Всë случилось у самого входа. Мэнди не успела вовремя остановиться и врезалась точно в худощавого мужчину. От столкновения у него из рук выскользнул бумажный стаканчик – часть кофе вылилась на асфальт, часть – на тëмно-серый свитер. Мужчина сказал что-то. Он не казался злым, скорее из-за изогнутых бровей и опущеных уголков губ казалось, что на лице отразилась вся мировая печаль.

«Простите, мистер друг».

Я почти подбежала к ним, повезло, что Белоснеж удержал за куртку, и поэтому, стоя на расстоянии в несколько шагов могла слышать их разговор. Мэнди извинилась, этот тип поинтересовался сначала, не обожглась ли она, потом присел на корточки и стал расспрашивать о… Обо мне? Какого?.. Они что знакомы? Учитывая, что я очень просила Мэнди не заводить знакомств со странными личностями. Это всë ещë могло быть опасно, даже если казалось, что Дэвид наконец-то успокоился. Пальцы сжались в кулаки – до болезненных следов на ладонях. Я готова была броситься прямо туда, схватить Мэнди, оттащить еë от подозрительного типа. Но Белоснеж всë ещë держал меня за куртку.

– Тише, львица, – шепнул он. – Не мешай львëнку социализироваться.

В этот момент показалось, что вдоль позвоночника скользнула молния.

– Но…

– Если что-то случится, вмешаемся. А пока давай наблюдать. Больше доверия Конфете, Рейвен!

В этот раз молния не промахнулась, ударила прямиком в голову. Белоснеж прав, прав на сотню процентов! Я боялась, что Мэнди могла оказаться в опасности… Но кем она вырастет, если я буду оберегать еë от общества вообще? Если буду как…

– Что о тебе люди скажут, если выйдешь так? – мать хватает за руку у самой двери. – Решила всю семью под монастырь подвести, выйдя на улицу с этим… – взгляд сочится презрением, как и каждый раз когда она видит мои «ведьмовские красные патлы». – Ты не можешь поступить так, ____, просто не можешь!

– Люди говорят, что я не виновата, что родилась рыжей, – голос всегда дрожит, когда я обращаюсь к ней. – Говорят, что это не проклятие, а биология. Что я могу!..

Каждая попытка неповиновения оборачивается звонкой оплеухой, от которой щека краснеет, а глаза наполняются слезами.

– Заплети косу, надень платок и можешь на несколько минут сходить к часовне. Но даже не думай разговаривать с людьми!

У нас всегда было разное понимание природы вещей, разное отношение ко всему живому, разные цели, но схожесть методов чертовски пугала. Мне стоило больше поработать над этим.

Раздражение, готовность рваться вперëд утихли, растворились в спокойствии Белоснежа. Что ж. Наблюдать так наблюдать.

«Мистер, вы выглядите больным», – заметила Мэнди и схватила мужчину за свитер. Боже мой, что за поведение! Нам всë же придëтся это обсудить.

И что она имела в виду под «больным»? Он очень бледный и с синяками под глазами, но это вроде бы всë. Мелочи. Я в таком виде большую часть жизни проходила! Если только Мэнди видела этого типа раньше, в другом состоянии, и еë цепкий художественный взгляд смог поймать отличия. Но с чего бы им быть знакомыми?

«Я просто от природы крайне непривлекателен. Не волнуйся и отпусти, пожалуйста, девочка из окна».

Если сделать ещë шажок… Да! Чëрт возьми!

– Это тип с рисунков Мэнди. Они как-то…

– Тогда давай подойдëм. Только не бросайся на него сразу, ладно?

Я бы, может, и бросилась – ради Мэнди. Потому что никто без одобрения кошки не смел подходить к котëнку. Но рядом всë ещë был Белоснеж, терпеливо державший меня за руку. И кто тут старше и вообще воспитатель?

Мы сделали ещë несколько шагов вперëд – так, чтобы отчëтливо видеть и слышать этих двоих. Надо просто немного напомнить о правилах безопасности, чтобы не напугать еë. Белоснеж, как будто чувствуя, что я на грани, приобнял меня за плечи. Да, так надëжнее.

