Григорий ГАЧКЕВИЧ. У жизни на руках

Весеннее

Разлететься семенами,

Прорасти бы мне травой,

Был хотя бы временами

В прошлой жизни я живой.

Взмыть бы криком в небеса,

В чистый ветер обернуться

И услышать голоса:

Времена ещё вернутся.

Выше боли

Выше боли – только небо,

Где слова и облака,

С кем я был и с кем я не был —

Умолчит моя строка.

Не вернуть, не объясниться,

Не проститься, не простить.

Это даже не приснится,

Непривязанная нить.

Выше неба взмыла птица,

Выше слов легла печаль,

Я ворочаюсь, не спится.

Мне не больно. Просто жаль.

Дым

Тонко скрученным платочком

Из трубы выходит дым,

Время движется по точкам,

Мысль идёт по запятым,

Чувства прыгают пунктиром,

Где-то в скобках, где-то без,

Дым уходит к чёрным дырам

Сквозь прозрачный свет небес.

Отражение

Мир в душе отражается,

Как в реке – небосвод.

Кто-то c чем-то сражается,

Кто-то просто плывёт.

Дни, лишённые отчества.

Память – в чёрных кострах.

Страх внутри одиночества -

Это больше, чем страх.

Жизнь на грани забвения

Выручает строка,

Где плывут без сомнения

Над рекой облака.

Ответ

Нет, я совсем себя не мучаю,

Когда от случая я к случаю

В свою тоску, тоску дремучую

Спускаюсь, как шахтер в забой.

Мне в темноте той легче дышится,

Там пенье птиц совсем не слышится,

И ветвь под ними не колышется,

И можно быть самим собой.

Не осталось

От терзавшего душу надлома

Не осталось уже и следа,

Боль моя, ты, как звук, невесома,

Ты с годами ушла в никуда.

Анонимно строчившим доносы

Я отвечу, что почерк не скрыть,

Но меня не тревожат вопросы:

Я сумел поседеть и остыть.

Я спокойную жизнь примеряю

И бокал поднимаю с вином,

Только что-то одно я теряю

И жалею о чём-то одном.

Память

Осыпается память словами,

Будто память – изменчивый лес,

Где чернеют деревья ветвями

На сереющем фоне небес.

Мне свинцовый оттенок всех ближе,

Я его добавляю в слова,

И становится небо всё ниже,

И кружи́тся быстрее листва.

Сон тяжёлый на грани рассвета,

Не дающий покоя вопрос,

Как забыть то далёкое лето,

Тихий шёпот и запах волос.

Коты

Коты молчаливые – на голых осенних ветках,

Коты невесёлые, будто бы заперты в клетках,

Жмутся плотнее друг к дружке, мёрзнут, но всё же сидят,

Взглядом ищу их глаза, коты на меня не глядят,

Котам не нужно смотреть, они всё чувствуют шкурой,

Коты понимают: я – просто прохожий понурый.

Песня

Человек поёт про счастье,

Про деревья во дворе,

Про любовь к соседке Насте,

Что случилась в сентябре.

Человек поёт про счастье,

Вы послушайте его,

Но, пожалуйста, не сглазьте

Человека моего.

Он не то чтоб полон страсти,

Это было бы смешно,

Человек поёт про счастье,

Просто выглянув в окно.

На берег вытащены лодки

На берег вытащены лодки,

Лучом пульсирует маяк,

Плесни в стакан хотя бы водки,

С тобой допили мы коньяк.

Ты прав: не знали мы расклада,

Не в наших силах было знать,

Но «осторожностью» не надо

Мужскую трусость называть.

Живи и дальше осторожно,

Но годы светлые не тронь,

Тогда за дружбу было можно

Легко и в воду, и в огонь.

Среди снегов

Среди снегов, среди теней,

Летящих птиц над полем белым,

Уйду я прочь в один из дней

Непонятым, обледенелым.

Потянут птицы тени ввысь,

Я на снегу оставлю строки,

И будут в спину мне нестись

Людей привычные упрёки.

Уйду на поиски тепла

Туда, где дышится весною,

Очисти, снег, всё добела

И тихо скрой следы за мною.

С тобой

За окном сыплют снежные хлопья,

Льётся свет тишины изнутри,

Только ты не смотри исподлобья,

Ты с надеждой в окно посмотри.

Повернись ко мне ровной спиною,

Погляди на кружащийся снег,

Если снова ты рядом со мною,

Не замыслю уже я побег.

