© Ирен Скрытская, 2018

ISBN 978-5-4493-2116-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая
Кавардак в голове

В жизни Тима сложилась такая ситуация, будто он стоял на краю обрыва. Стоять на краю было страшно, а упасть туда было ещё страшней. Но он не делал ни шагу назад от крутого спуска, потому что для этого нужно было выбирать между двумя вещами: говорить правду или нет. Так вот, он боялся её сказать. Получалось, что Тим – трус. Считать себя таковым не хотелось. И Тим нашёл факты, которые оправдали его.

Таковых у него оказалось несколько. Первая и главная: он состоял в одной странной организации, которая, к тому же, была тайной. Их главаря, Влада, он терпеть не мог, но скрывал это. А тот наоборот, Тима очень уважал. Считал его своим преемником и часто давал ему деньги. Тим брал. А кому деньги не нужны? Правда, Тим для этого выполнял его разные поручения. Мужика этого звали Влад, и было ему лет сорок. Старый, конечно, но кто его знает, сколько он проживёт? Тим часто мечтал: просыпается он утром, а Влада нет. И все его мучения разом заканчиваются.

Но Влад никуда исчезать не собирался. Наоборот – с каждым днём становился всё объёмнее. Он придумывал для Тима всё новые и новые поручения, которые мальчишке очень не нравились, и при этом продолжал нахваливать его за их выполнение. Он говорил во всеуслышание, что Тим умный, особенный, самый крутой. С одной стороны, приятно, а с другой… На самом деле это означало, что Тим был у Влада под колпаком – тот вертел им, как хотел. Например, даёт ему деньги и тут же говорит, что Тим, когда вырастет, станет продолжателем его дела. И смотрит при этом такими глазами, что жутко становится. А Тим этого вовсе не хотел. Программистом он собирался стать. Но возражать Владу боялся. Ведь мало того, что он перестанет давать ему деньги, так ещё и убить запросто может. Это ему – что воды напиться. А Влад одно твердит: ты мне как сын, вообще могу тебя усыновить. Знает ведь, что у Тима родителей нет. Может, он поэтому Тима и выбрал, что тот сирота? Тим вздохнул. Воспоминания не давали ему ни секунды покоя. Даже вчера. Вот что Влад ему сказал?

Тим вспомнил, как Влад пожевал незажжённую толстую сигару, тут же выплюнул её (была у него такая привычка) и насмешливо начал говорить ему.

– Сейчас дело одно важное решу, говорит, тогда и усыновлю. Надоело мне моё одиночество, да и тебе будет хорошо. Один ведь ты на свете. И посмотрел на него очень неприятно.

А вот и неправда – не один. У Тима дед есть. И Тим его очень любит. Только показать это боится. Вот это и есть вторая и не менее важная причина. Тим всё время грубит деду, особенно на людях, при друзьях, чтобы, никто и предположить не мог, как он привязан к нему, ведь засмеют! Тим грубил деду, а самому его так жалко… До слёз! А дед только вздыхает и молчит. Себя считает виноватым во всём, что с Тимом происходит. Тим сам слышал, как он говорил соседке: «Я заслужил. Что я могу дать Тимофею? Старый я, больной. Ему не за что меня любить…»

Как это не за что! Да его дед лучше, чем у многих отцы с матерями! Только вот сказать это деду у Тима язык никогда не повернётся. Поэтому Тим срывался и грубил ему ещё больше. Хотя не хотел этого ни капельки, но какая-то непонятная сила внутри сердца сжимала всю его доброту, не давала ей проявляться и заставляла говорить эти ужасные слова. Самое кошмарное, что он сказал за последнее время, это такие слова: «Когда же меня от тебя в детдом заберут?» И как только язык повернулся?

Ведь это была третья вещь, которой он боялся: расстаться с дедом, попасть в детдом. На самом деле он хочет, чтобы у него был дед! Он – отец мамы. Кому объяснишь, что дед – единственная ниточка, которая связывает его с мамой? Но признаться в этом невозможно. Почему-то кажется ему это постыдным.

