И свет померк, и звуки глуше

Вокруг Голгофы и креста.

11.03.25

Никудышный пророк

Март сегодня удивляет и пугает:

Неужели он предвестник жутких дней —

Летних дней по измывательской программе,

Что покончат с жизнью суетной моей.

Всё, конечно, может быть совсем иначе,

Могут летом разгуляться холода,

Вспомнив будто бы о зимней неудаче

И решив за это грешным нам воздать.

Был бы рад я, если б так вот всё и было,

Ветер северный к нам тучи нагонял

И меня все дни от холода знобило,

Как в ущелье тёмном между голых скал.

Зря надеюсь – лето снова будет жарким,

Буду снова задыхаться и потеть,

И не только я измученным и жалким

Буду выглядеть, ведя подсчёт потерь.

Впрочем, что я так безудержно пророчу?

Март прекрасен, ласков легкий ветерок,

День длиннее с каждым днём, а ночь короче.

Всё ж надеюсь, никудышный я пророк.

11.03.25

Светящиеся точки

Во тьме светящиеся точки не зёрна ли, не звёзды ли?

Не те ли светлые годочки, что нынче прячутся вдали?

И звёзды, и, конечно, зёрна моей темнеющей души,

С которыми держался скромно, но как-то раз раздать решил.

И раздавал, рассыпал много помимо рук, помимо глаз,

Но ничего не скрыв от Бога в душе, что делом увлеклась.

Судите строго, отвергайте всё, что ни предлагал бы вам

На старте жизни, на закате, но я внимал Его словам.

Мне самому порой казалось, что зёрна гибнут, гаснет свет.

И мной овладевала вялость и даже лень в расцвете лет.

Воспрянул – звёзды засияли, посыпались со всех сторон.

Толкнул ли душу Бог, сама ли очнулась, знает только Он.

Что б ни случилось, я доволен: не просто так живу – творю

Согласно с той великой долей – путь ко Всевышнему торю.

12.03.25

Первого апреля

Словно первоапрельский обман –

Ранним утром звучит голос чайки:

«Не скучайте, вставайте, встречайте!..»

Солнце тоже торопится к нам.

Настаёт замечательный день –

Тёплый, первоапрельский, весенний,

Подходящий вполне для веселья,

С серой тучкой слегка набекрень.

Соглашаюсь: скучать ни к чему.

И послушно встаю встретить солнце,

А оно уже встало, смеётся,

А над чем – я никак не пойму.

То ли шутит само, то ли с ним

Шутят чайки, звеня голосами,

И смеются над шутками сами,

Шумно радуясь утру весны.

Это раннее утро во мне

Тоже тихий восторг пробуждает.

У всего, что я вижу, душа ведь

Тоже есть, и разумна вполне.

Понимает природа – апрель

Наступил, всех к любви призывает.

Время чувственных сладостных мает —

И в душе – соловьиная трель.

1.04.25

* * *

Разгорается рассвет,

Вьются в чистом небе чайки.

Нет любви – и счастья нет.

Исключения случайны.

Ну, допустим, как сейчас:

Нет любви, а сердце радо,

В нём слова, в ответ лучась,

Яркой вспыхнули тирадой.

Солнце, солнышко встаёт

Над моим родимым краем!

Неоглядный небосвод

Взору настежь раскрывая.

Взору, страждущей душе,

Утомлённой жизнью мрачной.

Как же мир похорошел

В сфере солнечно-прозрачной.

Розовеют тополя,

На ветвях набухли почки.

Все печали утолят

Дни, что так вот непорочны.

Щедро делится апрель

Синевою, теплотою.

Соловей в душе запел

С целью явно не пустою.

3.04.25

Нет справедливости

Нет известий, что дети чиновников

Погибают сейчас на фронтах.

Фронтовая причудлива хроника:

Лишь во вражьих войсках смерть и страх.

И бегут, и сдаются, и каются…

Кто же нашим войскам не даёт

Украинцам, полякам, британцам

Дать от наших ворот отворот?

Почему продвигаются медленно,

Будто нехотя наши полки?

Почему – и кому это ведомо? —

Славе русских штыков вопреки?

Мы как будто забыли историю.

И оружия нашего мощь

Вражью спесь сбить не может, которую

Охладить мог бы проклятый вождь.

Пол-Европы прошли наши воины

С грозным именем в жарких сердцах,

На победу лишь были настроены

От начала войны до конца.

Трудно многих понять, трудно вынести

Боль за наших бойцов, за страну:

Нет в ней нынче былой справедливости,

И не все ощущают войну.

4.04.25

Лютует север

Лютует север за окном, лютует ветер,

Пылят обочины, покрылись лужи льдом.

Не сразу в воздухе снежинку я заметил,

Наш вдруг толкнувшую пятиэтажный дом.

И вздрогнул я, и, съежившись, отпрянул

От напитавшегося сумраком окна.

Весна явилась, прилетели чайки рано,

Как неожиданная радость, нынче к нам.

Но, как обычно, радость долгой не бывает.

Сменился ветер – отступила благодать,

Мечта исчезла о земном цветущем рае,

Который я напрасно тщился увидать.

Набухли почки, кое-где зазеленели,

Пробилась свежая и нежная трава,

И детский смех наполнил двор, и вновь качели

Взлетают к небу за моим окном с утра.

Еще вчера я это видел, это слышал,

Сияло солнце целый день позавчера.

Конечно, это было щедрым даром свыше,

Иная версия душой исключена.

Но вот прервал своё затворничество север

И налетел, как ворог, посреди весны,

И весь запал её как будто бы растерян,

И крики чаек в эти дни весьма грустны.

6.04.25

Мне казалось

Между нами, увы, непроглядные годы:

Между мною и тем озорным пацаном,

Что обиды легко забывал и невзгоды,

Потому что мечтал каждый день об одном.

