Когда она закончила расставлять книги по местам, студента уже не было, а вот тома, которые он взял, все еще лежали на столе. Авигаль и их вернула на место. Взглянув на часы над библиотечной стойкой, она поняла, что у нее в запасе еще есть время. Авигаль удостоверилась, что библиотека пуста, и приступила к тому, чем постоянно занималась вот уже полтора года подряд, да так, что ни одна живая душа об этом не знала, – по крайней мере, никто не жаловался. Она бесшумно (ее туфли не издавали ни звука) подошла к полке, выбранной случайным образом, и достала с нее книгу. Уверенная, что никто за ней не наблюдает, она отнесла книгу в комнату для персонала, где имелась копировальная машина, сняла двадцать копий со страницы, повествующей о черных дырах и темной энергии, а затем вернулась и поставила книгу на место. Копии страницы она сложила и всунула в случайно выбранные книги: любовные романы, в которых суровые мужчины с трудным прошлым, но чистой душой разбивали сердце любопытным, наивным, богатым наследницам; исторические эпосы, где яркие, самодостаточные феминистки боролись с превосходящими силами противника способами, не одобряемыми культурой того времени; претенциозную научную фантастику, косящую то ли под детектив с убийством, то ли под психологический триллер, а может, под экзистенциальные философские размышления родом из семидесятых; наконец, обычное чтиво по психологической самопомощи, объясняющее тому, кто намерен что-то сделать правильно, что он должен, во-первых, что-то сделать, а во-вторых, сделать это правильно.

Никто никогда не жаловался, никто никогда не спрашивал шепотом другого библиотекаря, откуда в книгу, которую он взял, попала страница из работы про социологию меньшинств, или про историю британского мандата в Палестине, или про причины, которые привели к Первой мировой войне, а то и лист с забытым стихотворением Леи Гольдберг. Она забавлялась, вкладывая эти страницы – сюрпризы для смущенных читателей. Все просто думали, что так и должно быть. В книгу американского фантаста Филипа К. Дика попало стихотворение израильской поэтессы Рахели – ну что ж, попало и попало. Ничего необычного. В этом случае хаос и энтропия были тайными сообщниками, которые покрывали ее.

Она закончила, вернулась за стойку и снова стала молчаливой Авигаль, вежливой Авигаль, Авигаль, любящей порядок, контролирующей каждую мелочь. Авигаль в очках с толстыми линзами, подобающих ее образу. С черными волосами, спускающимися, подобно склонам горной вершины, ровно до плеч. С карманами, достаточно большими для блокнота и слишком маленькими для тетрадки. С мобильным телефоном, почти всегда пребывающим в летаргии авиарежима. С потрепанной закладкой, уже лет восемь кочующей из книги в книгу и маркирующей ее читательский путь. С заранее заготовленным ответом для мальчика, который вошел в зал и в сомнениях двинулся к стойке.

Она уже знает, что́ он хочет спросить, и знает, что́ предложит ему взять домой вместо того, что он ищет.

* * *

В 22:36 той же ночью, по свидетельству одного из соседей, раздался звук выстрела. В первые минуты сосед не понимал, что именно он услышал. Мы ведь не каждый день слышим выстрелы. Его окно выходило на дом Бренда, оттуда хорошо просматривались садик и подъездная дорога. В доме профессора свет был погашен везде, кроме кабинета. Сосед напряженно вглядывался в темноту, пытаясь уловить движение, но ничего не шевелилось в окружающей тьме.

Сосед – доктор Стивен Лев-Ари, пластический хирург – не удивился, увидев свет в кабинете профессора Бренда в такой час. Не единожды ему доводилось, сидя вечером на втором этаже своего дома, наблюдать профессора за компьютером. Угол, под которым они располагались относительно друга друг – один работал за столом, второй отдыхал с книгой в большом желтом кресле после напряженного дня, – был всегда одинаков. Иногда они встречались взглядами, и тогда Бренд кивал в знак приветствия, а Лев-Ари делал легкий жест рукой, после чего каждый возвращался к своим занятиям. Но в этот раз, глядя из того же окна под тем же углом, Лев-Ари не видел Бренда за рабочим столом.

Однако что-то там все-таки было. Сосед подошел ко второму окну, пытаясь понять, что виднеется под столом в кабинете Бренда, как вдруг все понял и сразу пожалел о своем любопытстве. Это было человеческое тело, а под ним, по всей видимости, растекалась лужа крови.

* * *

Банкер решил, что ему стоит порепетировать монолог для ближайших проб. Он собрал кипу листов, убедился, что у него есть пачка сигарет и зажигалка, и поднялся на крышу.

