Глава XVII

На следующий день ранним утром Рэнсом снова вскарабкался на плечо Огрею. И вновь их путь пролегал по той же самой залитой светом пустоши. Вдалеке на севере сгущалось охристо-красное облако – огромное и стремительно несущееся на запад. Рэнсом, до сей поры на здешнем небе облаков не видавший, удивился. Сорн пояснил: мол, это песок, подхваченный ветром в одной из северных пустынь. Такое часто случается: песок взлетает на высоту в семнадцать миль, а затем осыпается – порой даже на хандрамит – слепящей песчаной бурей. Жуткий вихрь в пустом небе как ничто другое напомнил Рэнсому, что ныне он за пределами родного мира, на голой поверхности странной чуждой планеты. Наконец далеко на западе облако опало, хотя с той стороны еще долго, пока та часть горизонта не скрылась из виду за изгибом ущелья, висело рыжее зарево, будто от пожарища.

За поворотом открылся новый пейзаж, на первый взгляд совершенно земной: серые гряды холмов, похожих на морские волны, а за ними – привычные уже зеленые утесы и пики на фоне ярко-голубого неба. Впрочем, Рэнсом быстро понял свою ошибку: то, что он принял за холмы, – на деле не более чем заполонивший ущелье сизый туман, который в хандрамите совсем не виден. И впрямь: едва дорога пошла под уклон, сквозь рассеивающийся туман стали проступать пестрые краски долины. Спуск тем временем становился все круче; скалистые пики вдруг сдвинулись, смыкаясь над ущельем гигантской челюстью (с очень кривыми зубами). Спустя миг дорога нырнула вниз – по земным меркам в крутую пропасть – и затерялась в фиолетовой растительности. Рэнсом наотрез отказался спускаться туда верхом на сорне. Огрей хоть и не понял, что смущает спутника, но все-таки покорно снял того с плеча – и понесся вперед, наклонившись к земле, будто конькобежец. Рэнсом последовал за ним, с удовольствием разминая онемевшие ноги.

От красоты нового хандрамита захватывало дух. Он был шире прежнего, и тропа вела путников прямиком к озеру – сапфирово-синему почти идеальному кругу миль двенадцати в диаметре, окруженному фиолетовым лесом. Посреди озера женской грудью вздымался низкий островок красного цвета с рощицей невиданных прежде деревьев. Изгибами гладких стволов они могли посоперничать с благороднейшими из буков, высотой превосходили земные соборы, а увенчаны они были кронами из золотых цветов: ярких, как тюльпан, неподвижных, будто камень, и огромных, точно летние облака. То и впрямь оказались именно цветы, а не деревья, и среди стеблей проступали очертания каких-то построек. «Мельдилорн», – пояснил сорн.

Рэнсом никак не ожидал увидеть нечто столь естественное в своей первобытной простоте, как эту дивную рощицу, притулившуюся посреди яркой долины – словно парящую в лучах зимнего солнца. С каждым шагом в долину холод отступал, а небо становилось бледнее. Вскоре путников окутало тончайшим ароматом гигантских цветов. Очертания далеких скал выглядели уже не столь разительными, их блеск не так резал глаза. Пейзаж обретал глубину и мягкость линий. Где-то там, высоко над головой, маячил край обрыва, откуда они начали путь, – не верится даже, что они и впрямь оттуда спустились. Дышалось легко, полной грудью, и можно было пошевелить в ботинках наконец-то отогревшимися пальцами. Рэнсом услыхал шелест журчащей воды и почувствовал под ногами мягкую траву. Они преодолели харандру и ступили в Мельдилорн.

Тропа вывела путников на широкую лесную аллею, стрелой бегущую между фиолетовыми стеблями к мерцающей глади озера. На самом берегу стояла каменная колонна с гонгом и молотом, богато украшенными резьбой. Зеленовато-синий металл, из которого они сделаны, Рэнсому был незнаком. Огрей ударил в гонг, а Рэнсом в радостном волнении пытался разглядеть резьбу на камне. Рисунки перемежались простыми декоративными узорами. Более всего удивляло, до чего гармонично соединяются резьба и свободное пространство. Схематичные на вид картинки, нанесенные скупыми линиями на манер доисторической пещерной живописи, сочетались с путаным узором вроде кельтских или норвежских орнаментов; причем вместе они, если присмотреться, складывались во фрагменты более крупных картин. Поразительным было и то, что иллюстрации не ограничивались лишь свободным пространством – некоторые арабески включали в себя и кусочек хитроумной виньетки. В другом месте колонны все шло в точности наоборот – и в этом чередовании тоже виделся определенный смысл, некий шаблон. Правда, едва Рэнсом начал разгадывать сюжет, сокрытый в картинках, как его отвлек Огрей. Со стороны острова к ним плыла лодка.

У Рэнсома потеплело в груди, когда он увидел, что гребцом в ней сидит хросс. Тот причалил к берегу, во все глаза уставился на чужака и перевел изумленный взгляд на Огрея.

– Да, Хринха, ты прав, это очень необычный нау, – сказал ему сорн. – Таких ты никогда не встречал. Его зовут Рен-Сум, и он прилетел по небесам с Тулкандры.

– Ему будут рады здесь, Огрей, – вежливо отозвался хросс. – Он прибыл к Уарсе?

– Да, тот за ним посылал.

– За тобой, Огрей, тоже?

– Нет, меня Уарса не звал. Если ты отведешь Рэн-Сума дальше, я вернусь в свой оплот.

Хросс жестом пригласил в лодку. Рэнсом принялся благодарить проводника за помощь и после секундного замешательства снял наручные часы и протянул Огрею, вкратце пояснив, что это такое: то была единственная вещь, которую он мог предложить сорну в качестве подарка. Однако Огрей, повертев часы в руках, неохотно их вернул.

