перечитывая Шмелева, хочется воскликнуть: «Не узнаю тебя, Россия».
Георгий Адамович
Как же богат русский язык! Сколько в нём слов ярких, метких, вскрывающих самую суть. Вот замечательное слово «купчик». Не «купец», в котором чувствуется что-то мощное, основательное, а именно купчик: мелкий, суетливый.
Когда я читаю Шмелёва, в голове у меня постоянно вертится это слово. Вроде пишет Шмелёв о просторах, о святости, о русской душе, а выходит как-то тускло, глухо и невыносимо приторно. Золото его какое-то сусальное. Монастырь какой-то игрушечный. Озеро – словно краской на листе бумаги намалёванное. Всё ненастоящее, придуманное – и картинки, и чувства.
По тексту Шмелёва скользишь, как по ровной водной глади. Героев не видишь, картины не видишь, всё мелькает, как в калейдоскопе, вроде красиво, а ничего не запоминается.
Ещё это похоже на фильм про императора Павла I. Он там сидит и играет в солдатиков. Взрослый дядька. У всех, конечно, свои увлечения, но мир Шмелёва, как эти солдатики, маленький, придуманный. И автор сидит посреди этого несуществующего мира и твердит: «Это Россия! Это Россия!»
Я очень люблю живопись Кустодиева и образ России, который он создаёт: красочный, звонкий, весёлый, молодцеватый. Но у Кустодиева бездна юмора, он сам над своим лубочным миром посмеивается, от того вот этого ощущения душности и сахарности не возникает. А тут – лубок лубком, а выдаётся за правду. Больше всего этот плоский мир похож на пафосные творения академика Глазунова. А я его терпеть не могу.