Цитаты из книги «Огонек в сердце»

Обратно в общагу им уже на такси пришлось ехать. У одного рот не закрывается, а другие ржут, как кони. Водила не выдержал: «Чё с вами такое?» – спрашивает. Друг Валеры объясняет, что тот лампочку в рот засунул, а вытащить не смог. Водила не верит, его убеждают, а он не убеждается. Видит – у чувака в руках лампочку и, недолго думая, в рот её пихает! А она, естественно, не вытаскивается. Водила на чуваков с ненавистью смотрит, а сказать, понятное дело, ничего не может. Разворачивается, и все опять едут в травмпункт. И тут их гибэдэдэшник тормозит.

«Вот, – говорят, – у парня лампочка во рту. Вытащить не можем». Медсестра сначала им не поверила, потом увидела и в истерике побежала за хирургом. Тот приходит, смотрит и вдруг как ребрами обеих ладоней по тому месту, где нижняя челюсть соединяется с черепом! У Валеры рот открывается широко-широко, лампочка выскакивает, а чувак так и остается с открытым ртом. Хирург объясняет, что это нормально, просто мышцы были изрядно напряжены, а теперь, наоборот, они сильно расслаблены и сокращаться какое-то время не будут. Но, типа, часа через три он уже опять дальше трындеть сможет. Ладно, все счастливы, хирурга поблагодарили, он им лампочку на память вручает.

Прикинь, сидели они вечером тусовкой, и тут лампочка перегорела. Ну, заменили. И тут одна девчонка сказала, что если лампочку-«грушу» в рот засунуть, то потом её обратно не вытащить, потому что, типа, там какое-то давление во рту создаётся, и ни туда ни сюда. А с ними один пацан, Валера, сидел, тоже уже взрослый, техникум закончил, работает, так он пришёл после другой вечерины, и ему весело, в смысле, кривой он уже, как саксофон, был. Так он и давай спорить, что он сможет её изо рта вытащить. Ну, взял и засунул. Засунуть засунул, а обратно она не вылезает! Они её всей тусой тянули-тянули, по-разному пробовали – не получается. Ладно, решили ехать в травмпункт. Ещё транспорт ходил. Приехали, ловят медсестру.

Вот и осень прошла, всё банально и скучно, Будто кто-то украл и мечты, и волненья, Что-то сделать бы надо… И дождик, а душно. Остановка, фонарь и листок объявления.     Только точки и пятна – размокли чернила, Но осталось – как странно – сквозь ветры и дни, Там одно только слово отчётливо было, Как приказ, как мольба, как завет: «По-зво-ни». Позвони! Все миры и галактики мимо. Позвони! Незнакомый, случайный, любимый. Позвони! Но куда? Этот крик без ответа. Позвони в отзвеневшее жаркое лето.

Я узнаю тебя, Пигмалион, И хочешь, стану глиной на минутку. Ты был всецело музой поглощён — Сама себя слепила ради шутки.

Любовь – это огромные качели, И никогда не знаешь наперёд, Что упадёшь к земле на самом деле, Что вслед за этим снова будет взлёт.     От этого мучительно и сладко: Когда не знаешь, что от завтра ждать. Любовь – это прекрасная загадка, Которую мне вышло отгадать.

За спиной над тобой я смеялась: – Недоумок, «красавчик», дурак.     Ты с подругой моей болтаешь, Твои мысли о ней! – Я чую. Что со мной? Что я злюсь? Ты знаешь, Я вдруг поняла: я ревную!..     Что мне делать? Уж ночью не спится! Карты бросить? Они наврут. Рассказать? Написать? Напиться? Ну вот что мне поделать тут?     А ведь я так хотела влюбиться… —

– Я представила нас, и вот Я решила, что мы не пара. Я решила, что ты – урод, И не нужен мне даже даром.     Мы по-прежнему вместе гуляем, Я – с подругой, с друзьями ты, Ходим, о ерунде болтаем, Пишем на стенах и рвём цветы.     Я зачем-то тебе улыбалась, Ты смущался забавно так,

– Потому что у меня есть ты… И тут же в воздухе раздался необычно чистый, высокий, хрустальный звук, как будто бы это озеро могло петь – и вдруг запело. С берега им махали руками Лена, Тор и Катя, а Рудик, наклонившись, запускал мелкие ледышки, и они скользили по ледяному покрову озера.