Цитаты из книги «Воспоминания розы»

Я чувствовал, что вы печальная, и сильная, и такая красивая, и мне хотелось посмотреть, на что вы способны. Но я не планировал этого. Когда вы по-настоящему уехали, я готов был утопиться, да, утопиться.

Я люблю вас, потому что вы ребенок и вам страшно.

Дни стали холоднее и серее. Приближалась зима, когда впереди наконец показался Нью-Йорк. Мы плыли на север. Вода казалась более плотной, почти стальной, корабль медленно двигался в сторону огней большого города, отражавшихся в облаках. У нас не осталось ни мыслей, ни вообще способности думать. Нам, пассажирам, уже нечего было сказать друг другу, наши связи оборвались здесь, и мы торопились сойти на берег: последние минуты всегда самые тяжелые. Меня пригласили к столу офицеров, которые проверяли паспорта, пока мы еще находились в мутных водах залива. Это всегда неприятные мгновения, вам задают вопросы, проверяя, вы ли это, сличают вашу подпись…

Я долго сомневался, прежде чем предать гласности факт существования этой рукописи. В двадцатую годовщину смерти Консуэло и столетнюю – со дня рождения ее мужа, Антуана де Сент-Экзюпери, я решил, что настало время почтить ее память и вернуть ей то место, которое она всегда занимала рядом с человеком, написавшим, что он построил всю свою жизнь на этой любви. Хосе Мартинес-Фруктуозо, наследник Консуэло де Сент-Экзюпери Этот текст написан по-французски, хотя родным языком Консуэло де Сент-Экзюпери был испанский. Ее наследники и издательство «Плон» благодарят писателя Алена Вирконделе, автора эссе о Сент-Эксе, за восстановление – там, где это было необходимо, – правильного синтаксиса. Названия главам даны издателем.

Он говорил со мной как с бабочкой, которую просят не складывать крылышки, чтобы получше рассмотреть ее краски. Несмотря на длинный, слегка потертый пиджак и бороду, придававшую ему солидности, он оказался самым молодым из моих друзей. Кремьё был чистокровным евреем. Ему нравилось быть самим собой, жить своей собственной жизнью. Он говорил, что я ему нравлюсь, потому что умею меняться. Мне это ничуть не льстило. Я бы хотела, как и он, оставаться спокойной и довольной тем, кем Бог и природа позволили мне быть.

Дитя, вы умеете слушать, ах, это уже неплохо… С тех пор как мы встретились на этом корабле, я постоянно спрашиваю себя, кто же вы. Я знаю, что люблю ту, что живет внутри вас, но знаю также, что вы не женщина. Ночи напролет я размышлял об этом и наконец погрузился в работу. Пожалуй, я все-таки больше композитор, чем пианист, и только в музыке могу выразить вашу сущность так, как я это чувствую.

Борьба, дружба, честность, патриотизм, жертвенность, полет, символизирующий очищение, – все это этапы, освобождающие его от эмоциональных пут, пленником которых он был всю свою жизнь. Книга воспоминаний Консуэло прекрасно объясняет этот трогательный и мучительный поиск.

Консуэло не рассталась с детством, именно оно помогало ей пережить самые тяжелые моменты: измены Сент-Экзюпери, его отсутствие, авиакатастрофы и, наконец, исчезновение. Она тоже могла бы сказать: «Я родом из детства».

Она написала свои воспоминания на одном дыхании, с тем экспансивным изяществом, которое сквозило во всем, что делала Консуэло. В них она предстает импульсивной и влюбленной, наивной и покорной, мятежной и энергичной, преданной и неверной, выносливой и павшей духом

Детство, проведенное в мечтаниях и фантазиях, было украшено ее воображением – Консуэло оказалась прирожденной сказочницей: она «ворковала», она «щебетала», она очаровывала, ниспровергая действительность и преображая ее в сказки. Она умела вышивать по канве реальных событий, заново выдумывала свою жизнь, и Сальвадор, с его выжженной землей, вулканами и землетрясениями, превращался в волшебную страну. Там она была богиней. В минуты спокойной и счастливой жизни Сент-Экзюпери постоянно заставлял Консуэло рассказывать о Сальвадоре, о том, как маленькой девочкой она играла с индейцами на кофейных плантациях своего отца среди банановых деревьев.