И готов я с судьбою смиряться

И прожить еще жизней штук пять,

Чтобы в каждой из них повторяться,

Чтобы имя твоё повторять.

Ледоход

Нарезается ломтями

На реке весенний лёд.

Всё, что было между нами,

Вряд ли вновь произойдёт.

Устремились к морю льдины,

Им до моря не дойти.

Были мы с тобой едины,

Но теперь не по пути.

Душный шарф, натёрта шея.

Ненавижу холода.

На реке сквозь лёд, синея,

Прорывается вода.

Стало легче

Стало легче, стало веселее

И спокойней стало на душе,

Словно моряком висел на рее,

А теперь я – в новеньком «Порше́».

Пусть качал меня колючий ветер,

Прокачусь я снова с ветерком,

Я уже свой страх последний встретил

И умру счастливым моряком.

Постарев за несколько мгновений,

Прочь скорей гоню тоску-печаль,

За борт тех, кто ищет сожалений,

Жму я до упора на педаль.

Родом из растений

Мне кажется, я – родом из растений,

Я близок с распустившимся листком,

И радуюсь тому, что в день весенний

Обласкан буду солнечным лучом.

Стою́

Твержу себе, что я чего-то сто́ю

За то, что я не падаю – стою́,

И этой в общем истиной простою

Я перепроверяю жизнь свою.

Каталась дочка на коньках

Каталась дочка на коньках,

А я кричал ей «Ох!» и «Ах!»,

Кричал, переживая.

Переживал за скользкий лёд,

За то, что вдруг да упадёт,

Вся хрупкая такая.

Но нет, она неслась вперёд,

И был надёжным чистый лёд,

И смолк я, не мешая

Ей дальше мчаться и кружить,

В себя поверить, просто жить.

Она уже большая.

Успокоение

Успокаивает мир

тем, что есть моря и волны,

Есть приливы и отливы,

и воды круговорот,

Мы бежим к волне с тобой

ожиданий светлых по́лны,

И летит волна от нас,

а затем наоборот.

Погружаемся в неё,

веря в то, что дна коснёмся,

И ногами ощутим

мы с тобой земную твердь,

И по морю мы пойдём,

ты не бойся: мы вернёмся,

Мы по кругу обогнём

поджидающую смерть.

Картине Рене Магритта «Влюблённые»

Нам стал не нужен белый свет,

Для нас без нас пространства нет,

Нас невозможно разомкнуть,

А только в саван обернуть.

Так и живём с тобой вдвоём,

Молчим и больше не поём,

И от весны с тобою мы

Дошли бездумно до зимы.

Пролетали журавли

Горизонт синел вдали

Ниточкою тонкой,

Пролетали журавли

Над родной сторонкой.

Пролетали журавли

Вровень с облаками,

По твоим щекам текли

Слезы ручейками.

За тебя и за страну,

И за всех, кто с нами,

Уходил я на войну

С лютыми врагами.

Уходил я на войну

И тебе дал слово:

Обязательно верну

Я себя живого.

Я дорогою в пыли

Уходил с котомкой,

Пролетали журавли

Над родной сторонкой.

На реке

Всё, как всегда. Невозмутимо

Направо движется река,

На небе еле уловимо

Плывут налево облака.

В траве оставлен старый «велик»,

Стою, разутый, на песке,

Есть берег здесь и там есть берег,

Пусть через реку, вдалеке,

Любить мне хочется всё это,

И даже что-то написать

Не в гигабайтовость планшета,

В котором «облако» есть где-то,

А в пожелтевшую тетрадь.

В тетради многое затёрто,

Местами чуть ли не до дыр,

Но есть слова другого сорта,

Другой объём имеет мир.

Ты, пристёгнутый ремнями

…ты, пристёгнутый ремнями

Средневозрастной тоски,

Пролетаешь над домами

Вдоль извилистой реки,

Где друзья есть по соседству, —

Все такие же, как ты,

Где не знаешь цену детству,

И с тобою все мечты.

Всё воздушно, невесомо,

Ты – у жизни на руках,

И у старенького дома

Рядом речка в двух шагах.

Да сдалась тебе та речка:

Еле видно с высоты! —

Но в окошко, как в колечко,

Неотрывно смотришь…

Начало

Возможно, всё когда-нибудь

Придёт к гармонии начала,

Ты просто рядом где-то будь,

Там, где в лесу сова кричала.