Сидя на крыше, он болтал ногами, свешенными с парапета, и выдыхал вверх сигаретный дым. В ночном воздухе висели тяжелые испарения прибрежной равнины. Но это не мешало Банкеру. Счастье достигается не оптимизацией чувств: чем дальше от негатива, тем ближе к позитиву. Счастье требует мириться с существованием всего диапазона, впитывать его, учиться двигаться вперед, несмотря ни на что.

– «Вознесите знамена над батареями! – воззвал он в ночи. – Ибо глашатаи идут! Осада нипочем нашей твердыне, а королева, собрав все силы, снова воспрянет завтра, я едва ли помню, что такое страх». Нет, стоп!

Он посмотрел в свои листы. Что-то не то с порядком следования реплик. Ему нужно спокойно сесть и обстоятельно разобраться с этой ролью. Прослушивание уже на следующей неделе, и, учитывая плотный график, у него есть несколько часов, чтобы зазубрить текст. При всем уважении к импозантности и харизме, нельзя явиться с невыученным текстом.

Экран телефона загорелся. Звонок. Помеха. Кажется, жизнь – это череда событий, которые мешают тебе жить. Он снова затянулся сигаретой и поднял трубку, очертив ей дугу в воздухе.

– Добрый вечер, госпожа Ханаани! – произнес он. – Как дела?

* * *

Еда была готова. Запеканка с пылу с жару, паста со сливками и свежий салат, шоколадный маффин и стопка водки. Авигаль осторожно составила все это на поднос и вышла с ним на холодную лестничную клетку.

Месяц назад в квартиру напротив заехал молодой парень. Она видела его несколько раз мимоходом, то утром, то поздней ночью. Он был высокий, загорелый, постоянно носил темные футболки с напечатанными витиеватым шрифтом названиями рок- или метал-групп; еще у него имелся небольшой шрам на шее, который ее очень интриговал. Госпожа Кляйн, пожилая женщина из квартиры рядом с ним, утверждала, что он музыкант, который «слишком сильно шумит по ночам», но Авигаль уже успела понять, кем работает новый жилец, и знала, что он не музыкант. Однажды она встретила соседа, когда он выходил из квартиры, и буквально за доли секунды успела рассмотреть нутро его жилища: постер на стене, книгу на кофейном столике, разбросанные вещи, тарелку с остатками еды, ботинок, брошенный под серый диван с обивкой, порванной сбоку. Что может рассказать о человеке такой беглый взгляд? Для Авигаль этого было достаточно, чтобы всячески избегать встреч с соседом.

Она постучала в дверь госпожи Кляйн. Та открыла ей с улыбкой.

– Ну что тебе, мейделе?^[3] Я из-за тебя совсем растолстею в конце концов.

– Я обещала приносить вам угощение раз в неделю, – сказала Авигаль. – Я не забываю обещаний.

Госпожа Кляйн протянула руку и потрепала ее по щеке, а потом забрала еду.

– Ох, ну и повезло же мне! – проговорила она. – Может, хоть на этот раз зайдешь? Ты все время на бегу.

– Нет, спасибо, – улыбнулась Авигаль. – У меня еще дела вечером, надо успеть пару вещей.

– Всё дела, дела. А жить-то когда? Мальчик хороший есть у тебя?

– Будет, госпожа Кляйн, обязательно будет.

Госпожа Кляйн вздохнула:

– Ничего-то вы не понимаете, молодежь. До самого важного умом доходишь слишком поздно.

– Буду рада, если объясните как-нибудь, – отозвалась Авигаль. – Приглашаю вас заглянуть на кофе…

– Да брось! Неблагодарное это дело – учить кого-то жизни. Пока время не придет, все как об стенку горох, а когда придет, то и сама поймешь, – снова вздохнула госпожа Кляйн, немного нарочито. – Сейчас время отдыхать, не дела делать. Ну ладно. Я тебе свой фирменный пирог испеку в пятницу. Обещай, что съешь его!

– С удовольствием, договорились! – кивнула Авигаль.

Госпожа Кляйн осторожно, чтобы не уронить, взяла поднос с едой и закрыла дверь, а Авигаль вернулась к себе и тоже затворилась от холода в теплой квартире. Два метких броска отправили ботинки в угол маленькой гостиной; посредством нескольких плавных движений остальная одежда среднестатистической библиотекарши улетела вслед за ними, и Авигаль растянулась на диване в сером уютном спортивном костюме, который ждал ее с самого утра.

