Глава 6

Дверь деканата захлопнулась с оглушающим финальным аккордом. Рианна стояла, опираясь о холодную стену, её дыхание рвалось из груди короткими, прерывистыми рывками. Глаза жгло – но слёзы не выходили, застряв где-то глубоко внутри, смешавшись с ядом унижения.

Секретарша посмотрела на неё, лицом белее бумаги, которую она обычно подсовывала декану на подпись. Губы дрожали, когда она прошептала:

– Ты… ты знаешь этого человека?..

В ответ девушка выпрямилась. Её пальцы впились в край стола, ногти оставили царапины на лакированной поверхности. В глазах – ненависть. Но под ней – что-то хуже: беспомощность, которая разъедала душу, как кислота.

– Знаю? – смех прозвучал хрипло, почти истерично. – Да я разбила ему яйца вчера вечером!

Секретарша ахнула, отпрянув, будто слова студентки были раскалённым железом.

Рианна резко развернулась, рванув к выходу, но тут же застыла на месте – в дверном проёме, словно выросший из тени, стоял охранник. Его массивные руки были скрещены на груди, а взгляд говорил яснее слов: "Ты никуда не уйдёшь."

– Да вы все сговорились… – прошипела она сквозь стиснутые зубы, кулаки сжались так, что ногти впились в ладони.

Сделала шаг вперёд – тот неожиданно расступился, пропуская её. Но это не было победой. Это была милость, временная отсрочка, и она это знала.

После лекций она зашла в библиотеку, стараясь оттянуть неизбежное. Пыльные фолианты, спокойный шелест страниц – здесь было мирно. Но что-то внутри настойчиво шептало: "Он найдёт тебя. И это будет не завтра. Это будет сегодня."

Она вяло перебирала учебники, не в силах сосредоточиться. Каждый скрип двери заставлял её вздрагивать. Где-то он уже идёт. Где-то он уже близко.

Его голос прокрался за шиворот, обжигая шею горячим дыханием, когда он наклонился к самому уху.

– Прятаться в книжках? – слова сочились ядовитой нежностью. – Как… мило.

Мужчина протянулся над её плечом, доставая с верхней полки потрёпанный томик "Симбиозные семьи". Переплёт скрипел в его пальцах, будто жалуясь на небрежное обращение. Мужчина перелистывал страницы, его усмешка становилась всё шире, пока не превратилась в откровенно хищную.

– Ирония. Верно?

Книга захлопнулась с резким хлопком, заставив её дёрнуться. В следующее мгновение его пальцы уже обхватили её запястье – внешне нежно, но с такой скрытой силой, что каждый мускул в её теле понял: это не приглашение.

Он повернул её руку ладонью вверх, его большой палец провёл по тонкой коже на внутренней стороне запястья, где отчётливо проступал синяк в форме отпечатка пальцев.

Рианна почувствовала, как её запястье дрожит в его железной хватке, но не от боли – от напряжения.

– Пойдём. У нас долгий разговор, зайка.

– Прекратите называть меня ТАК! – её голос сорвался на визгливый шёпот, – Это бесит. Я не крольчиха. Я…

Она резко замолчала, когда его пальцы сильнее сжали запястье – не больно, но предупреждающе. Он не даст ей закончить. Не даст лгать.

– И не о чем говорить!

Он развернул её одним движением, прижав спиной к книжным полкам. Корешки томов впились в лопатки, но она даже не успела вскрикнуть – жесткое колено впилось между её ног, а пальцы врезались в подбородок, заставляя смотреть в глаза. Ледяные. Бездонные. Безжалостные.

Она задохнулась. Чужое дыхание обжигало губы, смешиваясь с её прерывистыми вздохами. В глазах Ричарда читалась опасная игра – он наслаждался её попытками вырваться, как хищник, дающий жертве ложную надежду.

– Мы будем говорить, – повторил он, намеренно растягивая слова. – О том, как ты сбежала вчера. О том, как сегодня игнорируешь меня.

Его колено сильнее упёрлось между её бёдер, вызывая волну стыдливого тепла внизу живота. Она зажмурилась, но его пальцы тут же дёрнули подбородок вверх – смотри на меня.

– И особенно… – голос стал тише, ядовитее, – о твоём милом "отчиме". О том, как он бьёт тебя каждый раз, когда выпивает.

Девчонка дёрнулась, словно её ударило током. Глаза расширились от ужаса – откуда он знает? Сердце колотилось так, что, казалось, он слышит его.

Он ухмыльнулся, наслаждаясь её паникой, и наклонился ещё ближе.

Время спрессовалось в один удушающий момент. Каждый вдох обжигал лёгкие, будто она дышала раскалённым металлом. Спина впилась в острые корешки книг, но эта боль казалась ничтожной по сравнению с тем, как его колено вдавливалось ей между бёдер, а пальцы впивались в подбородок, заставляя смотреть в эти бесчеловечные глаза.

Его губы – были так близко, что она чувствовала их тепло. Каждое слово падало на кожу, как капли кислоты.

Когда его рука грубо скользнула под юбку, внутри что-то сломалось. Паника взорвалась в висках, но следом пришла ярость – слепая, животная.