Может быть, ещё сильнее, чем те две предыдущие задачи, его страшила эта. От этой мысли по ночам просыпался: вдруг какая-нибудь комиссия возьмёт и признает деда дряхлым, неспособным воспитывать ребёнка и заявит Тиму: «Давай-ка, Тимофей, собирайся, будешь в детском доме жить». Вот тогда неизвестно, что Тим может сделать! Он может ударить кого-нибудь из комиссии, или в окно выскочить, или ещё что-нибудь…

А ведь всё возвращается к Владу. Он желает усыновить Тима, Тим этого не хочет, но продолжает брать у него деньги, чтобы в доме всегда была еда и одежда, чтобы никакая комиссия не признала, что дед не может содержать внука. Какая-то непонятная круговерть. Две тёмные стрелки, как рисуют на исторических картах, надвигались на Тима с противоположных сторон, и от обеих стрелок исходила одна и та же опасность: они могли разлучить его с дедом. А он сам только и делал, что ухудшал с ним отношения вопреки всякой логике. Нет, от этого можно с ума сойти.

Всё это Тим обдумывал, пока стоял в очереди в кассу. Теперь он оплатил покупки и вышел. Сейчас его задача – положить эти продукты в холодильник и внушить деду, что ему удалось на чём-то сэкономить, поэтому он и купил килограмм сосисок, мясо для борща, сыр, сметану, хлеб, фрукты и трёхлитровую банку сока. Он специально подгадал к приходу инспектора. Она всегда первым делом лезет в холодильник, проверяет, хорошо ли дед кормит Тима. Дед всегда изо всех сил старается, варит супы и каши, которые Тим почти не ест, даже котлеты сам крутит на допотопной мясорубке, иногда печенье печёт и пирожки. Но никогда Тим ещё даже спасибо не сказал. А вот перед приходом инспектора всегда бежит в магазин и покупает дорогие продукты на ЭТИ деньги, чтобы никто к ним не прикопался.

После магазина его ждало ПОРУЧЕНИЕ. Он опять должен был передать пакет кому-то из знакомых Влада.

Пакет лежал под курткой. Тим несколько раз его нащупывал. Всегда его жгла мысль: что там? Но открыть не решался. Тиму казалось, что Влад обязательно узнает об этом и сделает с ним что-нибудь ужасное.

Но ещё хуже были их сборы.

Влад тренировал их, учил разным приёмам. борьбе, учил, как выживать в тяжёлых условиях, они в походы ходили… Но вместе с тем он внушал им: вы избранные. Только те, кто с нами, выживут, а остальные… Короче, туда им и дорога.

Сначала это всем ребятам нравилось. В этот удобный для него момент Влад научился управлять ими. Что бы он ни сказал своим подопечным, они всему верили. Влад внушал им: всё в нашей стране неправильно, и то, что в учебниках истории написано – неправда. Вот они вырастут и перепишут.

А ещё он говорил, что Гитлер был прав.

Здесь Тиму вообще делалось не по себе, но он не осмеливался возразить. Если Владу возражать, он сразу замолкает и так на тебя посмотрит, что ой-ой-ой. Стальным таким, холодным взглядом.

Тим один раз хотел сказать: не буду носить передачи и денег мне больше не надо. Так Влад, похоже, догадался, что он хотел сказать и посмотрел вот этим своим взглядом. У Тима даже язык онемел. И он, конечно, ничего не сказал.

А недавно такой случай был. Игорь, один парень из их группы, сказал, что Влад им неправду говорит. Так Влад пару минут таким взглядом на него смотрел, а потом как ударит его кулаком по лицу! И ещё раз, и третий. Нос ему сломал. Оба глаза заплыли. И никто ничего не сказал, никто не заступился. Влад им потом сказал: «Не вздумайте вякать. И ты (это он Игорю), попробуй только ещё раз выступить или меня заложить. Конец тогда твоей сестрёнке». Знает, что Игорь сестру больше всех любит.

