По моему мнению, на Востоке православно-турецком у нас есть две очень важные точки опоры, созданные самой историей нашей или народом, помимо всякого прямого участия наших властей: одна Афон; другая Добруджа. <…>

Афон имеет в настоящее время для нас двоякое значение. Одно его значение – чисто церковное, православное, рассматриваемое без всякого отношения к национальности населяющих его монахов; если бы русских и вовсе не было на Афоне, если бы число и влияние их с каждым годом не возрастало, то и тогда Афон, как Святыня Православия, имел бы значение для нас, как одна из главных точек опоры православной политики на Востоке. Но сверх того Афон хотя и медленно, но видимо русеет. Есть предсказание одного недавно умершего отшельника (из болгар или греков, не помню), что на Афоне скоро будет 8 монастырей русских и один франкский (из франков, обращенных в Православие). Когда мы судим о более или менее близком будущем, тогда, чтобы не ошибиться и не попасть на ложный практический путь, мы должны брать в расчет не одну статистику данной минуты как нечто вечное и непреложное, но и то течение обстоятельств, те залоги, на которых может зиждиться будущее.

Обновление во всем неизбежно; от движения вперед, от изменений, к упадку ли они ведут или к развитию лучшего, во всяком случае устраниться нет возможности. Если мы взглянем на Афон в его настоящем виде и взглянем поверхностно, то он покажется нам вполне греческим. Зависит он в высшей инстанции от Цареградского Патриарха; в его Синоде (Протат) заседают с печатями 20 представителей 20 монастырей; из них один серб^[2] (хилендарский) и один болгарин (зографский) и 18 греков. Даже Русский монастырь Св. Пантелеймона посылает туда представителем грека из своей братии, а не русского (эта крайне разумная политика русских духовников нимало не вредит русским); предоставляя грекам во всем внешнее представительство, видимое начальство, главный собор в обители и т. п., они сохраняют за собою все существенное, именно: как чрезвычайную силу нравственного влияния, так и залоги вещественной силы.

Итак, кроме Хилендаря и Зографа, все остальные монастыри имеют представителями в Протате греков; общий официальный язык Св. Горы греческий; устав, обычаи, большинство построек всё носит издревле византийский характер. Число греческих монахов далеко превосходит на Афоне число других монахов, русских, болгар, молдо-валахов и т. п. Самые богатые монастыри (Ватопед, Ивер) греческие; в штатных греческих монастырях живут самые богатые (т. е. лично богатые) монахи.

Так, например, в одном из этих монастырей есть монах, занимающий в нем один 10 хороших комнат; с другой стороны, напротив того, самые строгие подвижники, живущие в пещерах и под скалами, б. ч. греки же. Так что, с первого взгляда кажется, что за греков всё: число, административная власть, географическое положение, богатство, обычаи, язык и даже высшие образцы подвижничества.

Конец ознакомительного фрагмента.