– Мэнди. Ты не забыла правило незнакомцев?

Мэнди не испугалась. Наоборот, она выглядела ужасно воодушевлëнной, разве что в ладоши не хлопала, когда обернулась. И то только потому, что до сих пор сжимала в руках свитер незнакомца.

– Нет, мам. Но мы знакомы!

Я могла только ещë сильнее нахмуриться – объятие Белоснежа стало чуть сильнее. Что это он?..

– Простите? В каком смысле «знакомы»?

Я не могла отвести взгляд от бледного, даже с какой-то синевой – и правда болезненного – лица в поисках хоть слабого следа притворства. Но ничего! Ни один мускул не дрогнул. И этот тип просто пожал плечами, только после принялся рассказывать.

– Пришлось проводить еë до дома, когда свернула в один неприятный район неподалëку. А до этого одна маленькая мисс стояла среди ночи у окна и рассматривала прохожих… Привычка не менее жуткая, чем хождение по тëмным-тëмным улицам.

Свернула в неприятный район? Это что, когда Мэнди сказала, что уроки закончились чуть раньше, поэтому она доехала на школьном автобусе? Вот же…

Мэнди рассмеялась, хотя наверняка чувствовала на себе недовольный взгляд, и наконец-то убрала руки от свитера. Белоснеж тут же отпустил меня, подхватил Мэнди на руки и утащил в минимаркет, о чëм-то переговариваясь. Что это он?.. Хотел, чтобы мы немного обсудили ситуацию наедине? Знал, что необъяснимое никакой логикой желание броситься на незнакомого человека с кулаками быстро ослабнет, когда Мэнди исчезнет из поля зрения?

Этот парень казался довольно медленным. Даже на ноги поднялся не сразу – только после нескольких долгих секунд под пристальным взглядом. Он странный, с этим не поспоришь… Но пока не казалось, что он хотел навредить Мэнди. Я всë ещë не видела ни одного признака. Да и моя фея от всех этих «хороших знакомых папы» обычно убегала, а тут сама тянулась к незнакомцу. Обычно еë интуиция не подводила.

– Думаю, моя дочь доставила вам неприятности. Могу я хотя бы купить кофе взамен этого? В качестве извинения.

Как бы подозрительно ни выглядел этот тип в моих глазах, я должна доверять Мэнди. Ну и она правда причина этого столкновения, пролитого кофе и пятна на свитере. Но хотя бы – судя по поведению – он не обжëгся.

– Нет, всë хорошо, серьëзно. Я…

Он наконец-то поднялся – я успела понять, что он немного выше – но тут же замер в нелепой позе, как зависший робот, потом пошатнулся и вовсе начал падать. Головой на чëртовы ступеньки!

– Эй, эй, приятель, ты как? – спросила, успев схватить за ворот свитера и хоть немного смягчить падение. Чëрт… Ну вот что за день сегодня такой? Почувствуй себя магнитом для больных!

Для работы пришлось изучить основы первой помощи, но я всë ещë не была врачом и теперь не представляла, что делать сейчас. Дыхание и пульс немного учащëнные, кожа горячая, ни одного внешнего признака отравления или похожей гадости. Скорая не приедет ради такой мелочи – да и есть ли в том смысл, в самом деле? Лучше просто…

– Снежинка, – я сжала мобильник, – покупки продолжите позже. Пожалуйста, подгони машину, тут проблема.

Белоснеж знал, что такое «действовать оперативно». Не прошло и пары минут, когда они с Мэнди вышли из магазина. Он бросил взгляд на меня, на валявшегося на земле коматозника и, не сказав ни слова, схватил ключи с ладони. В следующие секунды я видела только его спину.

Мэнди сделала шажок к нам.

– Мам, а что…

– Не знаю, моя фея. Сейчас съездим в больницу и узнаем.

– Нет! – она скользнула ещë ближе, сложила руки в молитвенном жесте. – Не надо в больницу!

– Мэнди, милая, врачи лучше помогут твоему… Знакомому.

– Нет-нет-нет! В больнице будет только хуже!

