Как если бы видеть перед собой только два фрагмента из общей картины. Два маленьких, отчетливых, болезненных фрагмента. Первый – «Ты не умеешь любить» и второй «Это называется зависимые отношения». Первый фрагмент стал моим много-много лет назад. Я отнеслась к нему философски. А кто умеет? Смешные люди. Разве бывают правила, по которым любят? Или может быть, вы знаете того, кто умеет? Да, я понимала, что это мой фрагмент. Но я же все равно не могу ничего изменить, остается только принять.
Второй фрагмент я нашла значительно позже. Это понимание далось хуже и тяжелее. К нему я уже не могла относиться философски. И здесь я попыталась что-то сделать. Но это как надеяться отреставрировать картину, когда у тебя на руках всего два фрагмента…
А теперь я вижу эту самую картину. Конечно, передо мной только карандашный набросок, общие черты, общая перспектива. Но во всяком случае я вижу! Я вижу кто там изображен и вижу себя, я понимаю связь и следствие. Я там. Мои фрагменты – маленькие и отчетливые на своих местах, теперь я понимаю, как это выглядит в целом…
Книга Ирины Млодик специфична. Я никогда ничего подобного не читала. Я старательно обхожу стороной популярную психологию, меня раздражают и вызывают острое недоверие сведенные до примитивного идеи и мысли. Я купила ее потому, что прочла рецензию в июньском номере Psychologies, потому что хотела что-то понять…
Мне было страшно читать первую часть. «Художественную». Мне было страшно узнавать вот это «не хочу дышать».
Мне было странно читать вторую часть. «Размышления психолога». Я понимаю, что это упрощенные идеи, но это не похоже на глупый научпоп, это что-то среднее. Т.е. это ровно тот язык, который я сейчас способна воспринимать (потому что психологию я изучала 13 лет назад, в университете, и конечно, не готова читать сейчас полноценную монографию). Да, я изучала психологию пять лет и сдавала госы, но ведь я изучала ее как педагог. Это совсем другое. У меня не было этих знаний.
Я чувствую растерянность, тревогу и немного страх от осознания масштабов. Но в то же время радость. Потому что у меня больше нет двух, вырванных из общей картины, фрагментов. Этого было слишком мало, чтобы двигаться дальше.