Где дворец? Где комната, в которой я легла спать? Я увидела, что стою на берегу реки – кругом царила ночь, монетка луны отражалась в тихой воде, а Аррен Эленбергер, стоявший рядом со мной с пустым ведром, выглядел по-настоящему рассерженным, но, кажется, этот гнев не был направлен на меня.

– Что случилось? – растерянно спросила я. – Вы меня облили?

Он вздохнул. Устало провел ладонью по лицу.

– Облил. Единственный способ спасти человека от русалочьего зова – это плеснуть на него чистой водой из колодца.

Русалочий зов? Я посмотрела на тихие волны реки, которые подступали к ногам и на всякий случай отошла подальше. Значит, это был не сон?

– Я… я просто легла спать, – только и смогла сказать я. – Как это… Что это?

– Вы очень понравились русалкам, когда вчера захотели утопиться, – хмуро ответил Аррен и, взяв меня за руку, повел к калитке, что вела на зеленую кухню. Травы и овощи спали. С одной из грядок послышался недовольный глухой голос:

– Божечки-картошечки, кому не спится в ночь глухую? Шляются и шляются, сколько ж можно.

– И они меня позвали? – спросила я. По телу побежал озноб: кажется, Аррен Эленбергер в очередной раз спас меня от смерти – такой, которой невозможно было противостоять.

Сделалось холодно и жутко.

– Да, они вас так просто не оставят в покое, – мы вошли в дом, и я послушно вытерла босые ноги о коврик, помня про паркет. В гостиной Аррен резко похлопал в ладоши, и на кухне началась возня: должно быть, готовили чай. Мы сели на диван, и только теперь я поняла, насколько сильно устала и душой, и телом.

– И что же с этим делать?

– Сходим завтра в лавки Хагримана, – ответил Аррен. – Подберу вам отвращающие зелья, чтобы отпугнуть русалок.

Я испуганно посмотрела на него. Казалось, кто-то взмахнул рукой и снял то защитное покрывало, которое прятало от мира. Завтра я окажусь на улицах города, завтра все увидят ту, которая осрамила свое семейство – да еще и увидят в компании Аррена Эленбергера…

Сейчас я и представить не могла, как буду себя вести. Как вообще все выдержу.

– Все меня увидят, – пробормотала я. – Может, будет… ну не знаю, скандал.

Аррен только рукой махнул.

– Думаете, такого, как я, можно напугать скандалами? Джейн, вы же не собираетесь сидеть здесь вечно, правда?

– Не собираюсь, – кивнула я. – Но не знаю, как смогу на всех смотреть, когда…

Я не договорила. Аррен ободряюще погладил меня по запястью, и я как-то вдруг поняла, что у него очень сильные руки с твердыми, чуть шершавыми пальцами. Это прикосновение пробудило что-то в душе – что-то очень далекое, пугливое, похожее на цветок.

– Сможете, потому что вы ни в чем не виноваты, – произнес он. – Да и в моей компании можно бояться только меня. Думаю, это вы уже поняли.

***

Аррен

Когда на следующий день мы вышли из дома, сели в открытый экипаж и направились в сторону лавок Хагримана, то я подумал, что в скандале с Джейн Холифилд именно мне отведут роль похитителя девичьей чести. Иначе зачем бы я привечал опороченную изгнанницу? Впрочем, вряд ли кто-то осмелится открыть рот. На нас, конечно, будут таращиться, но нет в Бентеноне таких смельчаков, которые отважатся сказать что-нибудь неприятное.

Джейн сидела рядом со мной – стройная, прямая, словно натянутая тетива. Коснись – услышишь звон. Когда мы наконец-то выехали на одну из центральных улиц, которая вела к большим торговым рядам, то нашлись и зеваки: какая-то мать семейства с выводком дочек замерла с разинутым ртом, увидев нас, и одна из девиц прощебетала:

– Маменька, это же Джейн Холифилд?

