© Иван Семенович Паластров, 2018

ISBN 978-5-4485-9756-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Росомаха

Росомаха покинула свое логово под корнями вывороченного ветром дерева. В логове оставались щенки. Они ещё не могли сами добывать пищу и полностью зависели от матери. Росомаха охотилась только на своей территории, огромной по площади, на чужую территорию не заходила, но и свою оберегала от своих сородичей. Она не ела уже три дня и была голодна. Росомаха – выносливый, сильный и терпеливый зверь, она могла покрывать большие расстояния в поисках пищи. Переходя из одного распадка в другой, она обходила территорию, принюхиваясь к каждому следу на снегу, попадавшемуся на её пути. Неожиданно она наткнулась на цепочку следов, ведущих вглубь широкого распадка. Это были следы волка, сколько их было, определить было невозможно, волчья стая передвигалась след в след. Следы были свежие, запах, шедший от них, ещё не успел выветриться. Росомаха не боялась волков, она вообще не знала страха и продолжала свой неспешный бег по следам стаи. Она знала, что рано или поздно волчьи следы могут привести её к добыче, так как волки охотились стаей и могли завалить любого зверя. Вскоре попался ещё один след: это были большие и глубокие следы. Так широко мог шагать только один великан – лось. По распадку тёк ручей, по берегам рос кустарник тальника, любимой пищи зимой лосей, вот туда и вели свежие следы.

Росомаха часто останавливалась, всматриваясь в кустарник и деревья лиственниц, нюхая воздух. Ее острый слух уловил какой-то посторонний звук, не похожий на тихий шум леса. В воздухе появился еле уловимый запах крови и свежего мяса. Она крадучись осторожно пошла на этот звук и запах, который доносился все сильнее и сильнее. На небольшой поляне, у огромной лиственницы шёл пир: это волки рвали мясо лося. Они с рычанием отрывали куски и тут же, проглотив, рвали следующий. У лиственницы без движения лежало тело волка, недалеко был ещё одно – дорого достался волкам этот пир.

Росомаха осторожно подошла к трупу лося. Волки недовольно оскалили клыки и зарычали, они не хотели делиться своей добычей, которая досталась им потерей вожака. Лось был хоть и старым, но не даром отдал свою жизнь, прихватив с собой двух матерых волков. Но росомаха, не обращая внимания на волков, ухватила и оторвала своими огромными клыками огромный кусок мяса. У неё были настолько сильные челюсти, что свободно могли перемолоть любую кость. Волки не хотели связываться с таким, хотя и не очень крупным, но свирепым противником, который мог легко перекусить лапу. У росомахи были не только ужасные челюсти, но и огромные когти на её медвежьих лапах и длинный густой грубый мех, который невозможно прокусить. С росомахой не связывался даже медведь. Волки стояли в стороне и ждали, когда насытится росомаха, которая на глазах становилась все толще и толще, но никак не могла остановиться. Она всё отрывала и отрывала куски мяса, пока не появилась отрыжка – обжора, наконец, насытилась. Ухватив большую кость, она потащила её в лес прятать, сюда она придет только через несколько дней, когда будет голодной. Спрятав кость в снегу она, косолапя, пошла обратно в свое логово, там её ждали щенки. Остатки туши лося, лежали не долго, волки, насытившись, тоже ушли, оставив остатки костей и мяса разной звериной мелкоте и птицам. Они обглодали все кости, которые тоже перемелет своими челюстями голодная росомаха. Она вернется, чтобы закончить это пиршество.

Сука

Тимка был молодой мужчина, жить бы ему в городе Магадане, работать, получать отпуск и греться на юге у тёплого моря. Но захотелось ему романтики, да не простой, как когда-то молодежь ехала на далекие сибирские стройки или поднимать целину в бескрайних степях Казахстана, а такой, чтобы пожить одному, где-нибудь на реке, подальше от цивилизации и испытать себя на прочность. Был он по образованию гидрологом и попросился у начальства на реку Большой Анюй. Туда в одинокий домик на самом берегу нужен был гидролог, чтобы изучать течение и всё остальное, что связано с этим делом. Прежний ушёл на пенсию. Начальство, конечно, обрадовалось, потому что жить там нужно постоянно и одному, а на это пойдет не каждый. Сборы были не долгими, всё, что нужно, упаковали и отправили самолётом вместе с Тимкой. Из районного аэропорта на точку к домику его забросили на вертолёте. Осмотревшись, Тимка остался доволен. Домик был добротно срублен из лиственницы с большими сенями. В углу стояла железная печка, аккуратно обложенная крупным галечником для тепла. Дальше были сделаны двухъярусные нары. По второй стене, где было единственное окно, стоял грубо сколоченный стол и такие же скамьи. Рядом с домом, ближе к берегу реки, была срублена небольшая банька, в которой можно было не только хорошо попариться, но и в каменке печь хлеб. Так же был выкопан погреб, в нём можно было на льду хранить летом свежее мясо и рыбу.

В тридцати километрах от домика находился прииск. Зимой рядом с домиком проходил зимник на отдалённый участок, где приисковые мыли золото. Работа была нетрудной, Тимоха раз в день садился в люльку, висевшую на тросу, натянутому с одного берега на другой, замерял скорость воды и по линейке определял количество, которое было разным, потому, как и погода тоже была разной, то дождь, то жара, остальное время ловил рыбу и ходил на охоту.

