 

НИКОЛА-УГОДНИК

 
Хранитель-Ангел – Никола Угодник.
 

Николка крестится. Выбегает из укрытия и смотрит на святого, который появляется над крышей дома у колокола.

 
С тобой в симфонии терзать начнём мы клеть.
(Дай, Господи, нам силы отпереть
Замки пудовые, где пленница-Душа,
О коей плакал ты, томится чуть дыша.)
Не знаем мы, где, пав в изнеможенье,
Вопль издадим, где песней воспарим;
А где – молитвой кто, во вспоможение,
Сам к нам пожалует, как вещий Серафим.
Но говорю: сложив лишь пару строк,
И автор наш не знал, сколько дорог
В мгновение сплелось, как вздумал он начать.
И дерзость эту не ему венчать.
 

Ударяет в колокол.

 
Т е м н о.
 

Ч А С Т Ь П Е Р В А Я
Ангел-Хранитель, Николка юродивый, Государь Николай второй

Постепенно наступает утро. Заметен лишь небольшой отсвет с востока. В окне избы отчётливо виден телефонный аппарат времён последнего русского царя.

НИКОЛА-УГОДНИК

 
Вставала неба благодать там, на восходе.
Ночь уходила, а, казалось, нет конца ей.
Он не уснул в неистовой работе:
Гул топота, стенанье и бряцанье.
Он не уснул – и – белое на чёрном,
И чёрное на белом – каруселью.
И облаком прозрачным и тлетворным
Вставало небо над его постелью.
Давили руки цепью у затылка,
И голова, что колокол звенела…
 

Выходит народ с уже чистыми лбами в белых одеждах балахоном. Выносят огромный щит, на котором лежит Государь Николай Второй; выходят на середину и ставят его на некое возвышение, покрытое саваном.

НИКОЛКА

кружась среди народа

 
Сосуд Божественный! Не уж-то, как бутылка
Простая на осколки полетела?!
 

садится у подножия и плачет

НИКОЛА-УГОДНИК

бьёт в колокол

 
Звон – осколков
Звук – пустой!
Как – щелчок
Затвора: – «Стой!
Кто – идёт?!
– Никем – не узнан.
Пусто, – пусто,
Пусто, – пусто…
Пусто – той,
Как пухом – устлан!
 

Звон колокола сливается и перебивается, в конечном итоге, длинным звонком телефона, повторяющимся несколько раз. В это же время опускается огромная рама окна «крестом» на всю сцену. Почти рассвет.

НИКОЛА-УГОДНИК

 
Звонил телефон.
Так давно, что развился в голос.
И светлело окно,
Как светлеет седеющий волос.
Чем слабее объятия тьмы,
Тем дыхание легче.
Но тихи уста и немы —
И сознанье далече.
 
 
И не вырвать ему вовек
Из себя – плен, себя – из плена.
Как Земли сумасшедший бег,
Пригвождён во Вселенной.
 
 
Звёзд кружится бредовый диск —
Ловко брошенная тарелка.
Лучевая взметнётся стрелка —
И послышится… взвизг!
 

Звонок телефона несколько раз повторяется в тишине. Николка, бегая то к телефону, то к Государю, порывается взять телефонную трубку, но не решается.

 
Звонил телефон.
Так давно, что не смолк доныне.
А ему только – стон,
Тихий стон неподвижности стынет.
 
 
А Ему – только день и ночь,
Их скупое отличье;
Оттолкнувшее прочь
Обличье.
 
 
Настороженный сам на себя,
Самому себе – зов и отклик,
Произносимым «мя», «бя»
Перерезанной глоткой.
Погоняй, сумасшедший бег
Растряси до глубин Святую!
– Вот, послушайте, Человек,
Нашу песнь простую.
 

НИКОЛКА ЮРОДИВЫЙ

Выходит на авансцену и поёт.

П е с н я

 
Ночь и степь.
Работники вповалку.
– Мама, спеть! —
– Ну, слушай свою мамку:
 
 
Спи, сыночек мой, усни, Господь с тобой.
Слышу, носится по ветру тяжкий вой.
 
 
Но не бойся, слышу – тихий топот скор.
То Святой Георгий вышел на дозор.
Спи, мой мальчик…
Крепко мамочка дремала.
Дрогнул пальчик, и ты встал, и одеяло,
 
 
Как скорлупку сбросил и пошёл.
Топ да топ – тебе не страшно и свежо.
 