Но, может, не было совой

То, что взлетело с тёмной ветки,

Не думай больше головой,

Не расставляй на сердце метки.

В начале будь, в начало верь,

Ищи тот миг неуловимый,

Когда ещё закрыта дверь,

И ты почти неуязвимый.

Облако

Повисло облако сосной,

Проросшей в небо вверх корнями,

Укрытой снегом в летний зной,

С едва заметными ветвями.

Сосну на небе удержи

Ты, как угодно: мыслью, взглядом,

Но чертят линии стрижи

Своим таинственным обрядом.

На миг всего лишь пропадёшь

Ты в лабиринте птичьих линий,

И ощутишь на сердце – дрожь,

И вместо снега – лёгкий иней.

Сестра-тоска

Приведи, тоска-сестра,

К водам медленным Днестра.

Там под тополь усади,

Пусть утихнет боль в груди.

Пусть соседний шумный клён

Приглушит мой горький стон.

А потом веди меня

Вдоль реки к закату дня.

И в шуршание песка

Брось меня, сестра-тоска.

Осенние костры

Люблю костров осенних запах —

Уютно в поле, словно в доме,

И я, как пёс на сильных лапах,

Ступаю с хрустом по соломе.

Иду к давно опавшей роще,

Иду, вдыхая ветер с дымом,

Хочу мечтать сегодня проще:

О чём-то сбыточном и зримом.

И наслаждаться сном природы,

Оставив боль кострам горящим,

И не считать ни дни, ни годы,

А жить спокойно, настоящим.

Пустое сердце

Ты с блеском в глазах

через тонкую соломинку

Наслаждалась щедростью

горячего сердца,

Может, тебе это было в диковинку,

А может быть, просто хотелось согреться.

И когда не осталось

ни капли на донышке —

Обычное дело

для питейной ёмкости —

Ты, улыбку стряхнув, вычистив пёрышки,

Тихо ушла, но к чему эти тонкости.

Жестяное сердце

Сердце моё покрывается жестью,

Чёрные слёзы по жести стучат.

Всё, что хотел я – с тобою быть вместе,

Дом у реки и за окнами – сад…

…Ветви колышутся, тихо роняя

Пахнущий свежестью «белый налив»,

Было легко жить вначале, родная,

Сердце своё для тебя отворив…

…Что ни строка, то написана плохо.

Серый рассвет. Без пятнадцати шесть.

Сил не найти для глубокого вдоха,

Падают слёзы и бьются о жесть.

Полуденное

Небо давит, солнце душит,

И в руках сомкнулась книга,

Клонит к медленному сну.

Зной полудня сердце глушит

На скамейке в парке тихом,

В вязком воздухе тону.

Сквозь ресницы солнце вижу,

Погрузившееся в небо,

Словно свет от маяка,

Забытьё всё ближе, ближе,

И успеть запомнить мне бы

Эту жизнь и облака.

Николай РОДИОНОВ. Светящиеся точки

Восьмого марта о войне

«Мир спасёт красота» – на фронтах эта фраза звучит

В адрес женщин сурово, да нет – издевательски даже.

Красота наших женщин, конечно, не меч и не щит.

Почему же они в эти дни у Отчизны на страже?

С автоматами, в касках и бронежилетах они

Защищают гражданских – детей, стариков и старушек.

Рядом враг, рядом бой, рядом рвутся снаряды… Храни

Их Господь, их красивые, нежные лица и души.

Гибнут женщины, гибнет на наших глазах красота.

Гибнут с ними, родными, ещё не рождённые дети.

Не стихает война в женский день и во время Поста —

Неужели никто за убийства людей не ответит?

Говорят, люди бьются за веру, во имя любви

То ли к Родине, то ли к навеки покинутым семьям.

Может быть, но ведь кто-то амбиции тешит свои,

Кто-то в бой ради денег идёт, отметая сомненья.

Было время – вожди возглавляли войска на конях

И с мечами в руках, демонстрируя честь и отвагу.

А теперь разве только колено вожди преклонят

Перед памятью тех, кто от фронта не сделал ни шагу.

Жаль погибших мужчин, молодых и бесстрашных парней,

Но ещё больше жаль красотою увенчанных женщин.

Надо каждую холить, с колен не вставать перед ней,

А не в бой посылать, где противник зубами скрежещет.

8.03.25

Всего одна лишь

Вот и вечер, вот и солнце наклоняется к земле.

День прошёл, и остаётся согласиться с этим мне.