Тим тогда возненавидел Влада.

Но продолжать прислуживать ему, вопреки своим чувствам и желаниям. Где же найти выход из этой ситуации? Может, из дома убежать?

С этими мыслями Тим выскочил из магазина. Он, как обычно, даже не глянул по сторонам, хотя по этой узкой дороге довольно часто шныряли машины. Он всё думал о содержимом конверта, о том, что будет, если конверт открыть и какая за этим последует расплата. Мысль об этом почему-то доставляла ему и ужас, и странное удовольствие. Именно в этот момент, когда он в очередной раз представлял себе, как открывает конверт, он услышал шипение шин и вопль автомобильного сигнала: машина выскочила из-за угла и чуть не сбила его. Точнее, она чуть-чуть зацепила его, но Тим, даже не почувствовав боли, тут же вскочил на ноги и побежал, он бежал изо всех сил, а ругательства, которые доносились из машины, только подгоняли его. Тим мчался до тех пор, пока не споткнулся. Впрочем, об этом поподробнее. Здесь важно то, обо что он споткнулся. Вернее, об кого. И куда упал.

На его пути сидел короткий и упитанный мальчишка в очках, рядом с ним стоял какой-то футляр. Он сидел в переулочке на перевёрнутом ящике, вытянув ноги вперёд, и жевал огромную булку. Об эти-то ноги и споткнулся Тим и полетел вперёд, рухнув через какие-то секунды в огромную и глубокую лужу. Нет, это был не его день. Промок он весь и сразу. Та же участь постигла и конверт. Теперь он не имел никакой ценности, и тайна его расплылась в грязной луже. Новый ужас атаковал Тима. Он не мог представить себе, как он явится к Владу и скажет, что конверт испорчен и не передан по месту назначения. И всё из-за того, что этот пень в очках расселся тут посреди улицы и… Тим рассвирепел. Он вскочил и сразу направился к мальчишке, отмечая про себя его бледный вид и растерянный взгляд за кругляшками очков. Тем не менее, он поспешно дожёвывал булку.

– Слушай, ты, ботан… – Тим искал слова, но ему это не удавалось, поэтому он сразу приступил к делу: виновник его падения получил сначала в нос, потом в глаз (мальчишка не защищался, только успел очки снять). Тим хотел уделать его по полной, но кровь, хлынувшая на пиджак, остановила его.

Нет, Тим и не думал применять к нему все приёмы, которым он научился в организации у Влада. Что с ЭТИМ драться? Всё равно он ничего не умеет. Очкарик!

– Ты чего расселся здесь, а? Другого места нет? Вот придурок!

Вообще-то стоит объяснить, почему Тим так взъелся на этого безобидного и толстого мальчишку. Костик Медузов был его одноклассником. С Костиком этим никто не дружил, все относились к нему с презрением, с самого первого класса определив его «место» среди других и его сущность: «ботан», «тюфяк», «медуза» или «трубач»… Кому что больше нравилось. Его раньше часто били, но Костик никогда не сопротивлялся, не плакал и не жаловался. Может поэтому, в конце концов, его оставили в покое и почти что перестали замечать. Вот и Тим относился к Костику как к пустому месту, даже про себя никогда не отмечая его присутствия, но сейчас, испортив из-за него драгоценный конверт, просто запылал от ненависти к этому отверженному из 7 «Б». И тот факт, что Костик никак не реагировал на мордобой и даже очки снял, как будто бы для того, чтобы добавить удобства Тиму для дальнейшего битья, окончательно взбесил его. Он остановился, чтобы сообразить, чем же он сможет вывести проклятого тюфяка из себя, и тут его глаз заметил футляр! Ну, конечно! Там лежит его дурацкая труба. Вот ей-то и нужно зацепить ботана! Сейчас его дуделке придёт конец! Тим быстро оттолкнул Костика к стене и ухватил футляр.