 
Топ да топ – как будто кто позвал
Ранней ранью, и никто не услыхал.
 
 
Топ да топ, – дорог не различая, —
Крутолоб, – свою лишь замечая…
 
 
Для чего подрос так крепок ты и смел?
Топ да топ. Едва ходить уразумел.
 
 
В ползунках с прорвавшейся стопой…
Растворился, словно не был, образ твой.
 
 
Горизонт вставал колючими тисками.
Мальчик, страшен жребий твой! Искали,
 
 
Знать не ведали, как жаждою сомлев,
Под палящими лучами землю ел.
И нашли… лишь одежонку тут и там.
 
 
Степь играла и шептала: «Не отдам».
 

НИКОЛА УГОДНИК

грозно

 
Заклинаньем звучало в мозгу
И неверьем смущало,
Что написанное в строку
Вдруг легко зазвучало!
И пошло! И пошло по умам,
Как волна по равнине,
И все вспомнили, вспомнили там
Об истерзанном сыне.
Что истерзанный – вечного пусть! —
Сна не ведает, страждет во прахе.
Что всё тянется, тянется путь,
В жутком пройденный страхе.
 

Бьёт тихо в колокол, но всё с большим нарастанием

ЮРОДИВЫЙ НИКОЛКА

Мечется в окне на авансцене.

 
Сквозь тучи луч не проскользнёт.
Скупой рассвет похож на вечер.
С ужасным стуком распахнёт
Окно всё тот безумный ветер.
И вместе с ним – внезапный гость,
Тревожный лязг разбитой полоти:
По мостовой стучала трость,
И падал колокол напротив.
И пробивался ярый крик,
 

звонит телефон, сливаясь со звоном колокола

 
Сопровождающий паденье.
И только он земли достиг —
Забвенье!
 

Звучат одинокие безответные звонки телефона. Николка подползает к телефону и плачет.

АГНЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ
НИКОЛА УГОДНИК

 
Звонил телефон.
Прорывался сквозь бред и виденье.
Звонил телефон.
Словно за руку брал, теребя.
А день наступал.
И откуда-то выросли тени
 

Государь поворачивает голову и оглядывается вокруг.

 
Он вдруг их увидел.
И видел как будто себя.
 

Государь встаёт и смотрит на тени и на белый холм из савана. Николка пугается.

 
Узнал… или что-то ему подсказало…
 

ГОСУДАРЬ НИКОЛАЙ ВТОРОЙ

 
Бесформенный холмик
и длинная тень от окна
Крестом, словно росчерк пера
на конверте, упала,
Отчётливо. Будто произнесена.
 

Подходит к окну.

НИКОЛКА

 
Какие же двери
открыл он, что ясно так видит?
Иль снова виденья
и бред – и конца ему нет?
Но, нет. Не по чувству, иль разуму,
нет, по наитью
Скорее он понял
воскресшие чудом каким-то
и тени и свет.
 

Юродивый и Государь легонько кружат окно, которое уже и как бы конверт.

НИКОЛА УГОДНИК

 
Но росчерк являл:
«Сей был жизнью допущен ко смерти».
Стоят все печати,
все цифры, где нужно, стоят.
 

ГОСУДАРЬ

 
Но имя моё?..
Что там?! Что на конверте?
 

НИКОЛКА

 
Лишь цифры и даты,
Лишь даты и цифры пестрят.
 

ГОСУДАРЬ

 
Ни званья, ни имени…
Кто же я? Раб или воин?
По косточкам – остов,
По капелькам – кровь размели.
Пригоршней земли, столь удобренной,
Кем-нибудь нынче освоен…
Ну, что ж?
Кто бы ни был народа всея Земли:
Слуга, иль помещик,
Солдат, самодержец, крестьянин…
 

НИКОЛА УГОДНИК

 
Он взял за основу
беспамятства – кем бы ни быть.
И вспомнил нечаянно:
«Часто, бывало, потянет —
Любимое дело —
рубить бы дрова и рубить.
 

Государь подходит к плахе с топором и поленьям, берёт в руки топор.

 
И вмиг набросала картину
кисть воображенья.
Он видит, как бьётся топор
о живые поленья,
Он чувствует сил
молодящихся злую игру!
Удар! – и пенёк улетает,
как пыль на ветру…
Но вместо полена