– Такую вещь лучше подарить пфифльтриггу. Да, она радует мне сердце, но пфифльтригг извлечет из нее больше пользы. Наверняка встретишь кого-нибудь из них в Мельдилорне, вот и отдай. И… разве в твоем мире живые существа сами не могут понять, какая часть дня миновала?

– Многие животные, думаю, могут, – ответил Рэнсом. – Но наши хнау давно разучились.

На этом он распрощался с сорном и ступил в лодку. И вот Рэнсом вновь сидел в покачивающемся на волнах суденышке бок о бок с хроссом, ощущал на лице жар от воды, видел синее небо… все равно что вернулся домой. Он снял шапку, сел поудобнее и стал донимать вопросами своего провожатого. Выяснилось, что не только хросса были слугами при Уарсе, как решил сперва Рэнсом; тому прислуживали все три расы хнау, и хросса – самым умелым лодочникам – поручили управлять паромной переправой.

Ему сообщили, что в Мельдилорне он волен делать что хочет и ходить где пожелает, пока Уарса его не призовет – возможно, сразу же, а возможно, и спустя несколько дней. Возле причала будут хижины, там можно переночевать. В ответ Рэнсом как сумел рассказал о путешествии по небесам и о своем родном мире, заодно предупредив хросса об опасных гнилых мужчинах, которые прибыли вместе с ним и до сих пор бродят где-то в окрестностях. Надо было и Огрею про них рассказать… Впрочем, Рэнсом быстро утешил себя мыслью, что эти двое уже каким-то образом наладили контакт с сорнами и вряд ли осмелятся вредить столь могучим на вид созданиям. По крайней мере пока. Хотя его похитители явно замыслили что-то нехорошее.

Наконец лодка толкнулась в берег. Хросс сноровисто привязал суденышко, а Рэнсом встал и огляделся. Гавань была окружена низкими домами – первыми каменными зданиями, которые он увидел на Малакандре. Рядом горели костры. Там, по уверениям хросса, можно найти ужин и ночлег. В остальном остров был пустынен, только в рощице на вершине виднелись какие-то сооружения – похоже, обелиски наподобие гигантского Стоунхенджа. Казалось, там никого нет, но если прислушаться, оттуда в утренней тишине доносился слабый серебристый гул.

– На острове много эльдилов, – вполголоса произнес хросс.

Рэнсом сошел на берег. Сделал пару робких шагов, словно ожидая, что его остановят, постоял немного и столь же нерешительно двинулся дальше.

Трава мягко пружинила, ноги ступали бесшумно, но отчего-то хотелось идти украдкой, на цыпочках. От воды на острове было теплее, чем где-либо на Малакандре; здешняя погода напоминала октябрьские деньки, когда еще тепло, но в воздухе уже ощущается прохлада. С каждым шагом в душе нарастало чувство благоговейного страха, не дающее приблизиться к роще и каменной аллее на вершине холма. Поэтому на полпути Рэнсом свернул направо и пошел вдоль линии берега – якобы затем, чтобы осмотреть остров. Хотя на самом деле наоборот, остров хотел на него взглянуть. Спустя час Рэнсом окончательно в этом убедился, когда сделал одно открытие, суть которого позднее так и не сумел объяснить. В самых общих словах описать это можно было примерно так: по всей поверхности острова тени плясали вопреки движениям солнца. Не будь воздух таким неподвижным, а трава – слишком жесткой и короткой, Рэнсом списал бы это на колыхания от ветра, словно солнце играет в кукурузном поле. Однако световые блики стыдливо ускользали от чересчур пристального взгляда, да и серебристый перелив утихал, стоило к нему прислушаться. Куда ни посмотри – вроде бы ничего не видать, но краем глаза так и улавливается копошение или возня. Впрочем, стоит повернуть голову – и все пропадает, лишь мелькнет напоследок солнечным зайчиком. Несомненно, то были они – эльдилы… Как ни странно, Рэнсом испытывал лишь любопытство, а не страх, будто вовсе не был окружен невидимыми «призраками». Не чувствовал он и раздражения от того, что за ним шпионят, – напротив, казалось, у этих существ есть полное право его разглядывать. Поэтому Рэнсом все более робел, смущался и не знал, куда себя деть.

Понемногу навалилась усталость. Полагая, что в этих местах можно отдыхать и на свежем воздухе, не опасаясь замерзнуть, Рэнсом сел. Мягкая трава и душистый аромат цветов навевали мысли о Земле и ее садах. На мгновение Рэнсом зажмурился, а когда снова открыл глаза, увидел невдалеке знакомые уже здания и лодку на воде. Переправа и дома для гостей. Следовательно, он успел обогнуть весь остров и вернуться на прежнее место. Отчего-то стало досадно. Навалился и голод. Наверное, стоит подойти, попросить еды. Заодно будет чем себя занять в ожидании…

Встав, Рэнсом пригляделся к гостевому дому и увидел возле него толпу существ – с парома выгружались пассажиры. Посреди озера тоже что-то двигалось; в фигурах, бредущих по пояс в воде, Рэнсом с некоторым трудом узнал сорнов. Их было с десяток, не меньше. На остров зачем-то стекались посетители. Вряд ли кто из них намерен причинить вред инопланетному гостю, если тот вдруг выйдет к толпе, однако Рэнсом все равно медлил. Он вновь почувствовал себя новичком в школе: новенькие всегда приходят раньше и из укромного уголка наблюдают, как собираются старые знакомцы. В конце концов Рэнсом решил вовсе туда не спускаться. Он нарезал сорняков, перекусил и вздремнул.