Глава 2

– Вивианна, ты жива, – ко мне приближался худенький мальчик. – Я верил, что ты не погибла. Эти ужасные женщины… Почему ты мокрая? – подойдя ближе, он дотронулся до моих волос.

– Ты кто? Где я? Что происходит? – слова давались мне с трудом, а во рту было сухо. – Дай воды.

Ребёнок молча кивнул, выбежал из комнаты и через минуту вернулся, держа в руках кувшин с водой. В этот раз мне удалось напиться из стакана.

– Вивианна, что с тобой? Ты меня не помнишь? Это же я, твой брат Эш, Эштон, – забрав стакан, он присел на край кровати. – Виви, не пугай меня, – моя ладонь оказалась в маленьких ручках.

«Не понимаю, – в голове роились мысли. – Если это не сон, то меня похитили? Но кто и почему?»

Чем-то накачали, тело слушалось плохо. Нужно бежать. Но как? Ведь я руками еле шевелю. Неужели кто-то узнал о продаже бабушкиной квартиры? Но деньги лежат на банковском счёте.

А-а! Я поняла, меня похитили, разыгрывают спектакль, накачивая дрянью! Но что потом?! Заставят подписать доверенность, сломав мою волю?!

Бежать! Надо притвориться, что я верю в этот спектакль, усыпить бдительность и, подписывая доверенность, исказить подпись! Я же никогда не оказывалась в такой ужасной ситуации! Мне страшно до колик!

– Сестрица, не молчи. Родная, – маленькие детские пальчики гладили мою ладонь.

Нужно подыграть.

– Извини, Эш, – утолив жажду, говорить стало легче. – После того как очнулась, ничего не помню. Ни себя, ни тебя. Даже как меня зовут.

– О-о, Вивианна, какой ужас, – на детском личике с неподдельной искренностью отразились эмоции. Сейчас Эштону было меня жаль. – Меня зовут Эштон, а тебя Вивианна Штормчазер. Наши родители умерли. Гадкий Эдвард Эверхруст запудрил тебе голову, красиво ухаживал, дарил подарки, обещал любить и беречь. Ты согласилась выйти за него замуж, но при условии, что он возьмёт и меня к себе. Но сказка обернулась дешёвой дворовой историей, как ты любила говорить. Управляющий нашими делами оказался вором. Сейчас его разыскивают, но всё тщетно. Скрылся с чужими деньгами. Но даже при нём мы жили в разы лучше, чем после твоей свадьбы. Эдвард тебя не любит, бьёт, запирает дома. Он отобрал все вещи, оставив одно старенькое платье, даже матушкино колье подарил своей сестрице. А ты молчишь и всё ему прощаешь.

«Неужели можно так правдоподобно играть?» – подумала, увидев, что в детских глазах стоят слёзы. Сейчас он не рассказывал мою историю, а изливал душевную боль.

– Мы словно бесправные рабы. Даже слуги живут лучше нас. И никто не хочет заступиться. Я уже сбегал за помощью. Но меня с улыбкой вернули Эверхрустам и пожурили, что плохо следят за ребёнком, – мальчик потёр спину. – Хворостиной по спине отходили так, что два дня встать не мог. Если бы только в нас с тобой была магия, тогда эти жестокие Хрусты не посмели бы нас тронуть. Но мы – «пустышки». Вивиан. А твой муж наконец смог добиться развода. Такой счастливый был, что в тот же час поехал свататься. Никакой чести в нём нет. Но самое страшное, – ребёнок всхлипнул. – Как только он вернётся, то выкинет нас с тобой на улицу, где мы точно погибнем.

– Почему погибнем? – рука сама потянулась к детскому лицу, чтобы вытереть слёзы.

– Вивианна, ты слаба. Никто не захочет нанимать такую на работу. Да и меня не возьмут. Худой, возрастом не вышел. И денег у нас нет, даже завалящегося медяка.

Вот и о деньгах пошёл разговор.

– Мы пойдём в полицию, пожалуемся на них. Скажем, что колье украли, вещи.

– Что такое «полиция»? – спросил Эш.

– Стражи порядка, которые следят за соблюдением законов простыми гражданами.

– А, управа. Можно и сходить. Да только Эдвард скажет, что колье было подарено тобой лично. Он уже так говорил, когда ты пыталась вернуть драгоценность.

– Неужели совсем никаких родственников не осталось, которые могли бы нас принять? – спросила, заметив, что на детских щеках проявились тёмные полоски от слёз.

Как часто моют ребёнка? Или специально замарали ему лицо, чтобы вызвать во мне жалость? Да и волосы нечёсаны несколько дней. Густые рыжие локоны торчали в разные стороны, словно колючки у ёжика.

