© Авторы, текст, 2015

© Лейкин В. А., состав, 2015

© Геликон Плюс, оформление, 2015

Такой у них обычай

Знаменитое стихотворение Дмитрия Кедрина «Кофейня» начинается такими вот пронизанными горечью строками:

 
У поэтов есть такой обычай —
В круг сойдясь, оплёвывать друг друга.
 

Зачем же «оплёвывать», тем более «друг друга», когда куда как продуктивней и куда как порядочней извлечь из прошлого некий вполне уже забронзовевший сюжет и перезагрузить его, как это принято сейчас говорить, навязчиво пёстрыми реалиями сегодняшнего дня. Комический жест гарантирован, а уважаемый классик мало сказать что не «оплёван», а развернулся к нам вдруг настолько неожиданным образом, что современнее и быть не может…

Традиции литературных игрищ и забав существуют в русской литературе с благодатных времен «Арзамаса», активно и жизнерадостно противостоящего замшелой шишково-шихматовской «Беседе любителей» чего-то там угрюмо-кондового.

А взять прелестную троицу соединившихся под именем самого знаменитого слушателя Пробирной палатки; как они дерзко и весело глумились над унылыми недугами отечественной словесности.

А коктебельский-волошинский «Турнир поэтов», изысканно и потешно тасующих в безупречных своих экзерсисах всевозможные эпохи, стили, имена.

В этом славном ряду невозможно не упомянуть «Вампуку – принцессу Африканскую» некоего Анчара Монфренилова (он же Волхонский М. Н.), после которой – «Вампуки» – «Аиду» на некоторое время перестали представлять на публике; невозможно пройти мимо прелестной компании харьковских филологов, перевернувших «Парнас дыбом»; невозможно не назвать Даниила Хармса и его неугомонных последователей с их стильными и уж-жасно смешными, как бы «историческими» анекдотами из жизни российских классиков…

И вот перед тобой, любезный читатель, книга, в коей весьма представительная и невероятно симпатичная группа петербургских литераторов лихо, лукаво и органично продолжает эту вышеописанную литтрадицию.

Вот как в коротких и даже несколько застенчивых заметках описывает это собрание его вдохновитель, организатор и многолетний председатель Татьяна Алферова:

«Как-то раз поэтам стало скучно. И устроили они заседание международного Союза писателей, куда пригласили Омара Хайяма и других литгигантов. Речи были тщательно запротоколированы и составили первый сборник Пенсил-клуба. Но первый и последующие сборники (их где-то около сотни) издавались тиражом от 5 до 12 экземпляров, даже не самиздат – частные хроники. Для своего круга. Чтобы было интересно и весело собравшимся за столом. Потому так много в записках Пенсил-клуба обращений к «своим», ссылок на их стихи, цитат и подначек – дело-то внутреннее, частное. Но у частного есть свойство перетекать в общее, у количества в качество. И вот вам – пожалуйста – совсем не частное издание на 20-м году существования Пенсил-клуба.

Во всём прочем в клубе этом царят вседозволенность и полная беспринципность, разве одно – за столом, по-прежнему частным, собираются друзья, а не просто компания литераторов. Вот, собственно, и всё.

Примечание. В некоторых стихах встречаются имена, которые могут показаться знакомыми. Это, разумеется, случайные совпадения».

Что к этому всему прибавить? Разве что позавидовать тем, кому еще только предстоит прочесть эту необыкновенную книгу, и посочувствовать тем всё ещё многочисленным классикам, коих не коснулось пока неутомимо жизнерадостное коллективное перо Пенсил-клуба.

Вячеслав Лейкин

Часть 1

Гамлет
(август 2008)

С. Бердников
Акт I

Действующие лица

Розенкранц.

Гильденстерн.

Гамлет.

Горацио.

Ворон по имени Ульян.

На сцене – Европа. Площадка где-то в Дании. С одной стороны, разделённые заборами, видны Германия, Швейцария, с другой – Польша, Россия, вдалеке на горизонте Финляндия.