Джейн побледнела. Пальцы, сцепленные в замок, сжались еще сильнее. Я понимал, что моей спутнице трудно – несколько дней назад она была счастливой невестой, а теперь стала порочной изгнанницей, и это не та вещь, с которой легко смириться. Она была отверженной – как в каком-то смысле и я, и наверно, не было человека, который сейчас понимал бы ее лучше.

– Да, это она… – завороженно откликнулась мамаша-наседка. Экипаж проехал мимо, и Джейн пробормотала:

– Ну вот, я знала, что так и будет.

– Вы ни в чем не виноваты, Джейн, – ответил я. – И вы не должны вечно сидеть взаперти… да и не сможете этого сделать. Так что держите голову выше, а спину прямо. Больше нам с вами ничего не остается.

В ее взгляде было понимание. Я прекрасно знал, что такое любопытные и испуганные взгляды, шепотки за спиной, презрение, густо замешанное на страхе. А еще лучше я знал, что единственный способ справиться с этим – жить достойно. Идти так, словно ничего этого не существует. Другого средства не было, и со временем Джейн обязательно это поймет.

Экипаж остановился у лавок Хагримана, и моя спутница вздохнула с облегчением. Здесь не было досужих сплетниц: в гостеприимно распахнутые двери этих магазинов входили только солидные господа в дорогих костюмах – маги, артефакторы, зельевары, ученые, и это было одним из немногих мест в столице, где я чувствовал себя по-настоящему спокойно и свободно. На Джейн, конечно, смотрели с любопытством. Якоб Якобссон, серьезный и солидный господин артефактор, даже приостановился – когда мы обменялись рукопожатием, он с определенной бесцеремонностью взял Джейн за руку, заставил покрутиться, словно в танце, и одобрительно произнес:

– Ну потрясающе, дружище! Удивительное искусство! Голем нового поколения? Я пока только читал о них.

– Как вы смеете? – вспыхнула Джейн: она разозлилась так, что страх и смятение растаяли. – Вы разговариваете с леди!

Якобссон даже рот раскрыл. Будь на его месте кто-то другой, я бы решил, что он издевается – но нет, натура артефактора была простодушной иногда до глупости.

– Этот голем еще и разговаривает! – восхищенно произнес он.

– Я не голем! – отчеканила Джейн. – Не смейте!

Якобссон охнул, а я подумал, что ни одна живая душа не представила бы меня в компании обычной девушки. Голем – вот единственно возможная спутница, которая не боится ядов, зелий и мандрагор. На мгновение мне сделалось грустно.

– Ох, миледи, простите меня, – с искренним сожалением поклонился артефактор. – Видите ли, я читал “Вестник современной магии”, и он описывал големов нового поколения, и на дагерротипических снимках как раз были девушки, очень похожие на вас… простите меня, мне право же, очень неловко.

Джейн кивнула и отвернулась. Было видно, что она задета до глубины души.

– Дружище, нам понадобится кое-что посерьезнее извинений, – улыбнулся я, и Якобссон кивнул, всем своим видом показывая готовность загладить вину. – Посоветуй артефакт, который отпугивает русалок, у моей ассистентки с ними проблема.

Артефактор нахмурился, затем извлек из кармана туго набитую визитницу и протянул нам карточку одного из магазинов.

– Вот, здесь самый лучший выбор по вашему вопросу. Берите пластинки Зуренти, они подороже, но очень качественные. Если вам будут сватать Шумбарта или Зетше, то даже не думайте поддаваться, прослужат всего неделю, а потом подзаряжать.

На том мы и распрощались. Глядя вслед Якобссону, Джейн задумчиво произнесла:

– Вы знаете, он ведь во многом прав. В женщинах и так видят големов. Послушные вещи, которым не положено разговаривать. С которыми можно сделать все, что захочется, и никто и слова не скажет.