– Осталась лишь прабабка по отцу. Но она нас и на порог не пустит.

– Почему? Тоже не любит?

– Да, не любит. Потому что волосы у нас с тобой рыжие, а не чёрные, как в её роду.

– И это причина не пускать на порог родную кровь? – удивилась ответу Эша.

– Не только поэтому. Она была против, чтобы её внук женился на нашей матери. Матушка была богатой и не желала преклонить колени перед вредной старухой, которая всячески её оскорбляла. Виделись они всего два раза, когда отец приводил невесту знакомиться и когда привозил нас показать. Я не помню этого, но ты рассказывала, что прабабка, увидев наши волосы, изошла на крик и выставила всех за дверь. После того визита к ней тебе она несколько раз в кошмарах снилась. Высокая, худая, с жидкими чёрными волосами, в тёмном закрытом платье в пол, длинными пальцами она пыталась достать до твоих красивых кудрей. Жаль, что сейчас твои волосы потускнели, а раньше так красиво переливались на солнышке.

«Как складно рассказывает», – улыбнувшись, подумала и вслух сказала: – Не переживай. Возможно, сейчас её сердце оттаяло.

– Вивианна, я пойду на кухню. Сегодня готовят суп. Я буду мыть кастрюли. Ближе к ночи, как все лягут спать, принесу тебе поесть. Надеюсь, что Эдвард вернётся утром. Не хочется уходить в ночь. Тут хоть и плохо, но есть крыша над головой.

Поцеловав меня в щёку и погладив по волосам, мальчик убежал.

Слабость давала о себе знать. Я не успела закрыть глаза, как уснула.

Ночью меня разбудил организм, и с усилием удалось встать. Двигаясь по стеночке, дошла до дверей. Где искать в этом доме туалет?

– Вивианна, ты куда? – словно из-под земли передо мной вырос Эштон с тарелкой супа. Оказывается, рядом была кухня. – Зачем встала? Тебе выздоравливать нужно.

– Где туалет? – спросила, потирая спину.

– Так у тебя под кроватью горшок стоит, – шёпотом ответил тот.

– А можно без него? Покажи, куда идти.

– Туалет для слуг на улице. А так только умывальные комнаты в хозяйских спальнях. Не стоит без спроса туда заходить. Пойдём в комнату, – попросил мальчик, но я уперлась.

Маленькая, что ли, на горшок ходить?

Спальня Эдварда разительно отличалась от той комнаты, в которой спала я. Сходив в туалет и умывшись, взглянула в тусклое зеркало.

Как за одну ночь похитители довели меня до такого жуткого состояния? Дотронувшись рукой до перепутанных тусклых волос, уставилась на осунувшееся лицо и тонкую куриную шею. Кожа имела сероватый оттенок. Отодвинув ворот пахнущего потом платья, увидела еле заметные синяки, украшавшие грудь.

– Вроде я и в то же время не я. Почему такая худая? – поинтересовалась у отражения и ахнула: – Прошёл не один день? Меня морили голодом, били, отбили память? Сколько прошло дней с момента похищения? Бежать! Только бы выбраться живой! Подпишу любые документы!

Страх липкими щупальцами забирался под платье и поднимался по ногам, по телу, оседая в сердце.

– Вивианна, поспеши. Суп остынет, – поскрёбся в дверь Эш.

Медленно дошла до комнаты и молча съела наваристый суп. Приятное тепло разлилось по телу. Затем, поблагодарив мальчика, вновь легла спать.

А утром проснулась от громких голосов, доносившихся из коридора.

Глава 3

За ночь мне полегчало, голова уже не болела. Почувствовав себя лучше, села, сделала несколько круговых движений головой и руками. Нет, не резких, а так, чтобы кровь разогнать. Когда встала, захотелось в туалет и умыться. Но выйти не успела, так как чьи-то громкие голоса приближались к моей комнате.

– Почему ты их вчера не выкинула, пока меня не было? – пинок, и дверь с грохотом распахнулась.

Перед моим взором предстал высокий темноволосый и красивый мужчина лет двадцати пяти-тридцати. Не удивлюсь, если это якобы мой муж явился.

– Хм-м. Неплохо выглядишь для умирающей, – мужчина перевёл взгляд на Одетту, а потом вновь на меня. – Ты в беспамятстве была и не помнишь, что мы в разводе. Так что покинь мой дом, Вивианна, – имя он произнес, словно выплюнул. – Матушка, она дар речи потеряла? Или это краденая магия из печати доктора на неё так благотворно повлияла? Смотрит, а глаза не опускает. Дерзит! Может, выпороть её?

