Читать книгу «Птичьи фамилии» онлайн полностью📖 — Катерины Дмитриевой — MyBook.
image
cover

Катерина Дмитриева

Всем Воронковым, Соколовым, Коршуновым, Сорокиным,

А также Синицам, Аистам, Беркутам, а также Поползням

посвящается

«Птичьифамилии»

История на простом языке

Тот, кто посеял, и тот, кто пожнет –

Не один и тот же человек,

Но он и не другой.

-0-

Ноябрь перевалил за середину, но сухое, бесснежное и безжизненное межсезонье из последних сил упиралось, игнорируя положенную природе смену сезонов. Бесцветная осень остывала, отдавая земле последние соки, жалобно всхлипывая на холодном ветру. Самое время прикрыть все это серое безобразие аккуратным белым покрывальцем до лучших времен, да зима видно где-то припозднилась.

Только что наступившее утро плавно перетекло в хмурый день, что, так по-настоящему не занявшись, уступил права вечеру – было темно и над городом словно стоял какой-то мутный купол из выхлопных газов и невысказанных атмосферных явлений. Московское безвременье, как черная дыра, казалось, проглотит, и не заметишь. Промозглый ветер отчаянно завывал, хаотично меняя направление и, не оставляя шансов увернуться, вынуждал ежиться и ускорять шаг немногочисленных прохожих, которых не иначе как нелегкая заставила выйти из дома. Все как один были одеты в темное. И все, словно из последних сил сдерживая обиду на несправедливый мир, хмурились и отворачивались от ветра.

Семья Орловых – муж, жена и их восьмилетняя дочь Агата – наблюдала недружелюбный пейзаж из окна старенького японского внедорожника. Трое одновременно думали уютную мысль о том, как им повезло, что они вместе, в тепле, в безопасности. Измученные, они проделали порядочный путь из глухой деревни под Нижним Новгородом в Москву для того, чтобы выбрать недорогое жилье в аренду на первое время. Главе семьи Орловых предложили высокооплачиваемую по нижегородским меркам работу в столице и им предстояло переехать, быть может, и навсегда, «как пойдет», но главное – вместе, как они твердо-натвердо решили.

Не было ни снежинки, и оттого свету было решительно не за что зацепиться. Уже к пяти вечера над городом сгустилась суровая ноябрьская тьма, смешивая черное небо и серый асфальт и создавая идеальное полотно для городской иллюминации и ксеноновых огней чужих дорогих автомобилей.

Агата всю дорогу смотрела в окно, и ее не покидало чувство, будто ей здесь все знакомо, хотя это и был ее первый визит в Москву. Мегаполис наводил на девочку печаль – ей было так жаль грустных прохожих, и лысые унылые деревья, жалобно вздрагивавшие на ветру, и оттого казавшиеся совершенно несчастными, и эти равнодушно глядящие своими холодными глазами-фарами большие машины.

Первой смотрели «однушку» в Химках. Внутренне чертыхаясь, отец семейства с трудом втиснул машину на единственное свободное место. Некогда перспективный и жадно растерзанный застройщиками, этот город в городе, Химки, теперь считался «пожилым» и скоро должен был отметить свое первое столетие, но никаких улучшений за это время в него не вносилось. В частности, парковочный вопрос так и бросили нерешенным, так что многие жители отказались от машин и пересели на маршрутки. Благо этого добра хватало – кооперативы жадно дрались за каждого клиента.

Агата как будто узнала облупившийся, несмотря на недавний косметический ремонт, семнадцатиэтажный дом. Девочка безошибочно угадала, в какой они войдут подъезд и на какой поднимутся этаж. Обогнав родителей и остановившись перед нужной квартирой, Агата уставилась на табличку с цифрами – «двенадцать-двенадцать». С раннего детства Орлова-младшая везде замечала повторяющиеся цифры и принимала их за особые знамения, как будто кто-то передавал ей важную информацию с помощью этих знаков. Родителям она просто объясняла, что «ровные цифры приносят ей удачу», и они не видели в этой детской игре ничего необычного. Остановившись перед дверью, как зачарованная, всегда скромная и молчаливая Агата яростно выпалила:

– Мы не будем здесь жить!

– О чем ты говоришь? Почему? – в один голос изумились родители. Девочка понесла совершенную на взгляд родителей чушь о каких-то воспоминаниях. Желая доказать свои слова, она в деталях описала родителям убранство комнаты, ремонт в которой не делался по меньшей мере пятнадцать – двадцать лет. Главная деталь – размытый акварельный портрет – должна была венчать массивный итальянский стол, покрытый дорогой, но устаревшей тяжелой фиолетовой скатертью. На портрете, по словам девочки, была изображена красивая молодая женщина, по-видимому, хозяйка квартиры.