Она положила в миску остатки пасты из кастрюли, щедро (даже слишком) полила кетчупом, взяла большую ложку и расположилась в гостиной с ноутбуком, чтобы просмотреть имейлы, пришедшие на адрес частного детективного агентства «Лорами». Имейл был только один, от профессора Йони Бренда.

* * *

Спустя шестнадцать минут после того, как сосед профессора Йони Бренда оторвался от чтения книги и задумался, был ли похож на выстрел звук, который он слышал, Авигаль Ханаани позвонила Банкеру, чтобы удостовериться, что он ничего не забыл.

– Добрый вечер, госпожа Ханаани! Как дела? – послышался хрипловатый голос Банкера.

Каждый раз, когда он начинал говорить, Авигаль почему-то думала, что это она хрипит, и невольно прокашливалась вместо него.

– Он попросил о встрече завтра, – сообщила Авигаль.

– Кто?

– Тот физик. Помнишь, я с тобой говорила позавчера про физика, который хотел с нами проконсультироваться?

Банкер спешно затянулся сигаретой:

– Напомни-ка!

– Нечего особо напоминать, – вздохнула она. – Физик из Тель-Авивского университета написал в агентство и попросил консультации. Я пробовала прощупать почву, понять, о чем речь, но он сказал только, что дело конфиденциальное и он не может раскрыть детали по почте, поэтому лучше встретиться лично.

– О’кей, – произнес Банкер, – тогда назначим встречу.

– Ты завтра свободен?

– Для агентства я всегда свободен, Ханаани, ты же знаешь. Нет ничего лучше хорошей головоломки.

– Как скажешь. Я отправлю тебе подробности. Запросим обычную цену.

– «Труды и преданность вознаграждают самих себя»^[4], – изрек Банкер.

На несколько секунд установилась тишина. Банкер закусил губу в молчании. Неужели сдержится?

– Тоже мне Макбет, – проговорила она наконец. – Не опаздывай!

* * *

– Ты опоздал, – упрекнула Авигаль.

Банкер сел рядом с ней в машину с тихим вздохом.

– Ты каждый раз сдвигаешь сиденье вперед, чтобы свести меня с ума?

– У тебя, видимо, ноги продолжают расти.

Машина тронулась с места при общем молчании. Банкер, державший в руке одноразовый стаканчик с кофе, пытался одновременно пристегнуться и отхлебнуть из него. Наконец, управившись с этим, он посмотрел на Авигаль:

– Так как дела, госпожа Ханаани? Какую тайну мы сегодня разгадаем?

– Я тебе все отправила по почте. Это просто консультация, ты разве не прочитал?

– С каких пор я езжу на консультации? Мне казалось, детектив моего полета должен заниматься только кражами легендарных бриллиантов и неразрешимыми тайнами.

– Скорее уж подозрениями в измене и попытками обмануть страховую, – заметила Авигаль. – Сожалею, что нам не представилось случая в полной мере задействовать твой острый, как лезвие ножа, интеллект.

– Так о чем будет консультация?

– Не совсем ясно. Он просто попросил нас приехать и обсудить некое «подозрение относительно опасности со стороны одной влиятельной силы», но больше ничего не уточнил.

– И мы просто к нему едем?

– Мы не в том положении, чтобы отказываться от работы, даже если он всего-навсего желает удостовериться, что никто не тискает его кота.

– А у него есть кот?

– Не знаю.

Банкер отхлебнул кофе, задумавшись.

– Что это вообще за мужик? – спросил он.

– Ты правда не читаешь того, что я тебе присылаю?

– Устные объяснения даются тебе гораздо лучше, да и мне так проще усвоить информацию.

– Его зовут Йонатан Бренд, – сообщила Авигаль, – профессор физики из Тель-Авивского университета, один из самых именитых, по всей видимости.

– В чем выражается его именинность, можно поинтересоваться?

– Ты хотел сказать – именитость.

– О’кей, в чем выражается его именитость?

– Так-с… Вот что я помню из сообщаемого на сайте университета: окончил бакалавриат в Гарварде и аспирантуру в Беркли, получил степень уже в двадцать пять лет. Ведет исследования в области элементарных частиц. Писал статьи, которые – по крайней мере, на университетском сайте – называют «прорывными» в области магнетизма, теории квантовых полей и общей теорией относительности. Начинал как лектор в Иешива-университете, а сегодня работает в Тель-Авивском университете и занимается исследованиями в Принстоне. Получил медаль Оскара Кляйна и медаль Макса Планка.

– Ты просто зазубрила информацию с университетского сайта, и все?