Я могла только сглотнуть. Мэнди кричала так, что даже редкие сражающие наповал своей флегматичностью прохожие оборачивались. На моей памяти это второй раз, когда она вела себя так. Первый – почти четыре года назад, когда нанятые этим уродом отморозки пытались затолкать еë в машину. Если бы не Лэйн…

На дороге зашуршали шины. Белоснеж выскочил из машины, быстро огляделся. Его ровный голос казался ведром ледяной воды, вылитой на нас обеих.

– Ну, Конфета, ты уже победила. Без больницы обойдëмся. Рейвен, давай хотя бы в машину это тело перетащим.

Белоснеж прав. Просто чертовски прав… Когда Мэнди такая, голова резко пустела, руки опускались и язык прилипал к нëбу. Будто и не было всех этих тренировок. Будто я снова могла только рыдать, забившись в угол.

– Да ладно… Давай уже довезëм до дома. Там хоть аптечка полная.

Ради Мэнди. Только ради неë.

###

Стакан с негромким стуком коснулся стола, несколько капель перепрыгнули через край. Белоснеж дотянулся до него, осушил в пару глотков и откинулся на спинку стула. Грудь ходила ходуном, влажные от пота волосы прилипли ко лбу. Я наверняка выглядела не лучше. Тащить взрослого мужчину – даже если пару ярдов, а он худощав на вид – не так просто.

Незнакомца мы положили на диван в гостиной. Кое-как стянули мокрый свитер, застегнули ветровку и прикрыли ноги пледом… Казалось, у него был жар, и теперь он просто спал. По крайней мере дыхание стало ровнее. Мэнди вызвалась посидеть с ним, поэтому мы решились перебраться на кухню. Естественно, оставив дверь открытой, чтобы контролировать ситуацию. Но пока ничего не происходило. Оно и к лучшему.

– Тебе этот тип… Не показался странным? – покосилась на дверь.

Белоснеж только пожал плечами.

– Не-а. Но могу поискать, если тебя это успокоит.

– Спасибо, – кивнула я, всë не отводя взгляда от двери.

В гостиной наконец что-то происходило. Неизвестный шевельнулся – Мэнди схватила его за руку.

«Вы проснулись, мистер!»

Она так улыбалась… Как будто произошло что-то невероятно хорошее. Незнакомец медленно сел на диване, потëр виски кончиками длинных пальцев. Теперь за ситуацией стоило следить ещë внимательнее. Я перебралась поближе к двери – Белоснеж только покачал головой.

«Где…» – прохрипел мужчина.

«У нас! Вы упали на улице».

«Боже… Я что-то совсем… Спасибо».

«Минутку!»

Мэнди забежала на кухню, наполнила водой одну из кружек и убежала вновь, как будто даже не заметив нас.

– Давно не видел еë такой увлечëнной. Не думала завести ей какую-нибудь животину? Зайца, например.

– Это же не игрушка, Снежинка, – качнула головой. – Даже если ей вдруг начало нравиться заботиться о ком-то… Не думаю, что сейчас подходящий момент. Мэнди сама иногда поесть забывает, что станет с бедным животным?

Теперь он пожал плечами. Поднялся и подошëл ко мне, тоже наблюдая за ситуацией. А происходило нечто, определëнно достойное внимания.

Они вместе сидели на диване. Мэнди болтала ногами, держа на коленях свой альбом, медленно листая и комментируя каждый рисунок. А коматозник вëл себя и правда странно: дюйм за дюймом пытался отодвинуться от неë, будто опасался чего-то. Что за чудак…

«Я не знаю, выйдет ли из этого что-то, – Мэнди вздохнула и отвела взгляд. – У меня пока не всë получается».

«Ты ещë ребëнок и сможешь улучшить навыки, тренируясь. Или… Возможно, ты найдëшь вещи, которые заинтересуют тебя намного больше. У многих при взрослении меняются приоритеты».

Теперь Мэнди подняла голову и вместо рисунков рассматривала этого мужчину. С такого расстояния сложно сказать, но наверняка своим особым слишком взрослым взглядом. Потому что теперь он отодвинулся ещë немного – уже не скрываясь.

«Мистер, с вами тоже так было?»

«Да. Что-то вроде».

«А можете рассказать?»