Приисковые часто ездили зимой на участок и иногда заезжали к Тимке, узнать как он и не нужно ли чего привезти. Так и в этот раз к нему заехал давний знакомый водитель, по фамилии Верболоз. Звали его Виктор. Он часто приезжал к Тимке весной на подлёдную рыбалку, а осенью на осеннюю.

– Здорово, Тимаха, как жив-здоров? – поздоровался он с хозяином домика.

– Привет, Витя, что, зимник обновляешь? Ты первый едешь после дорожников, они тоже заезжали, чаю попить.

– Да, я первый еду, сейчас часто машины будут ходить. Заказывай, что привезти?

– Да пока ничего не надо! Мясо и рыба есть в погребе. Хлеб сам пеку, вот попробуй, еще свежий. Запах какой!.. Слюни текут.

– Да, запах хороший, да и на вкус тоже. Где ты научился так печь? – спросил Виктор.

– Да кто научит? Росомаха что ли? Сам научился, сперва получался как глина, а сейчас вон какие буханки, лучше чем, у вас в пекарне получаются, – у Тимохи было несколько форм для выпечки хлеба, которые он ставил на каменку. Хлеб он пек раз в неделю, когда топил баню.

– Тимоха, тебе бы собаку завести, всё не один бы был, хоть поговорить было бы с кем.

– Да где её хорошую-то возьмёшь? На прииске все дворняги, мне бы лайку сибирскую.

– Ладно, я привезу тебе собачку. Вот поеду в район за запчастями к бульдозерам, там у меня есть знакомый, у него как раз сука ощенилась, выпрошу.

– Хорошо бы, привезешь, буду должен, сам знаешь, за мной не заржавеет. – обрадовался Тимоха.

Через неделю, а может через две, к самому домику подъехал «Урал», из кабины вышел Верболоз и что-то нёс за пазухой.

– Ну, Тимоха, принимай нового жителя «водомутского» домика! Привез нового «водомута». Так называли этот домик работяги с прииска, а Тимоху – «Водомут». Виктор вытащил из-за пазухи за шиворот маленького щенка. Щенок был круглый и неуклюжий, он тут же сразу наделал на полу лужу. Справив нужду, он деловито, как колобок, покатился по комнате, обнюхивая всё, что попадется на пути. Тимоха с удивлением смотрел и никак не мог поверить, что «это» привезли ему. Потом он посмотрел на Виктора и спросил:

– Что хоть за порода, не дворняга, надеюсь? Маленькие они все круглые и забавные, вон и лужу уже наделал мне.

– Овчарка это, не было лайки у знакомого, но это тоже хорошая собака. Охранять тебя будет, – ответил Виктор.

– Да мне бы лайку, она для охоты хороша, а этот для охраны. От кого он охранять-то будет?

– Ну уж какой был… Тебе всё не так скучно будет. Вот и научишь его всяким собачьим премудростям, породистая собака-то.

– Ну, ладно, пусть живет. «Водомутом» звать буду, погреб охранять будет, а то ласка повадилась, рыбу ворует.

Шло время. Водомут вырос и оказалось, что это не он, а она, но кличка так и осталась прежней. Тимоха занимался своими делами. Водомут неотступно ходил за ним по пятам: на охоту – значит и он с ним. Тимоха полюбил собаку и уже не представлял себе жизнь без неё. Он разговаривал с ней, она слушала и, казалось, всё понимала, только говорить не могла. Тимоха стал замечать следы вокруг своего домика, следы не своей собаки.

– Интересное кино, это что за следы, уж не волчьи ли, – подумал он вслух, – если волчьи, то почему молчит «Водомут» … Он начал замечать, что Водомут стала вечером куда-то уходить и возвращалась только утром.

– Наверное дом сторожит от волка, – думал Тимоха, – но после очередного снегопада следы исчезли.

– Наверное Водомут отогнал волка, может был старым и стая выгнала его, вот и крутился тут, чтобы чем-то поживиться, – подумал он и успокоился.

Через пару месяцев, Тимоха стал замечать, что у Водомута стали округляться бока.

– Поправляться стала от хорошей жизни! Да, моя красавица, – любовно трепал он по загривку собаку. Было начало лета, однажды, после того, как собака куда-то пропала, Тимоха стал беспокоиться, не попала ли она куда в беду и решил поискать ее по берегам речки, но все тщетно. Водомут словно провалилась. Тимоха уже потерял всякую надежду, и очень горевал, но проснувшись как-то утром, он услышал какую-то возню в сенях. Он осторожно открыл дверь и осмотрел сени, в самом углу, на старой куртке лежала Водомут и напряженно смотрела на хозяина. У неё под животом сосали соски четыре щенка. Щенки были ещё совсем малы и, наверное, еще слепые. Тимоха от неожиданности опешил – он никак не ожидал прибавки в семье. Тут его поразила мысль:

– Так вот куда отлучалась собака по ночам! И следы на снегу были волчьи. Они играли, у них была любовь. Ддааа, дела.

У Водомута пришло время течки. В это время может где-то проходила стая волков, и один волк учуял это. Он не мог противиться зову самки и пошёл на запах. Они бегали и играли по ночам, у них была любовь, любовь собаки и волка – заклятых врагов. Когда всё закончилось, собака успокоилась и вернулась домой, они опять стали врагами. Волк пошёл своей дорогой по следам догонять ушедшую стаю.