– А ну, не тронь!

Тим даже усмехнулся. Он толком-то и не знал, как звучит голос Костика, ведь он никогда не разговаривал с ним, а его ответы на уроках отродясь не слушал. А тут, гляди, заговорил!

– Положи, я говорю!

– Это ты мне? – Тим всё ещё не верил своему слуху.

– Ты же схватил флейту! Положи!!!

– Размечтался!

Тим быстро щёлкнул замочком и торжествующе извлёк длинную узкую трубочку с кучей клапанов. Как он её назвал? Флейта? Тиму было по барабану, что флейта, что труба.

– Вот сейчас я её…

Он не договорил, потому что Костик, утерев кровь рукавом, отчаянно выбросил вперёд руку и неумелый, но сильный удар прилетел Тиму прямо в глаз. Одновременно с этим, другой рукой, он выдернул у противника флейту, сунул её во внутренний карман и дал дёру. Тим, отличавшийся быстротой реакции, почти сразу оценил случившееся и ринулся за Костиком следом. Подожди, тюфяк, приговаривал он на ходу, подожди… я тебя в два счёта догоню, и здесь придёт конец тебе и твоей трубе.

Они бежали долго и, в конце концов, оказались на каком-то пустыре. Место было незнакомое. Костик, видимо, уже не мог бежать и, еле дыша и прижимая к груди футляр с инструментом, медленно отступал назад.

Это развеселило Тима.

– Что ты пятишься? – смеясь говорил он. – Что ты пятишься? Всё равно ведь я до тебя доберусь, и твоей трубе – конец.

После этих слов Костик исчез. Вот только что стоял на пригорке – и уже его нет.

Тим быстро вбежал на пригорок. Там, на спуске, внизу клубился какой-то дым. Больше ничего понятного не наблюдалось. Но Тим не желал, чтобы Костик так легко от него отделался. Поэтому, не задумываясь о последствиях, он прыгнул следом.

Он настиг Костика уже в воздухе. Они куда-то летели. «Как Алиса в Стране Чудес», – мелькнуло у обоих в голове. Тим успел заметить, что Костик так и не выпустил из рук футляра.

– Тебе что, так дорога эта труба? – крикнул он на лету.

Но ответа не получил, поскольку они приземлились во что-то холодное и малоприятное. Неужели канализационный люк?

Порадовало одно – при приземлении они не ушиблись.

Мальчики, оглядываясь и дрожа, потому что было очень холодно, встали и огляделись. Пусть из дождливого, но всё-таки тёплого мая, они попали в совсем другие условия: Здесь всё ещё грязным снегом лежала поздняя зима, хотя нечто весеннее уже чувствовалось в воздухе. Но не только весеннее. Ещё и зловещее. Страшное-страшное. Не притворное, как в фильме ужасов, а самое настоящее. А ещё звук. Повторяющийся металлический стук. От него сделалось по-настоящему нехорошо.

И им обоим уже не казалось произошедшее шуткой. Было уже почти темно, и мальчишки мало что могли разглядеть. Но минут через десять, когда стало ясно, что выбраться немедленно им отсюда не удастся, а тонкие джинсовые курточки ни капельки не греют, пришлось окончательно признать своё нешуточное положение.

– Вон какой-то дом, вроде как заброшенный… разрушенный какой-то, видишь? – клацая от холода зубами, еле-еле выговорил Костик. – Пошли туда! Всё равно придётся где-то спрятаться. И согреться.

– Я домой хочу! – Тим говорил как малыш, но сейчас его это не волновало. Странная улица со странными мёртвыми зловещими домами, какой-то нездоровый свет, пробивавшийся сквозь темноту, отбили у него всю охоту казаться крутым. – Что это за стук?