– В интернете ее не намного больше. Он не писал книг – только академические статьи, содержание которых я вряд ли смогу понять, и на сайте университета даже нет его фотографии.

– Нет фотографии обладателя медали Макса Планка?

– Нет.

– То есть мы даже не знаем, как он выглядит?

– Он высокий, у него каштановые волосы, нос чуть больше среднего и светло-голубые глаза.

– И откуда ты это знаешь?

– Из снимков, сделанных на церемониях награждения. А еще публикация о нем вышла буквально сегодня, – сказала Авигаль, – и в ней тоже есть фотографии.

– Какое удачное совпадение! – оценил Банкер. – И где можно ознакомиться с этой публикацией?

– Ты на ней сидишь, я положила журнал на сиденье.

Банкер вытащил из-под себя журнал, допил кофе двумя большими глотками, поставил стакан между сиденьями и прочитал название:

– «Человек, который хочет проткнуть иголкой воздушный шарик времени»? Это что еще такое?

– Ах да, – спохватилась Авигаль, – он еще пытается изобрести машину времени.

Банкер уставился в стекло перед собой:

– Твоя система расстановки приоритетов не устает меня поражать.

– Ты же сам всегда говоришь, что смысл важнее порядка следования, разве нет?

– Так он изобрел машину времени?

– Пытается изобрести, если верить статье.

– То есть ищет финансирование.

– Думаешь?

– А ты видишь иную причину, по которой физик с мировым именем, малоизвестный широкой общественности, согласится на статью в журнале под названием… – Он перелистал страницы в поисках нужного места. – «Здоровый дух»? О боже, при чем тут это?

– В конце он рекомендует читателям пять продуктов, способствующих ясному мышлению, или что-то в этом роде, – просветила Авигаль.

– Ну тогда все ясно.

– Может, все-таки прочитаешь?

– Не могу читать во время движения. Меня укачивает, Авигаль.

– Я бы почитала тебе вслух, но немного занята, машину веду. Может быть, все-таки попробуешь?

Банкер вздохнул.

– Очень трудно быть тобой, я знаю, – посочувствовала Авигаль.

ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ХОЧЕТ ПРОТКНУТЬ ИГОЛКОЙ ВОЗДУШНЫЙ ШАРИК ВРЕМЕНИ

Благодаря художественной литературе и популярным научно-фантастическим фильмам идея о том, что можно двигаться вперед и назад во времени, уже долгие годы будоражит умы людей. Мы мечтаем вернуться в прошлое и подправить его задним числом или просто заново пережить важные моменты нашей жизни и человеческой истории; мы не отказались бы заглянуть в будущее, чтобы повлиять на судьбоносные решения. Но может ли такая милая фантазия, оказаться реальностью современной науки?

«У меня нет сомнений, что это возможно, – говорит профессор Йони Бренд, физик с мировым именем из Тель-Авивского университета. – Теоретическая база уже готова. Все, что нам нужно теперь, – это ресурсы».

Профессор Бренд – один из самых маститых преподавателей и исследователей в мире. Его лекции в Тель-Авивском университете захватывают и увлекают студентов, а расписание сплошь состоит из поездок на конференции и встреч по всему миру. Вместе с тем в последние пять лет, по его утверждению, он старался «залечь на дно» и посвятить бо́льшую часть времени и усилий тому, что называет делом всей своей жизни, – созданию самой настоящей машины времени.

Бренд пользуется безупречной репутацией в мировых академических кругах, он уже удостоился нескольких мировых наград, но, несмотря на это, многие коллеги с изумлением и скепсисом относятся к его идеям, считая, что вероятность успеха очень низка, можно сказать, стремится к нулю. Бренд не позволяет сомнениям сбить себя с пути. Этот человек, опубликовавший десятки статей и считающийся одним из величайших мировых авторитетов в области квантовой физики и электромагнетизма, с уверенность утверждает, что возможность открыть портал в другое время действительно существует, хотя ученый и делает при этом несколько важных оговорок.

Так как же можно создать машину времени?

«Есть несколько способов. Большинство сугубо теоретические, но некоторые вполне осуществимы. Начнем с того, что все мы постоянно движемся во времени, не прикладывая к этому никаких усилий. Мы движемся вперед в заданном темпе и направлении, однако нам также известно, что мы можем менять темп движения, корректируя собственную скорость. Чем она ближе к скорости света, тем медленнее для нас течет время. Общеизвестный факт: если мы полетим в космос на корабле со скоростью, близкой к скорости света, то по возвращении на Землю увидим, что тут прошло гораздо больше времени, чем на нашем шаттле.