Один из героев романа перед смертью держал в руках два конверта. В одном была запись о пустоте, о том, что ТАМ нет вообще ничего. В другом были слова о туннеле, свете и других свидетельствах переживших клиническую смерть. Поскольку герой находился в больнице, процесс умирания был долог и контролировался врачами, была надежда, что в самый последний миг, уже сделав первый шаг, герой успеет сделать выбор и удовлетворит не только свое любопытство. Успел, но, кажется, перепутал.
Я специально не читал заранее ничего об авторе, о котором впервые слышал, не просматривал отзывы о произведении, наши или англоязычные. Я знал только ключевые слова, точнее, одно ключевое слово, присутствующее и в названии. Я остановился на романе и продолжил жадно его читать после добрых двух десятков, отброшенных на первых страницах. Находясь в стрессе в течение долгого времени, я стал жутко раздражителен. Я отбросил "Свет в окошке" Святослава Логинова за советско-лагерно-водочный антураж. Я отбросил "Танатонавтов" Вербера из-за того, что уже когда-то читал, а также из-за злости, что я это вообще читал и тратил время, драгоценное время. Я отбросил какой-то несвежий роман Лукьяненко за то, что в самом начале сели бухать, а потом обрели свалившийся с неба дар убивать любых чемпионов голыми руками. И так далее. А потом я нашел "...Смерть" и успокоился.
Действие происходит попеременно на этом свете и на том. Идея существования мертвых как бы взята у Логинова, но подана без набившей оскомину сатиры. Суть в том, что ты существуешь после смерти, пока тебя помнят живые. К.Б. пишет о Городе, население которого составляет явно около двух-трех десятков миллиардов. Это сложно представить, а автор особо и не старается нам помочь. Просто ставит перед фактом. Люди в Городе занимаются примерно тем же, чем занимались при жизни. Или тем, чем при жизни хотели заниматься. Упоминаются деньги, по крайней мере, один попрошайка их клянчил, но, возможно, по привычке. Жители сельской местности особо не упоминаются, а также люди, скажем, из амазонских или новогвинейских джунглей. Может быть, им было выделено Село и Джунгли? Не знаю... Как бы там не было, вскоре из Города исчезло подавляющее большинство населения. Остались только те, кого помнила главная героиня. Почему, спросите вы?
Потому что на этом свете Лори осталась одна.
Чего греха таить, роман полон специфической американской "клюквы", которую я не любил еще у Брэдбери и Саймака. Тем не менее это лучше потоков водки в русскоязычных произведениях. С другой стороны, полностью прочитанный перед этим "Контакт" Карла Сагана не заполнил все пустые места в моей душе, оставив легкий привкус лекции по астрофизике. Пасторальные рассуждения безжизненных о смысле жизни, их лирические воспоминания составляют контраст с суровой борьбой Лори за выживание. Дело в том, что в тот момент, когда все население Земли стало стремительно умирать, Лори оказалась в малонаселенной Антарктиде. Это помогло ей избегнуть вируса, но обрекло на невыносимые испытания. Западные авторы не боятся опускать своих героев на самое дно, а то и еще ниже (в экзистенциальном, а не геометрическом смысле). То, что помогало Лори выжить, было залогом продолжения жихни Города.
Кроме смерти и выживания, третье ключевое слово романа - пандемия. Роману был предопределен коммерческий успех, согласитесь. Автор не стал любоваться сценами мародерства и гор трупов, честь ему и хвала за то. В принципе, пандемия была нужна только для того, чтоб оставить Лори одну, не более и не менее.
Несмотря на некоторые логические нестыковки и эпизодическую затянутость читать роман было приятно и интересно. Автор явно близок мне по мировоззрению, а можеть быть и по характеру. Я - русскоязычный, но большинство произведений современной российской литературы (исключая "премиальную" и малотиражную) вызывает резкую антипатию. Мне со стороны кажется, что Россия быстро движется в сторону придуманных на стороне для нее стереотипов: пьяная, в шапке-ушанке, с медведем в обнимку, что бы это не значило.
Главные герои романа К.Б. любят, страдают, борются всегда осознанно. Это вовсе не значит, что сухие прагматики, ведь любят же, страдают. Они не делают выбор очертя голову (в худшем случае - в пьяном бреду) панацеей для всех проблем. Не орут "была - не была", чтоб потом приспосабливаться к тому, что вышло, к тому, что, в сущности, решили за них другие. Они решают сами. И решают быстро. И если не получилось - переделывают. Но ошоибки редки, так как с печи слезли рано, предшествующие годы прожиты не зря. Это не преклонение перед Западом, нет, там тоже хватает разного... Правила жизни выбраны мной давно, до детального знакомства с западной культурой. Как-то уж так получается, что моральную поддержку могу найти чаще там. Видите ли, я ведь не семи пядей во лбу, "умную" литературу долго и часто читать не могу, голова болеть начинает))). Спасибо таким творцам, как Рэй Брэдбери и Кевин Брокмейер за ненавязчивое и душевное чтение!
Как обычно, у книги беру больше, чем она может дать. Не раз уже об этом писал, под данным именем или другим, не стесняюсь повторяться. Я впускаю гостя в свою голову и свою душу. Я не приглашу того, кто оставит разбросанные окурки, пластмассовые стаканчики, лужи крови, пятна всякие. Нет, я ищу друга, мы многое скажем, я ему, он - мне. Пройдет время, друг (подруга?) уйдет, останется тепло, останется свет, пусть и не всегда белый. Останется память.
Я буду помнить.
P.S. Самый существенный недостаток романа - достаточно невнятная концовка. Возможно, Лори умерла прежде, чем Кевин успел написать все, что хотел. Если ты не обладаешь таким могущественным талантом, который бьет меня по голове в "Невидимых городах" Итало Кальвино, то хотя бы надо немного принапрячься и выдать читателю катарсис по полной программе. Но Кевин решил так. Что ж, я принял и такой конец тоже.