Океан схлестнется над головой. Накроет волной и отзовется острой болью. Тысячью ледяных иголок, пронзающих от кончиков пальцев до самого сердца. Невозможностью сделать вдох, начать новый виток жизни. Жизни без него, в бесконечном хороводе теней, прячущихся в углах «Дозора» и памяти. В потоке раскаяния и желании искупления. Мици, бедная Мици, за возможность недолгого счастья ты отдала душевное спокойствие. Вот только пожалела ли?
Я могла бы рассыпаться фейерверком восторгов. Я могла бы пройтись стройным маршем упреков. Но были последние страницы и чувство опустошенности. Ощущение, что земля уходит из-под ног. Лишь мерное погружение в темноту. Я делила ее с Мици до конца, до каждого оброненного вздоха, и слышала, как качается на ветру песня. Полузабытая песня любви, в которой столько невысказанной боли, столько отчаяния, что не судите, да не судимы будите.
На что готовы вы ради любви? Мици отдала себя без остатка за счастье быть рядом с любимым. За шанс забыть безразличие матери, жестокость, попреки, за шанс стать нужной. В ее истории слишком мало светлых страниц, но и за грехи она до последней минуты платила сполна. На что готовы вы ради любви? Беззаветной, безответной.
Я жалела и сопереживала. Настораживалась, расстраивалась, осуждала, негодовала. Была уверена, что возненавижу Димити, но когда страницы убежали из-под пальцев, а на старый дом опустились беспощадные тени, разделила печаль с душевным сомнением и только.
Возродила в памяти леденящую кровь волну воспоминаний, в которых Селеста с участием зовет на первый обед, а годами позже не пускает на порог дома, в которых любимые глаза полны лишь отцовской заботы. Дельфина делится тайнами и дарит тепло, а позже становится жертвой обмана, а Элоди… маленькая, упрямая Элоди проходится колесом по песку, озорничает, капризничает и уже никогда не вернется. Бесценные мгновения, перечеркнутые собственной рукой. Эгоизмом, желанием обладать. Обладание обойдется Мици дорогой ценой.
И сейчас, когда история изведана до немыслимых пределов, когда тайны нет, мне хотелось бы выслушать историю замкнутой покинутой женщины от нее самой. Не опуститься до жалости, а понять. Перестать раскачиваться из стороны в сторону, то сочувствуя, то обвиняя. Но все, что остается, в преддверии очередной жизненной гонки, осознать, что попытка определить степень виновности и невиновности каждого в романе подобна прогулке по зыбучим пескам, что есть ошибки, которым не найти оправдания даже перед самим собой, и что порой стремление к любви оборачивается несдерживаемой жестокостью, преступлениями и бесконечным актом самопожертвования.
И все же на чужом несчастье счастья не построишь. Грустно, больно, тягостно. Безысходно. Памятно.