Мне захотелось ее утешить – но я понятия не имел, как это сделать. Я умел выращивать самые опасные и капризные растения, я мог сварить самые тонкие и неуловимые яды, но вот поддержать опечаленную девушку – нет, до такого мое искусство еще не дошло. Но зато я знал, что лучший способ отодвинуть в сторону проблемы – заняться делом.

– В артефакторский магазин пойдем напоследок, – сказал я и уверенно двинулся в сторону дверей большой лавки, над которой красовалась яркая надпись “Все лучшее для вашей зеленой кухни”. – А пока прикупим вам личный набор инструментов и хорошие горшки. Вы ведь собираетесь выиграть пари, правда?

Джейн утвердительно качнула головой, и печаль потихоньку стала покидать ее лицо. Я улыбнулся.

– Вот и правильно. Займитесь трудом – а все остальное исправится.

***

Джейн

– Вот так надавливаете, переворачиваете ком земли и жмете сюда.

Лопаты у Аррена были самого угрожающего вида, зато из прикрученной к ним чаши сразу же высыпалось удобрение. Я послушно сделала так, как он показал, вернула землю на место, и Аррен одобрительно улыбнулся.

– Правильно. Дальше сами, у меня много другой работы.

Сейчас, стоя на грядке и готовя ямки под посадку растения с жутковатым названием мертвячья нога, я чувствовала себя намного лучше, чем во время поездки. На меня таращились – и родителям наверняка уже сообщили, в чьем доме я теперь живу. Вряд ли они, конечно, рискнут отправиться сюда – одно имя Аррена было словно щит. Но на душе все равно было тревожно, словно над головой сгущались тучи.

Зернышко трицветка, которое подарил Аррен, уже лежало в земле в большом горшке. В лавке с инструментами и удобрениями, в которой пахло так решительно, что даже нос заболел, маг купил мне книгу по уходу за особо сложными растениями. По дороге домой я читала главу о трицветке и с каждым новым словом понимала, что целый год буду работать бесплатно. Ну и пусть. Я попробую, сделаю все, что смогу, а там будет видно.

Пока я возилась с ямками, Аррен прикатил тачку с горшками: на этот раз они были не из торфа, а из какой-то плотной бумаги. Растения, которые нужно было высадить, оказались здоровущими, лохматыми, с темно-сиреневыми цветками; подкатив тачку к грядке, Аррен с гордостью произнес:

– Хорошо они разрослись в этот раз. Я еще думал, стоит ли подсыпать юврский порошок… оказалось, что стоит!

– Это и есть мертвячья нога? – спросила я. Аррен кивнул, вынул один из горшков и осторожно поставил на вскопанную ячейку. Некоторое время ничего не происходило, но потом я увидела, как из горшка вывернулись самые настоящие маленькие ноги, усеянные тонкими корешками, с усилием ввинтились в землю, и вскоре весь горшок ушел в грядку. Растение издало довольный вздох и зашелестело листвой: наверно, ему пришлись по вкусу засыпанные удобрения.

– Она самая. Растет на кладбище, у могил, потому так и называется.

Я поежилась. Даже думать не хотелось, зачем этому растению ноги. Аррен тем временем взялся за второй горшок.

– Для чего она нужна?

– Вообще это отличное кроворазжижающее средство, – объяснил Аррен. – Особенно если сочетать с настойкой семицветника. Но в моих зельях эта славная травка для того, чтобы создавать тромбы в сосудах. А потом их отрыв.

Это было сказано так, что мне сделалось холодно. Я словно бы забыла, с кем на самом деле теперь живу под одной крышей, и теперь слова Аррена заставили меня проснуться и посмотреть по сторонам. Да, он был со мной добр, он дважды спас мне жизнь, он дал кров и защиту, но не стоило забывать, чем именно он занимается – и что ему нравится то, что он делает. Аррен с любопытством посмотрел на меня, будто понял, о чем я думаю.

– Всю грядку вскопали?

Я показала ему лопату с опустевшей емкостью для удобрений.