Соглашаюсь, дни – как дети, беспокойны и шустры.

В цель с поправкою на ветер целился и глаз прикрыл,

Но – промазал, так уж вышло. Видно, цель не для меня

Установлена Всевышним, как всегда, в начале дня.

Цель простая – золотая, яркая – ну как мечта.

Утром, в спальню залетая, ходит-бродит вдоль луча.

Правда, ждёт совсем недолго, не успеешь – улетит.

И останется тревога – как тяжёлый монолит.

Не успеешь – не узнаешь и не сможешь в цель попасть.

Для тебя – всего одна лишь, пусть и всей вселенной, часть.

Попадёшь и станешь с частью этой ты непобедим,

А не дашь свободу счастью, так и будешь жить один.

8.03.25

Мы матерели

Мы, ремонтируя мартены,

На домны глядя сверху вниз,

Ох, матерились, матерели,

Но подлости не поддались.

Стальная, мощная закалка

Спасла рабочий мой настрой,

Когда всех чувств велась огранка

И мыслей жизнью непростой.

Неблагодарным быть негоже,

И я забыть о том не смог,

Где мой характер был заложен

В начале пройденных дорог.

Не мне судить, насколько ярким

И честным был мой долгий путь,

Но горд я тем, что после варки,

Проката трудно сталь согнуть.

Она звенит, она пружинит,

Когда сгибают, и во мне.

Мы с нею Родине служили,

Закалку получив в огне.

9.03.25

Достаточно улыбки

Всё здесь, всё здесь, передо мной,

Но мне сейчас всего не надо —

Достаточно улыбки, взгляда

Вон той, красивой, молодой.

Блестит улыбка, взгляд открыт

И бесконечно мил, приветлив,

Притягивает, как магнит,

Но вот кого? – кто мне ответит?

Нет, отвечать не надо – сам

Я, к сожаленью, догадался:

Взгляд, устремлённый к небесам,

Искать не может ловеласа.

А если нужен ей жених,

И утруждать себя не надо:

Вокруг так много страстных их

Исполненных надеждой взглядов.

Сам говорю себе: раскрой

Глаза свои – причина в том лишь,

Что взгляд, исполненный тоской,

И ей претит, коль юность вспомнишь.

Сам возмущался всякий раз,

Сверкая искорками злыми,

Когда вдруг замечал призывный

Взгляд утомлённых жизнью глаз.

9.03.25

Никуда мне не надо

И сегодня идти никуда мне не надо.

Слава Богу, еда в холодильнике есть.

Мне не надо какие-то рушить преграды

И отстаивать чью-то свободу и честь.

Да никто и не ждёт от меня этих действий,

Даже мненья мои не нужны никому.

Вот сижу, множу вымыслы так же, как в детстве

На печи в неказистом своём терему.

Никуда не пойду, буду рыться в бумагах,

Пропитавшихся пылью, похоже, насквозь.

Завтра, может быть, всё же дойду до продмага

И куплю – вспомнить вкус – виноградную гроздь.

А сегодня, устав, полежу на кровати,

Теленовости с тех же фронтов посмотрю.

Кровь парней и мужчин снова к горлу подкатит,

И замечу я сам, что чрезмерно угрюм.

И стихи, говорят, у меня безотрадны,

Беспросветны, как слёзная ночь в октябре.

Слёз хватает, и тех же реляций парадных,

Причиняющих боль, а кому-то и вред.

Не пойду никуда, мне на фронт уже поздно,

Поздно даже гулять по бульвару вдвоём.

Из окна посмотрю на луну и на звёзды,

Насмотревшись в окно телевизора днём.

10.03.25

Свет строки

Устал. Стихия одолела

Меня, слепившая меня

Из крохотных души и тела,

Чтоб на свою судьбу пенял

И полагал, что занят делом.

А коль не делом, чем же занят?

Кому стихи мои нужны?

Нужны как гимн или как знамя,

Важны как атрибуты лжи?

Пишу, в чём смысл стихов не зная.

Кого-то чувством разволнуют,

Кого-то в чувство приведут?

Нет, цель преследовал иную,

Дыханье не считал за труд,

Духовным полня плоть земную.

Кто наделил меня таким,

Как люди говорят, искусством,

Чтоб не впустую дни текли

И, даже если было грустно,

Сиял призывно свет строки?

Но – что поделаешь! – устал

Всецело исчерпавший душу.

Волшебный потускнел кристалл,