– Домой ты всё равно сейчас не попадёшь, – Костик объяснял ему это тихо и спокойно. Неужели он что-то знал или о чём-то догадался? – Не попадёшь. А нам до утра надо как-то перекантоваться, чтобы не замёрзнуть. Поэтому пошли.

Дом был пугающим. Почему Костик выбрал именно этот? Хотя не только он, все дома в округе были такими же: чёрными и безжизненными.

– Я не пойду! – Тим снова заупрямился. Слишком много всего: и конверт испорченный, и это жуткое место… Но сейчас даже встреча с Владом не так страшила его, как опасение застрять здесь, в неизвестности…

Внезапно на небе что-то вспыхнуло, завыли сирены, и с неба сошли какие-то широкие световые лучи и зашагали по земле, как слоновьи ноги. Костик и Тим заметались между ними.

– Бежим! – заорал спокойный до сих пор Костик. – Иначе пропадём!

И они бросились к подъезду, забежали вовнутрь. На улице что-то сыпалось, раздавались взрывы. Некоторые дома дымились.

Тим взбегая по ступенькам, споткнулся, упал, но сразу же вскочил и побежал дальше, вслед за Костиком. Они домчались так до четвёртого этажа и остановились. Одна дверь оказалась приоткрытой.

– Сюда! – скомандовал Костик.

Ни о чём больше не думая, мальчики занырнули в чужую квартиру, закрыли дверь (замок не работал) и, обессиленные, уселись в коридоре прямо на пол. Некоторое время они молчали, пытаясь отдышаться, слушая взрывы и следя за вспышками за окном. Сколько же это будет продолжаться? Неужели целую ночь? Но вдруг всё прекратилось. Не сговариваясь, мальчики подошли к окошку. Оно было заделано чёрной бумагой. Тим хотел сдёрнуть её, но Костик не дал. Они проделали дырочки и уставились на улицу. Там люди, тяжело и медленно ступая по снегу, возвращаясь откуда-то, заходили в дома, в том числе и в этот, где укрылись Костик с Тимом. Это обстоятельство встревожило его.

– Как ты думаешь, – шёпотом спросил Тим, – откуда они идут?

– А ты уверен, – так же шёпотом ответил Костик, – что сумеешь выдержать правду?

– Слушай, не умничай, ботан, – разозлился Тим. – Отвечай по-человечески.

– Это или 1942 или 1943 год, – медленно проговорил Костик. – Город? У меня есть предположение, какой, но оно пока не подтвердилось. Мы попали в прошлое, Тим. Не ожидал? Во времена Великой Отечественной войны. Мы – на войне, Тим.

– Ты сошёл с ума? – Тим отчётливо выговорил каждое слово. – Мне домой нужно! Какая война? Я конверт важный из-за тебя потерял… Я…

– Тише! Прислушайся!

С лестницы в комнату доносились звуки шагов возвращающихся откуда-то людей. Да не откуда-то! – осенило Тима, – а из бомбоубежища!

– Это бомбёжка ведь была? – спросил он у Костика.

– Да! Да! Ты можешь помолчать? Что, если хозяева сюда сейчас зайдут? Что мы будем делать?

Тим ещё раз про себя отметил, что Костик оборзел, но был вынужден спустить ему это с рук. Сейчас Костик был хозяином положения. А почему? Потому, что у него были знания. Он ведь ботан, много знает… Умный он очень, сразу обо всём догадался.

– Давай спрячемся. В шкаф или под кровать.

– Ну и глупо. Всё равно ведь обнаружат.

– Так что же делать?

– Не знаю, – честно признался Костик.

Ну хоть чего-то ботан не знает! Тиму даже немножко веселее стало.

– Кажется, все прошли, – сказал Костик, – теперь, наверное, уж никто не придёт. Смотри, вон какие-то одеяла, пальто свалены… Давай ими укроемся и попробуем заснуть. А утром что-нибудь придумаем.

– Ты больной, что ли? Как можно спать в такой обстановке? Мне домой надо!