Когда вошли в квартиру, там действительно все было точь-в-точь, как описала девочка. И в глазах красавицы на портрете читалась глубокая печаль. По замыслу художника, красавица как будто исчезала, испарялась, неуловимо растворяясь на холсте, и проявлялась вновь, но все так же не до конца.

Встречала потенциальных квартиросъемщиков точеная немолодая женщина, которая представилась Агнией. На вопрос о том, кто изображен на картине, Агния ответила, что это ее мать, которой уже нет в живых.

– Тут давно никто не живет. Мы с мужем переехали жить в Италию. Вы случайно застали меня в Москве – я тут проездом. Вот, решила сама показать вам квартиру по такому случаю, а так у нас этим риэлтор занимается. Я оставила тут все как было при жизни мамы, по крайней мере, этот стол и этот портрет она просила не трогать. Это был дорогой для мамы подарок одной ее знакомой. Тут никто не живет уже почти двадцать лет, но мы регулярно наведываемся, следим за состоянием, да, и коммунальные платежи оплачиваем. Вот, решили сдавать, и, если договоримся, вы будете нашими первыми квартиросъемщиками.

Эту квартиру родители Агаты не выбрали – одной комнаты, на половину которой важно громоздился массивный итальянский стол, было явно мало на троих. Не последнюю роль сыграл и категорический протест Агаты, которая ощущала в квартире необъяснимые беспокойство и тревогу. В Москву Орловы все же переехали – правда, в диаметрально противоположный конец города, на Каширку.

Оставался месяц до наступления Нового две тысячи семидесятого года, когда Агата, всей своей девчачьей душой жаждавшая чуда и волшебства, загремела в больницу с «огненной горячкой». Дружно борясь с редким заболеванием всеми доступными и недоступными средствами, врачи и родители буквально вытащили Агату с «того света». После чудесного выздоровления Агате стали сниться знакомые люди, которых она никогда раньше не видела наяву. Засыпая, Агата всякий раз видела перед собой ту молодую красавицу с портрета, которая желала поведать ей историю своей жизни. Девочка жадно слушала, а по утрам записывала все услышанное слово в слово. Странно, но ни одна подробность от нее не ускользнула, не была забыта спросонья. Ровно через год после последнего сна Агаты в книжном магазине «Москва», что на Тверской, прошла презентация книги, которую родители девочки издали под загадочным псевдонимом Анны Беркут. Повествование в ней ведется от третьего лица, как будто героиня доверила близкой подруге сделать то, на что сама так никогда и не решилась бы.

-1-

Жаркое лето две тысячи десятого заканчивалось серой пеленой дождя и низкой для московского августа десятиградусной температурой. Подходил к завершению монтаж крупной нефтяной конференции, которую на этот раз решено было проводить в вечно строящемся, однако вовсю и давно функционировавшем комплексе на окраине Москвы. К началу конгресса решили заново отремонтировать дорогу вокруг промышленного вида зданий комплекса и расширить парковку, отчего строительная жижа вперемешку с глиной текли по тому, что должно было являться проезжей частью. Коричнево-желтую липкую кашу жадно месили грузовики, газели и легковушки тех, кто вкалывал за кулисами крупнейшего съезда самых главных нефтяных и газовых корпораций.

«Хорошо хотя бы, что у меня внедорожник» – Анна Беркут печально улыбнулась своему отражению в косметическом зеркале, на секунду перестав реветь и жалеть себя. Она переживала трагический разрыв романтических отношений с коллегой по работе. И заодно развод с бывшим уже теперь мужем Игорем, случившийся собственно из-за этого коллеги, звали которого Никита. Служебный роман с Никитой не только разрушил брак Анны, но и сильно поранил ее нежное девичье эго.

По всем меркам и стандартам современного общества, Анна была девушкой красивой и вполне успешной. Но в личной жизни, как она сама считала, не везло, и оттого, особенно в последнее время, ей стало резко не доставать уверенности в себе.

К приятной внешности прилагался живой ум и заводной, веселый нрав. Анна была невысокого роста, с аккуратной стройной фигуркой идеальных параметров «90-60-90», с натуральными, никогда не знавшими красителя темно-русыми волосами почти до самой талии. У нее были большие зеленые глаза и от природы крупные, всегда как будто немного припухшие ярко-алого цвета губы. Косметикой она почти не пользовалась, ну разве только по особым случаям. Из обуви чаще всего носила каблуки, но в машине всегда переодевалась в балетки. Отдавая дань моде, любила кеды, куда же без них. Щедро одаренная природой, Анна, тем не менее, нуждалась в постоянном доказывании себе и всем вокруг того, что она «самая лучшая» ну или как минимум уж точно «не хуже других».

