Все-таки психотерапия и психоанализ младенцев как-то не очень укладываются в моей голове. Разумеется, дети способны многое понимать и в таком возрасте, но реплики вроде: «Твои родители оставили тебя, потому что понимали, что не могут тебя вырастить и воспитать должным образом» в адрес полугодовалого малыша вызывают у меня скепсис. Эльячефф в этой книге приводит случаи работы с детьми, оказавшимися в приюте, имеющими соматические заболевания, и та работа, которую она проводит, не ограничивается парой сеансов, поэтому трудно сказать, что оказало благотворное влияние – работа психоаналитика или работа врачей с соматическими симптомами. Скорее всего, всё вместе, но и тут у меня есть сомнения: что произвело больший эффект – те слова, которые были сказаны, или внимание, уделенное ребенку, успокаивающие интонации и безопасная обстановка. В общем, есть над чем подумать, и есть, о чем поспорить.
Что абсолютно бесспорно в выводах Каролин Эльячефф, так это две мысли. Первая – дети всё понимают. Если у автора есть (на мой взгляд) перегиб с тем, что всё понимают даже дети нескольких дней от роду, то в нашей стране (по крайней мере, мне доводилось часто такое слышать) есть мнение, что «А, да он вообще ничего не понимает» по отношению к ребенку-дошкольнику. И это рассуждение позволяет взрослым при ребенке говорить все что угодно про кого угодно, в том силе про него самого. Вторая мысль – важно говорить правду. Какой болезненной бы она ни была, это лучше, чем незнание. Недомолвки, возникающая неловкость, вызывают у ребенка подозрение, что что-то не так, и в силу эгоцентричности, эта мысль у него развивается в то, что что-то не так с ним самим. Само собой, это не идет на пользу ребенку, и не способствует доверию между ребенком и взрослыми, которые его воспитывают, но в то же время что-то утаивают.
Несмотря на то, что Эльячефф приводит реальные случаи из практики (а это само по себе интересно), мне немного не хватило анализа, подробностей, рассуждений, почему была выбрана именно такая стратегия работы. Книга оставила впечатление обрывочности, фрагментарности, ранее прочитанная у автора Дочки-матери показалась более обстоятельной.