Она захотела кричать, но горло сжалось, будто перехваченное удавкой. Библиотека, обычно наполненная шёпотом страниц, теперь давила гробовой тишиной.

Внезапное осознание ударило, как током: он хочет её. Но не так, как Бени – с его жалким подчинением, слюнявыми обещаниями. Нет. Этот жаждал её сопротивления, её унижения, её слёз.

Грудь у нее вздымалась часто-часто, губы задрожали. Она готова была на всё – лишь бы не говорить с ним. Не признаваться про отчима. Не вспоминать вчерашнее.

– Чего… – голос сорвался на хрип, – Чего вы хотите?!

Он рассмеялся – басовито, глухо, как будто она произнесла что-то смешное.

Его жесткие пальцы внезапно ослабили хватку, и во взгляде, обычно таком холодном, мелькнуло что-то тёплое – почти больное.

– Ты… – голос сорвался, стал тише, мягче, – Я не хочу тебя пугать.

Он осторожно провёл большим пальцем по её запястью, где уже проступали красные следы от его пальцев, и сжался внутри от стыда.

– Прости.

Его колено медленно отошло, давая ей пространство. Но он не отпустил её полностью – его руки теперь просто держали её, а не приковывали, будто он боялся, что она рассыпится, если разожмёт пальцы.

– Я хочу… – он замолчал, губы сжались в строгую линию. В глазах читалась борьба – между яростью и жалостью, между желанием владеть и потребностью защитить.

– Скажи мне правду, – прошептал он, и в этом шёпоте было столько боли, что её собственное сердце сжалось.

Он не Бени. Не станет бить её за правду. Но он и не отпустит.

– Сначала – правду. Всю. До последней капли.

Глава 7

И она поняла: он не даст уйти. Не даст солгать. Он доберётся до сути.

Его вопросы повисли в воздухе, тяжелые, как бетонные глыбы. Сложно было не почувствовать, как подкашиваются колени, но не от страха – от стыда, тот взвивался из глубины, обжигая внутренности изнутри. Она торопливо отвела взгляд, но мужчина тут же подхватил её за подбородок, настойчиво и неумолимо возвращая к себе.

В горле у Рианны образовался ком, горячий и колючий, не до проглоченный горький кисель. Губы задрожали. Она хотела крикнуть, что он не имеет права, это не его дело, но…

…но его глаза. Не холодные, как вчера. Не жестокие. Глубокие, как рана, в которую она боялась заглянуть. В них читалось нечто, отчего её собственное сердце сжалось – понимание? Боль? Или…

Она зажмурилась, отчаянно пытаясь стереть его гребаный понимающий взгляд. Но он уже проник внутрь, дотронулся до самых потаённых уголков, до тех синяков, что были не на коже, а глубже, намного глубже.

– Я… – голос сорвался на плеск, почти лепет ребёнка, – Не могу.

– Ладно, – он отозвался тоже тише, с хрипотцой, сделал шаг назад, давая ей пространство. Его пальцы нервно провели по своим же щекам, будто стирая невидимую гримасу ярости. Когда Ричард заговорил снова, в словах уже не было приказа – лишь просьба:

– Но если не мне… то хотя бы психологу. Или… чёрт, хоть продавщице в булочной.

Его губы искривились в подобии улыбки, но глаза оставались серьёзными – слишком серьёзными.

– Потому что иначе… – он оборвал себя, поймав на краешке сознания, что вот-вот сорвётся в угрозы. А она не виновата. Вместо этого злясь, снова провёл ладонью по лицу.

В глазах Рианны вспыхнул странный огонь – не страх, не боль, а вызов, намеренно черный, испепеляющий. Она заставила себя улыбнуться – криво, по надрывному, как улыбаются те, кому уже нечего терять.

– Нет, зря переживаете, – голос фыркнул, нарочито грубо, – Я трахаюсь с ним! Со всеми. С Бени, с другими тоже… я шлюха.

Она видела, как его лицо дёрнулось, как глаза сузились на мгновение – но не от отвращения. От боли. Аж, подстегнуло – её.

– Не стоит сожалеть, мистер Вольный, – она наклонилась похабно-интимнее, её дыхание обожгло его поджавшиеся губы, – Я не вашего поля ягода.

Она мерзко хихикнула, словно примиряясь с новой жизненной ролью.

– Скорее панельная…

Пауза. Глубокая. Тяжёлая.

– Мой отчим… – её голос стал влажным, как будто она только что освободила рот, – он заставляет меня вылизывать его член после… деловых встреч. Говорит, лучше пусть мои губы стирают заботы дня, чем его руки. Хочешь проверить, насколько хорошо он меня научил?

Её язык медленно провёл по верхней губе, будто вспоминая вкус спермы и кожи. Уходя от темы, почему тот распускает руки. А он Ричард все неправильно видит.

Она ждала, что он отшатнется, свалит. Ей хотелось этого…истошно, до безумия.