А верней – об одной – о любви неразлучной.

И мечтал, и украдкой глядел ей в лицо.

Мне казалось, что нет ничего в мире лучше,

Но молчал, хоть и не был ничуть гордецом.

Как я сильно страдал! Но сказать не решался…

Да какое там!.. – близко не мог подойти.

И судьба не смогла предоставить мне шанса,

Мимо счастья провёл и пути серпантин.

Позже, встретив её, был я разочарован:

В бледном лике её – ни красы, ни тепла.

Неужели других я не видел девчонок?

В юном сердце огонь, затмевая, пылал?

Но и позже любовь оставалась мечтою.

Находил и терял, и опять находил.

А теперь не ищу, не страдаю, не строю

Планов счастье найти. Бог ведь тоже один.

Мне казалось, что жизнь без любви невозможна,

Как без солнечных ярких и тёплых лучей.

Сила плотской любви, лишь страдания множа,

Не запомнилась мне больше, право, ничем.

7.04.25

Подул норд-ост

Снег запоздалый укрывает землю,

Притормозил восшествие весны.

И я поник, простужен вместе с нею,

Сограждане не менее грустны.

И чайки замолчали, не летают,

Не будят громким криком по утрам.

И даже голубей не вижу стаю,

По южным так скучавшую ветрам.

Но вот подул норд-ост и снег нагрянул,

Как будто ждал, когда взойдёт трава,

Чтоб нанести и ей такую рану,

Как мне, когда собою укрывал.

Я этот снег стряхнуть теперь не в силах,

Мне не разгладить старческих морщин.

И кажется, что в жилах кровь застыла,

А голова, как лёд, с утра трещит.

Свой снег не называю запоздалым.

Дождался – поседела голова.

Дождался – и весна опять настала.

Зачем же снег и грустные слова?..

8.04.25

Всё опровергли

Что этот день привнёс в мои раздумья?

Всё те же мысли мучают меня:

Шёл напролом, менял столы и стулья,

Казалось, сам себе не изменял.

Спешил взойти, но вскоре нарывался

И по наклонной скатывался вниз.

Всё, что и как ни делал, – всё напрасно,

А годы ждать не могут – вдаль неслись.

Как делают карьеру, стало ясно

Мне вовсе не вчера – давным-давно.

Но я не мог копировать всевластных,

Им подражать, быть с ними заодно.

Но – был, поскольку всё – и власть, и деньги —

У них, дают работу и жильё.

Честь, совесть, доброта… – всё опровергли

Борцы за счастье личное своё.

Жалею ли, что жил под их пятою,

Что не сумел всевластных обойти?

Я сам в себе такие замки строю —

Не снились им на их кривом пути.

Как ни рядились в тоги лихоимцы,

Останутся в народе навсегда

Мои не приголубленные птицы,

Летящие сквозь мрачные года.

14.04.25

* * *

Опять живу и снова верю в чудо,

Не разольюсь, ныряя сквозь песок.

Моя судьба, пробившись отовсюду,

Удержит мой возок за волосок.

Мой скит не спит, таращит зенки в небо,

Зовёт Любви облапанную весть.

А вид мой жуток, вид мой непотребен

Ни для небес, ни для земных невест.

Но нет креста и, значит, воскресенья,

И кровь моя лишь пачкает бинты:

Нельзя сойти с пути прощённым всеми,

Не пережив гнобившей всех беды.

Я одинок, и с тем уже смирился,

И тем живу, роняя лепестки

На берег, где ни лайнера, ни пирса

И дальше носа не видать ни зги.

Душа

Склеротичный хребет,

а душа… В ней же – шторм

и мечты о полёте —

свободном, высоком!

Я всё время терялся в догадках: за что

мне судьба испытаний

подбросила столько?!

С этой мрачной, могучей,

мятежной душой

устоять на ногах

нелегко и непросто.

А душа: «Успокойся, пройдет всё…»

Прошло:

вот он – тихий

и необитаемый остров.

Пигмалион

Живёт, творит Пигмалион

за невозвратными веками,

и так же, как когда-то он,

я полюбил красотку в камне.

Пусть Галатея не жива,

не слышит и не ощущает,

меня и это не смущает:

к чему слова,

к чему слова —

пустые наши обещанья?

Зачем движенья рук и ног,

которым всё уже не ново?

Всему свой срок,

всему свой срок…

Как это мне, увы, знакомо:

ничьей я верностью не скован.

Любить живых – какая блажь!

Устав от женского коварства,

я стал другим. Готов поклясться,

что это вовсе не кураж.

Мне в сердце каменном её

ни счастья не найти, ни горя:

я вовсе не её герой.

Как хорошо не быть героем!

Её одну, её одну

я ждал на дальнем побережье,

и, сбросив робости одежды,

я вместе с ней пойду ко дну.

Осенний вальс

Летит осенний лист,

и вальс Шопена

звучит в янтарном солнечном восторге,

и до того душа моя блаженна,

что ей в груди теснее, чем в остроге.

Сорвался с ветки лист,

но дальних странствий

осенняя пора не обещает.

В её сквозном,

до самых звёзд,

пространстве

Шопен звучит, как будто на прощанье.

Пришла пора —

и жёлтый лист сорвался,

и солнечные струны зазвучали,

но даже в этом,

лёгком ритме вальса

любой итог – и жест, и взгляд —

случаен…

Суета сует

И мы с тобой застали времена,

и нас с тобою времена застали,

своими православными крестами

о бренности напомнившие нам,

об искупленьи, смысле бытия

среди соблазнов истинных и мнимых,

но, как и прежде, мы проходим мимо

Голгофского Креста, душа моя.

24.04.2025.