– Ты что, сынок, ты что! Нельзя! – я удивилась тому, что Одетта, которая столько времени пыталась отравить девушку, вдруг заступается. – Ты ей больше не муж. Ну побьёшь, а вдруг она не переживёт? Спрос с тебя другой будет. А так сама с мальчишкой в ближайшей подворотне…

Мысленно усмехнулась: не заступается. За сыночка боится.

– Да понял я, матушка, – в мою сторону полетели бумаги, свёрнутые в трубочку. – Документы на развод. Бери и проваливай.

Моё сердце радостно забилось. Отпускают? Вот так, без каких-либо условий? Ко мне, проскользнув мимо Одетты, кинулся мальчик, который тут же заявил:

– Мы никуда не уйдём, пока Вивианна не встанет на ноги. Ей нужно несколько дней, чтобы поправиться.

– Что?! Ты ещё смеешь перечить решению главы дома?! Да такого наглеца в шахты на перевоспитание! – разозлился Эдвард.

– Мы уй… – не успела произнести, что уйдём, как мальчик сжал кулаки.

– Да вы обязаны отдать наше наследство! После развода шахта вам не принадлежит! Она возвращается к нам! Об этом говорили женщины! – выпалил Эш и посмотрел на Одетту.

На мгновение воцарилась тишина. Я моргнула, а потом ещё раз. Мне стало казаться, что вокруг ладоней Эдварда Эверхруста появляется свет.

– А ну повтори, что ты сказал! Шахту вам?! – прорычал мужчина.

– И не только шахту, но и денежное содержание на бывшую жену. Пусть она и не родила, а содержать вы её обязаны. Таковы законы. Спросите у своей матери, – стоял на своем Эш.

Какой-то частью мозга я понимала, что вся эта сцена направлена на меня, но другая часть мозга отказывалась что-либо понимать. Ладони Эдварда не просто светились, на них появился настоящий огонь. Языки пламени лизали мужские пальцы, норовя взмыть вверх.

– Неблагодарные! Мы, несмотря на ваш обман, приютили вас, кормили, поили, крышу над головой давали! – огонь становился всё сильнее. Страх сдавливал мою грудь, дышать становилось трудно. – Сожгу! Все тряпки, что на вас, спалю! А главное, ваши ужасные рыжие волосы! Лысые пойдёте прочь!

Огонь, сформировавшись в небольшой шар, поплыл в нашу сторону. Потрескивая, он неумолимо приближался, а на лице Эдварда растянулась гаденькая улыбочка. Мальчик с силой прижался ко мне. Я быстро сообразила, что сейчас одно из двух: или я совсем сбрендила, то есть сошла с ума, или всё происходит на самом деле, и я не просто не в своём теле, но и не в своём мире.

Попятившись, плюхнулась на кровать, увлекая за собой мальчика. Неужели осмелится сжечь двух живых людей?

– Эдвард! Не смей! – неожиданно выкрикнула Одетта, и мужчину резко облило водой, которая сорвалась с рук его матери. Оседая на пол, та пробормотала: – Дом спалишь. Сколько раз тебе говорила, не играй огнём, – и затихла.

Огонёк исчез.

– Чтобы духа вашего в доме не было через полчаса! Не испытывай судьбу, Вивианна! – Эдвард приподнял потерявшую сознание мать. – А я даже рад, что вы пойдете на улицу. Вас там быстро научат держать язык за зубами. Взять позволяю лишь то, что ты прячешь в своём сундуке. Только зря ты, Виви, пыталась в своей поеденной молью шали утаить медяки. Служанки давно всё обыскали.

Эдвард наконец вышел из комнаты, неся мать на руках. Только его противный смех так и стоял в ушах.

– Ты зачем?! Зачем?! – не только слова, но и мысли не желали формироваться в моей пустой голове. – Бежать! Нужно бежать!

Откуда только силы появились? Старый сундук нашёлся в углу. Открыла крышку (да что в нём можно спрятать, если даже замка нет?) и заглянула внутрь. В видавшую виды простынку были завёрнуты старые туфли, поеденная молью шаль и…

Да не может быть?! Мои пальцы коснулись маленькой сумочки, которой тут точно не могло быть. Это моя сумка, в которой обычно лежат косметика, телефон, кошелек. Да, в общем, и всё. Туда мало что может поместиться. Последнее время моё предпочтение отдавалось аккуратным сумочкам небольшого размера.

Повернув голову, я поняла, что братец всё ещё не пришел в себя и сидел на кровати. Быстро завязав всё обратно, достала только шаль и бросилась к Эштону.