«Не думаю, что тебе это будет интересно. Это длинная и скучная история».

Но Мэнди не сдавалась так просто, когда еë пытались ограничивать в информации. Поэтому мы с Белоснежем и воспитывали еë так: я говорила, что что-то знать рано, он как будто в тайне выдавал базовые детали. Интерес удовлетворëн – возможность наткнуться на что-то шокирующее сведена к минимуму. И сейчас, не получив ответа на вопрос, она подалась вперëд всем телом, как будто пыталась заглянуть ему в глаза. Коматозник отодвинулся ещë немного в сторону. Он скоро с дивана свалится, если продолжит в таком духе. И от Мэнди такое поведение не могло укрыться.

«Вы меня боитесь, мистер?»

«Может, немного. Не пойми неправильно, просто твой взгляд… У меня от него ощущение, что кожу снимают послойно, а потом ещë и по косточкам разбирают ради изучения».

Мэнди не шевелилась. Просто продолжала смотреть, потом сказала что-то совсем тихо – оба рассмеялись – и всë-таки отвела взгляд, тут же сменив свою сверхсерьëзную сторону на самую обычную детскую.

«Мистер, ну расскажите!Пожалуйста-пожалуйста!»

Коматозник взлохматил волосы.

«Только не смейся. В детстве я хотел быть героем, который защищает хороших людей и наказывает плохих. Но вырос простым торговцем. Потому что героям тоже надо выживать, как оказалось».

«Я не понимаю последнюю часть, но… – Мэнди схватила его за рукав куртки. – Мистер! Торговец тоже может быть героем!»

«Разве?»

«Конечно! Вот смотрите. Идëт путник по пустыне. Жарко, пить хочется… А тут р-р-раз! И торговец! А у него – вода. Разве он не будет героем для путника?»

Торговец? Это уже немного интереснее. Теперь нам известна область деятельности – это вполне могло помочь с идентификацией… Хотя почему же у меня ощущение, что всë не так просто?

«Но не факт, что торговец воду отдаст. Знаешь, они часто одержимы деньгами».

«Отдаст! Этот торговец хороший».

То ли они общались дольше, чем было сказано, то ли эта фраза просто имела какое-то особое значение, но почему-то коматозник вздрогнул. Взгляд блуждал по комнате. Искал что-то, что ли? И… Что это за эмоция, в конце концов? Он пялился в одну точку, чуть приоткрыв рот. Брови изогнуты, на лбу залегла морщина задумчивости – что-то между удивлением и тяжëлым процессом обработки информации. Самое странное, что «одной точкой», которой он так заинтересовался, была я. Мэнди заметила тоже. Конечно.

– Мам! Иди сюда, а я пока отнесу кружку.

Маленькая хитрюга… Чего она пыталась добиться? И вот дела: как будто синяков под глазами было мало – щëки мужчины чуть-чуть порозовели, как только я села на диван. Хотелось бы верить, что это просто резкий скачок температуры. Не хватало мне новых тëмных историй из-за личной жизни. Их и из-за работы достаточно.

– Я прошу прощения за доставленные неудобства.

По крайней мере он всë ещë говорил по делу. Не как Лэйн.

– Да всякое бывает, ладно… Но есть кое-что, что я бы и правда хотела обсудить. Мэнди… Не могу сказать, что я в восторге от того, что она общается со взрослым человеком.

– Я тоже. Поэтому, хм, – он глубоко вздохнул. – Вы можете проигнорировать мои слова. Всë-таки у меня нет детей или педагогического образования. Но я знаю, каково быть одиноким ребëнком. Мэнди не хватает вас, Рейвен, но ей очень сложно об этом рассказать. Поэтому она пытается найти кого-то, кто поможет компенсировать эту нехватку внимания.

– И вы говорите это, потому что…

– Не знаю. Мэнди – особенный ребëнок, кажется, даже я немного беспокоюсь.

Больше он не смотрел на меня. Изучал паркетный пол и зачем-то тëр шею. Да уж. Так он точно не казался опасным. Скорее… Забавным? Да, наверное так. Хотя это странно. Когда я в последний раз оценивала людей с такой позиции?