Тишина повисла между ними, густая и тягучая, как резиновый клей. Его пальцы всё ещё сжимали её запястье, но теперь не с гневом – с чем-то куда более опасным. С жалостью. Его взгляд печально скользнул по лицу Рианны, будто читая каждую черту, каждую намеренно оставленную царапину.

– Зачем?

Один только этот вопрос ударил сильнее, чем если бы он ударил её по лицу. В нём не было гнева – только разочарование, горькое и… знакомое.

– Ты же знаешь, что я вижу тебя насквозь. Вижу, когда ты врёшь. Вижу, когда пытаешься стать грязнее, чем есть.

Большой палец тихо провёл по её внутренней стороне запястья – там, где пульс выдавал её с головой.

– Ты не такая. И мне жаль, что ты считаешь, будто должна это доказывать.

Она хотела, чтобы он отшатнулся? Чтобы поверил в её испорченность? Щёки Рианны вспыхнули алым жаром, тело затряслось в крепких руках, как лист на ветру.

Вместо этого он притянул её ещё ближе, так что их дыхание смешалось – её, прерывистое и злое, его, ровное, но натянутое.

– Думаю, – голос стих до гудения в проводах. – Ты врёшь.

Он отпустил её руку, но только чтобы охватить ладонью её щёку – грубо, но без боли. Большой палец стер слезу, которую она даже не заметила. Губы разомкнулись в немом шоке, в глазах – паника загнанного зверя, стыд обожжённой души.

– И знаешь, как я понял? – губы мужчины искривились в усмешке, невесёлой. – Потому что если бы это было правдой… ты бы не дрожала.

Пауза. Долгая. Гнетущая. Ей хотелось сдохнуть.

Ричард отпустил её. Не резко. Не бросая. Аккуратно, будто боялся, что она рухнет, если он сделает это слишком быстро. Отступил на шаг, давая ей еще пространство, но его глаза не отпускали – твёрдые, уже без гнева. Без жестокости.

– Всё, – прошептал он, и в этом слове было столько усталости, что её сердце сжалось от стыдобы. – Я закончил.

Он развернулся и ушёл, оставив её одну среди книжных стеллажей, дрожащую от собственного срама, разорённую, и… жалкую. Но за секунду до того, как дверь библиотеки захлопнулась, он обернулся и бросил:

– Если решишь поговорить… я выслушаю.

Дрожащими руками Рианна набрала 911, бездумно, импульсивно на эмоциях. Лишь бы деть позор внутри куда-нибудь! Хоть куда… Её голос срывался, когда она рассказывала оператору о преследователе.

– Он… он не оставляет меня в покое, – всхлипывала она, ощущая себя безобразно отвратительной. – Взрослый мужчина… угрожает…

Она спряталась в туалете на третьем этаже, прижавшись к холодной стене. Страх сковывал движения, но она должна была это сделать. Так легче. Так замена баш на баш… и можно не думать.

– Я боюсь выходить отсюда, – шептала она в трубку в материнских интонациях. – Он везде меня находит…

Оператор успокаивал её, задавая вопросы. Рианна старалась отвечать чётко, описывая приметы преследователя, его поведение. Заглушая обидами робкие уколы совести.

– Помощь уже в пути, – прозвучал уверенный голос в трубке. – Оставайтесь на месте.

Она кивнула, хотя собеседник не мог её видеть. Впервые за долгое время почувствовала проблеск облегчения. Ну, хоть что-то она может…

Ричард стоял в университетском дворе, когда полицейские машины с рёвом въехали на территорию. Его телефон завибрировал – сообщение от Геннадича: "Она вызвала копов". Уголок его рта дёрнулся в ухмылке.

«Ох, болезная…» – прошипел, бросая взгляд на университет. – И кому делает хуже?

Он спокойно подошёл к ближайшему полицейскому, доставая удостоверение. Его голос звучал серьезно, когда он показал на здание:

– Там девушка – психически нестабильна. Декан просил меня присмотреть за ней после вчерашнего… инцидента. Отец бьет. Мать ну вы понимаете…

Полицейский замер на пороге, его лицо отражало внутреннюю борьбу – долг против сомнений. Ричард уже листал галерею на телефоне, демонстрируя четкие кадры: худая фигурка, бьющая рыжеволосого парня.

Его голос, когда он заговорил, звучал как надменное обвинение:

– Она мастерски лжёт. Особенно когда дело касается… мужского внимания.

Когда стражи порядка скрылись в здании, он расслабленно опёрся о капот своего «Мерседеса». Задумался…

Одной рукой набирал текст, пальцы порхали по экрану с пугающей точностью. Другая уже распахнула дверь машины, словно приглашая в ловушку:

«Попробуй ещё раз – и я сам дам тебе ремня».

Сообщение от нее пришло мгновенно: «Расскажешь им, как пытался трахнуть меня в кафе»?

Телефон хрустнул в его крепких пальцах, дисплей треснул под давлением, но Ричард даже не моргнул. Его зрачки расширились, в них плясали искры неожиданного азарта – она осмелилась сыграть с ним в открытую. Восхитительно.

– Ох, дерзкая… – шёпот вырвался сквозь оскал, больше похожий на улыбку голодного волка.

Щелчок отправки смайлика.