Розенкранц и Гильденстерн разглядывают какие-то бумажки, выхватывая друг у друга перо, что-то пишут. Ворон Ульян во время всей сцены следит за происходящим, перелетает с забора на забор, из страны в страну. Входят Гамлет и Горацио.

Гамлет

 
Привет вам, Розенкранц и Гильденстерн,
Что пишете опять,
ужель не надоело?
Подайте-ка сюда.
 

(Обращаясь к Горацио.)

 
Горацио, ты в Берн?
Отдай издателю,
а вы займитесь делом.
От ваших бредней пухнет голова,
И то сказать: слова, слова, слова …
 

Розенкранц

 
Привет вам, принц! Зачем так официально.
Зовите просто Фридрихом меня,
А Гильдерстерна Карлом, натурально,
А без писания не можем мы ни дня,
Вон Карл уже три тома написал,
Иначе нам не сделать капитала.
 

Гильденстерн

 
Я тут такую странность увидал,
Скажу вам, принц, был удивлён немало.
Чтоб описать её, я Фридриха привлёк,
Бойчее пишет он, к тому ж яснее слог.
 

(Обращаясь к Горацио.)

 
Возьми листки, Горацио,
поторопи издание,
Европу ждут волнения, Господь, помилуй Данию!
 

Горацио

 
Что вы несёте? Ночь уж на дворе…
 

Розенкранц

 
Вот-вот, как раз об этой же поре
В дыму багровом, в сполохах огня
Приходит Он и по Европе бродит.
 

(Ворон Ульян при этих словах, сидя на заборе между Германией и Швейцарией, оживляется и прислушивается.)

Гамлет

 
Кто Он? Сдаётся мне, вы пьяны вроде?
 

Гильденстерн

 
Нет, принц! Он давеча так напугал меня,
Что я решил всё сразу записать
И Фридриха для помощи привлёк.
Так страшно это, что помилуй Бог
Ещё хоть раз всё это увидать!
 

Розенкранц

(обращаясь к Горацио)

 
Не снилось, друг Горацио, такое мудрецам,
Не будет больше на Земле спокойных мест,
Не будет счастья ни лачугам, ни дворцам.
 

(Указывая на листки.)

 
Издай скорее этот манифест!
 

(Ворон Ульян нервно потирает крыльями, суетится, перелетает из Швейцарию в Германию и обратно.)

Гамлет

 
Да что же это, Господи прости!
Как можете такое вы нести?
Вселился точно в ваши души мрак.
 

(Небо окрашивается в красный цвет, гремит гром, мерцают сполохи, превращая его в алое знамя.)

Гильденстерн

(с ужасом)

 
Вот! Вот! Смотрите! Он! Призра́к!
 

Горацио

(в замешательстве делает шаг назад, открывает листки, переданные ему Карлом и Фридрихом, читает)

 
Призрак бродит по Европе,
Призрак коммунизма…
 

Ворон Ульян

(в восторге вскидывает крылья и картаво кричит)

 
Призрак! Призрак!
 

Гамлет

(машет рукой в сторону Ворона, кричит ему на чисто английском языке)

 
Ul’yan! Off!
 

Ворон Ульян

(обиженно, передразнивая)

 
Па-адумаешь! Ульян! Офф!
Ульянофф так Ульянофф.
 

(Перелетает из Швейцарии в Германию, потом в Финляндию, оттуда в Россию, не переставая картаво кричать)

 
Призрак! Призрак! Революция!
 

Горацио

(засовывая листки в карман)

 
Ну и дела! Не в Берн! Скорей в Париж, Во Францию. Прощайте, Гильденстерн и Розенкранц!
 

(Все, кроме Гамлета, расходятся. Гамлет в ужасе смотрит на призрака коммунизма. Ворон Ульян садится в России прямо на броневик на площади перед Финляндским вокзалом.)

Занавес.