– Всю.

– Тогда идите опрыскивать бой-огурцы от жуков, – приказал он. – Вот распылитель, я его уже наполнил. Старайтесь брызгать ближе к корням.

Бой-огурцы уже успели подрасти со вчерашнего дня. На нескольких я увидела мелкие желтые цветочки, некоторые выпустили тоненькие усики. Жуков не было, зато мандрагоры увидели меня с распылителем и заголосили:

– Нечего! Нечего им! Пусть их жуки сожрут!

– Пляк! Убирай брызгалку!

– Пляк! А у меня сорняк проклюнулся! Иди да выдери!

Кажется, эти мандрагоры возомнили, что они мои начальники. Присев рядом с бой-огурцами, которые сегодня встретили меня доброжелательно и подняли листки, чтобы средство из опрыскивателя достигло корней, я принялась за дело. Один из бой-огурцов, довольный порцией зелья от жуков, даже осторожно погладил меня по руке.

– Ты ж мой хороший, – похвалила его я, и остальные бой-огурцы тоже потянулись за похвалой. Несколько минут мы потратили на ласку и похвалу, и это разозлило мандрагор так, что они важно скрестили ручки на груди, хором плякнули в мою сторону и дружно отвернулись.

Закончив опрыскивание, я прошла к своему горшку с трицветком. Книга советовала как следует разрыхлять землю, чтобы к корням был доступ воздуха. Я вооружилась маленькими граблями, которые были купленном Арреном наборе инструментов, и взялась за дело. Аррен, который тем временем начал ощипывать нежно-зеленые листки на шарообразном кусте, поинтересовался:

– Уже пророс?

– Нет еще.

– Странно. Трицветок прорастает почти сразу.

Закончив рыхлить землю, я заглянула в книгу: верно, трицветок должен был уже выпустить первые стрелки. Аррен снисходительно усмехнулся и, поместив сорванные листки в коробку, направился в сторону дома.

Мне сделалось обидно. В конце концов, раньше я никогда не занималась огородничеством, и незачем смеяться, если не все у меня получается с первого раза! Одна из мандрагор обернулась, окинула меня оценивающим взглядом и сказала:

– Ты подкорми его! Сама-то вон как вчера наших трескала, за обе щеки!

– Трескать-то все любят, – басовито поддержал сосед, толстый, свирепого вида. – А как покормить, так не допросишься. Пляк!

– Вон, порошки у сарайки стоят!

У заборчика был маленький белый сарай: там Аррен хранил инструменты и несколько коробок с подкормкой для растений. Надпись на одной из коробок гласила: “Большерост. Обращаться с осторожностью!” – взяв ее, я вышла на зеленую кухню и, заглянув в книгу, прочла:

“Для быстрого роста и развития трицветка рекомендуется применять четыре гранулы большероста” – отлично. Еще посмотрим, кто посмеется последним. К коробке была привязана мерная ложечка: я аккуратно зачерпнула серебристые гранулы, и мандрагоры тотчас же подняли крик:

– И нам! И нам тоже дай!

– Плякни от души!

– Насыпай вкусненького! Давай, наваливай!

– Пляк! Пляк!

– Да замолчите вы! – воскликнула я, переворачивая ложку, и в ту же минуту оглохла от взрыва.

В лицо ударило гарью и вонью. Горшок качнулся – из-под взрыхленной земли выстрелили несколько зеленых стеблей: трицветок, кажется, объелся – отвлекшись на крики мандрагор, я сыпанула слишком много большероста. Мандрагоры завопили, заголосили, и одна из них, самая маленькая и ловкая, вывернулась из грядки и бросилась наутек.

– Что случилось? – Аррен выбежал из дома, держа в руке маленький топорик – возможно, решил, что его зеленую кухню кто-то берет штурмом.

– Ничего! – крикнула я в ответ и кинулась за мандрагорой к калитке. – Я сейчас ее поймаю!