Анна ехала за рулем и рыдала, в то время как по радио, словно издевку, несколько раз пропели «Все будет хорошо». Пытаясь посмеяться над собой, она открыла окно и несколько раз громко пропела эту фразу, смеясь сквозь слезы. Однако стоило ей перестать дурачиться и перекрикивать дождь, как на нее с новой силой накатывали тревога и отчаяние.

Постоянно накрапывавшая с неба вода резко превратилась в желтый штормообразный ливень, который уже не просто шел или капал, а низвергался вперемешку с песком и глиной, словно предвещая какую-то грозную катастрофу. Впрочем, терять было уже нечего, сокрушалась про себя Анна, и от этой жалости к себе еще сильнее ревела.

Перестав слышать и понимать смысл того, что говорили по радио, Анна погрузилась в самокопание, анализируя события, приведшие к тому, что сейчас она, борясь с паникой и пытаясь унять потоки слез, оказалась «ни с чем» – ни мужа, ни любовника, ни подруг.

Прошел примерно год с тех пор, как она, ценой неимоверных усилий, а именно пяти пройденных собеседований, включая «полиграф», а также рекомендации дальней маминой родственницы, устроилась в одну из крупнейших, если не сказать единственную такого масштаба в стране, нефтяную компанию «Нефтегаз». Считалось, что попасть туда можно только «по блату» или «по родству», и то, если очень сильно постараться.

Анну приняли на позицию специалиста в протокольный отдел, который занимался продвижением компании и связями со СМИ и госструктурами. Поскольку она окончила филологический факультет главного ВУЗа страны с очень хорошим «синим» дипломом, ее с готовностью взяли на испытательный срок в подразделение, занимавшееся работой с журналистами, и поставили отвечать за организацию всякого рода конференций, выставок и прочих событий. Тогда это была позиция самого младшего сотрудникав отделе. Меньше чем за год, вкалывая по четырнадцать часов в сутки, Анна добилась повышения и теперь была аж ведущим специалистом по связям с общественностью. Участие в нефтегазовом конгрессе было первым крупным проектом, который ей доверили вести самостоятельно. Ей нужно было организовать застройку выставочного стенда, произвести каталоги и листовки и нанять девушек-моделей, которые должны были встречать посетителей обольстительными улыбками «на лабутенах и в восхитительных штанах».

– Действительно, давайте оденем моделей в брючные костюмы! Они могут быть не менее откровенно скроены, чем всем приевшиеся платья в пол с разрезами до пупка! – предложение Анны были принято с восторгом, руководитель даже согласовал покупку для девушек туфель известной марки с красной подошвой.

– Мы же солидная компания, для нас это мелочь, зато все, кто придут на стенд, точно это заметят и оценят наше внимание к дорогим деталям. – Логика Анны была настолько простой и убедительной, что начальник обычно слово в слово повторял ее доводы, когда докладывал высокому руководству.

Приглашением и аккредитацией журналистов начальник всегда занимался сам. Его должность называлась ведущий менеджер, что для компании такого уровня было равнозначно позиции руководителя, причем и по объему обязанностей, и по размеру зарплаты и годовых премий. Для компании конгресс был важнейшим ежегодным проектом, и то, что Анна оказалась практически «у руля», помогало хоть как-то отвлекаться от душевных терзаний.

Чтобы добиться такого доверия от руководства, Анне пришлось на время отречься от всего, из чего состояла ее жизнь – она почти не проводила времени с мужем, забросила фитнес, даже в салон красоты выбиралась не чаще, чем раз в два месяца, и ерзала там на кресле, думая о том, что нужно не забыть сделать и переживая, что нечем тотчас же записать пришедшие под гиалуроновую маску идеи. Что уж говорить о подругах – встречая постоянный отказ, они давно перестали звонить и звать на встречи.

Анна проводила очень много времени на работе, брала работу на выходные, а ей все добавляли и добавляли поручений, как будто проверяли на прочность. Проверка была жесткой, но она все-таки ее прошла, как боевое крещение, и, не сломавшись, стала чувствовать себя кем-то наподобие члена семьи или банды. Она теперь гордилась собой как в детстве, когда ее принимали в компанию старших ребят, предварительно заставив пройти ряд выдуманных испытаний, часто болезненных и неприятных.

Преодолев испытательный срок, и став наконец «своей», Анна почувствовала давно подавляемую нехваткой времени и стрессом жажду человеческого общения и внимания. И где как не в рабочем коллективе было заводить новых друзей – здесь теперь была вся ее жизнь, а то, что за пределами офиса, только мешало и отвлекало. Анна огляделась по сторонам, желая получше узнать, чего стоят и чем живут люди, которые работают здесь десятками лет, и чего стоит она сама, по мнению окружающих.

До чего же это всегда было важно – как она выглядит в глазах других, даже если то были совсем незнакомые люди, скользнувшие по ней взглядом, проходя мимо.

Стоило Анне только начать применять в коллективе свои навыки коммуникации, как стремительно завертелась эта злополучная служебная «лавстори», заполнившая собой пустоту и заменившая недостающее общение. Анна вдруг стала смотреть на себя глазами влюбленного в нее мужчину, и ей сразу захотелось и в салон красоты, и на фитнес.

Воспоминания об этом периоде еще больше растревожили Анну, и слезы с тушью снова потекли ручьем по лицу, и подбородок задергался от немых всхлипываний.

Анна с Никитой стали жить вместе уже спустя месяц после Новогоднего корпоратива. Никита, по-видимому, давно вынашивал план обольщения, и немного понаблюдав за Анной, решил вести себя настойчиво, как настоящий альфа-самец. Встретив Анну, идущую навстречу ему вверх по лестнице, Никита неожиданно для них обоих схватил ее за руку и потащил в запирающийся кабинет (Новый год решили в тот раз праздновать в только что открывшемся собственном тренинг-центре, а там, помимо большого актового зала, служебных помещений было предостаточно), и там начал жадно приставать, а она почему-то не особо сопротивлялась. Все ограничилось поцелуями и легкими прикосновениями, после чего Никита по-джентельменски остановился, заявив, что продолжение с такой девушкой, как Анна, должно быть в гораздо более подобающей обстановке. Это ее и зацепило. «Стало быть, серьезно ко мне относится. А я раньше и не замечала его интереса, хотя, если вспомнить, то были и комплименты, и заигрывания, но все настолько в рамках приличий, что я думала, что он просто общительный и со всеми так. Ну во всяком случае со всеми, от кого ему что-то было нужно по работе».

Внешне Никита сильно выделялся из основной массы их трудового коллектива своим спортивным телосложением и походкой, как у качка – такой неторопливо размеренной, но при этом решительной, как будто вот сейчас подойдет к тебе и шутливо, тоном хозяина положения, спросит что-нибудь невинно-провокационное. Лицо у него было такое обычное – обычное, с правильными чертами, но никакой изюминки, кроме разве что ямочек в уголках рта, когда он улыбался. Вроде и не слащавый, а такой весь из себя идеальный тип, и такой любезный, ну просто мечта всех дам! Фамилию Никита носил под стать своему образу – Селезнев.

Муж Анны Игорь в тот период был в длительной командировке в другом городе, и в Москву наведывался только на выходные, и то не каждый раз. Не чувствуя себя стесненной, Анна поддалась мимолетному порыву, приняв его за судьбоносную страсть, и позволила Никите присутствовать в ее ежедневном распорядке: регулярно провожать себя до дома (они ехали на двух машинах друг за другом, «паровозиком», и он галантно «прикрывал» ее на своем служебном «Вольво» при перестроениях и поворотах). Припарковав машины во дворе и пройдя в подъезд, они целовались в лифте, на широком подоконнике дореволюционного дома.

Трехкомнатная квартира в Гусятниковом переулке, что на Чистых прудах, досталась Анниному мужу Игорю от покойной родственницы, за которой он ухаживал перед смертью. После ремонта старая квартира была превращена в просторную студию-мастерскую, где Анна с Игорем вольготно жили вдвоем, принимая гостей и устраивая шумные вечеринки.

От этой своей тетушки Игорь взял ее звучную фамилию Беркут взамен своей смешной, заковыристой и лошадиной Аптыконев, которую он к тому же запятнал по юности мелким воровством и условным сроком. Анна с радостью позаимствовала дворянскую фамилию мужа и теперь гордо именовалась Анна Беркут. Позднее Анна прочитала в Интернете, что древний род Беркутов берет свое начало чуть ли не из семнадцатого века, и все то были уважаемые и успешные люди, именитые дельцы, бывшие частыми гостями в немецком доме в Гусятниковом переулке и разъезжавшие по Парижам и Лондонам, где успешно вели свои торгово-промышленные дела.

Игорь Беркут был дизайнером-проектировщиком офисных зданий, а в свободное время занимался живописью. Его картины пока нигде не выставлялись, но он уже успешно реализовал несколько полотен через закрытый аукцион в Интернете, где заключали сделки очень обеспеченные люди.

...
7

На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Птичьи фамилии», автора Катерины Дмитриевой. Данная книга имеет возрастное ограничение 18+, относится к жанрам: «Мистика», «Любовное фэнтези». Произведение затрагивает такие темы, как «смысл жизни», «служебный роман». Книга «Птичьи фамилии» была написана в 2016 и издана в 2016 году. Приятного чтения!