– Слушай анекдот, – решив слегка поднять парню настроение, начал Слепцов. – Ползет бегемот по пустыне. Жарко ему, пить ужасно хочется. Невмоготу, короче. Вдруг смотрит – навстречу маленький зеленый лягушонок скачет. Бегемот… – Неожиданно он осекся. Из-за поворота выкатил черный джип с опущенным боковым стеклом, из которого торчала металлическая трубка, похожая… В долю секунды Олег узнал одного из сидевших в машине – и понял все! Понял, кто и зачем начал бойню. Понял, что мобильный телефон Белого (впрочем, как и стационарный) давно на прослушке. Ягодова наверняка больше нет в живых. А эти, на джипе, приехали убивать Андрея, выяснив из очередного телефонного перехвата, где именно искать мальчишку… Слепцов действовал молниеносно, не раздумывая. В тот краткий миг, пока убийца плавно нажимал спусковой крючок, он успел обхватить Белецкого-младшего обеими руками, подставив под пули свою широкую спину. Сперва Олег ощутил три сильных тупых удара и лишь затем услышал звуки выстрелов. Боли не было, однако тело перестало повиноваться. Вместе с Андреем он упал на землю и не видел, что джип дал поначалу задний ход для нового «захода на цель», но, спугнутый воем милицейской сирены, унесся на бешеной скорости.

– Ос-с-танови р-резню! – умирая, прохрипел Олег. – Я з-знаю, к-кто н-начал! Они н-не бандиты! Они х-хуже!..

Олега вели по длинному светящемуся тоннелю два ангела. Один – светлый, красивый, другой – угольно-черный, с гротескно уродливым лицом и страшными нечеловеческими глазами^[80].

– Он мой по праву! – рычал Черный. – Бандит, преступник!

– Нет! – решительно возражал Светлый. – Он раскаявшийся раб Божий. Ценою собственной жизни спасший ближнего!

– Правильно! – подтвердил чей-то громовой и вместе с тем прекрасный голос. – Сгинь, нечистый дух!

Яростно взвизгнув, Черный исчез.

– Идем! – улыбнувшись, поторопил Олега Светлый. – Нас ждут!..

Белецкий-старший примчался на место происшествия через пять минут после прибытия милиции, очутившейся здесь, откровенно говоря, абсолютно случайно. Патрульная машина преследовала юнца, угнавшего мотоцикл, заслышав стрельбу, старший наряда лейтенант Шаганов изменил маршрут (юнец свернул на проселок) и, подавив страх, решил вмешаться. Джип, правда, он догонять не стал, но уже одним фактом своего появления лейтенант вторично (вслед за Слепцовым) спас Андрея, не дав убийцам возможности прикончить парня. Сняв с Белецкого-младшего труп Слепцова, Шаганов, не мешкая, связался по рации с начальством и вызвал «Скорую помощь».

Подъехавший вскоре Виктор увидел мертвого Олега, залитого кровью и впавшего в оцепенение брата и заскрежетал зубами от ненависти. Тело Слепцова увезла «Скорая», а находящегося в состоянии шока Андрея забрал старший брат, предварительно переговорив тет-а-тет^[81] с возглавлявшим оперативно-следственную группу капитаном Курощуповым, а также связавшись по телефону с его непосредственным шефом подполковником Свечниковым, давно прикормленным Восточной группировкой.

– Пострадавший даст показания позже. Когда немного оправится, – лаконично объяснил оторопевшим подчиненным свои действия капитан. «Наше дело маленькое, а воля начальника – закон для подчиненного», – мысленно добавил он.

В машине Андрей по настоянию сопровождавшего пахана Бутуза выпил из горлышка полфляжки коньяка, более-менее очухался, глотая слезы, рассказал Виктору о телефонной беседе с Ягодовым и особо подчеркнул предсмертные слова Слепцова.

– Ну что, пень упертый, мало тебе?! – под конец грубо выкрикнул он прямо в лицо Белого. – Из-за твоей дурости Олег погиб! Запомни, Витя, если и это тебя не образумит – ты мне больше не брат!

– Остынь, братишка! – только и сказал Виктор. Невзирая на упертость, дураком он не был. Проанализировав новую информацию, пахан понял – «западные» не виновны. Некто третий умело стравливает их, причем этот «некто» явно не имеет никакого отношения к братве. Кроме того, он обладает громадным финансовым и военно-техническим потенциалом. У Белого пробежал мороз по коже. Андрюшку вычислили, несомненно, по телефонному звонку. Значит, все его телефоны постоянно прослушиваются, а Юрку-мента (самого опасного свидетеля, выяснившего даже фамилии убийц) как пить дать ликвидировали в первую очередь. Оговоренная с ним встреча не состоится. На всякий случай Виктор поочередно набрал рабочий, домашний и сотовый номера майора. На работе лениво сообщили – «Ягодова сегодня не будет, заболел». Домашний и мобильный не отвечали.

– Ты прав, Андрюха! Я пень! – вслух сказал Виктор. – Надо немедля останавливать операцию. Слава Богу, мы не слишком далеко зашли!..

Покойный Слепцов с точностью до мельчайших деталей предугадал план грядущих карательных мероприятий пахана. Первым делом Белый приказал Калмыку:

– Возьми в подмогу двоих ребят, захвати живьем Гиви (выходные он всегда проводит на даче, адрес известен). Из Гиви мы вышибем необходимые разведданные и начнем отстрел козлов. Выполняй!

Калмык вышел.

– Готовьте группы ликвидаторов, – обратился Виктор к оставшимся в комнате Бутузу с Перцем. – Сегодня ночью постараемся замочить Немца, Барина, Куркуля… Артем с Кривым, понятно, в норы забились, но ничего! И до них доберемся! Дайте срок.

Гиви (по паспорту Владимира Грузинова) выбрали в качестве потенциального «языка», поскольку он славился невероятной беспечностью, ставшей среди Н-ской братвы притчей во языцех. А следовательно, по мнению Белого, представлял собой наиболее легкую добычу. Для всех оставалось загадкой – почему Гиви до сих пор жив? Может, благодаря столь же невероятному везению? Грузинов постоянно попадал в крутые переплеты, чреватые летальным^[82] исходом, и постоянно каким-то чудом из них выпутывался без видимого ущерба для психики и здоровья. Кроме того, тридцатипятилетний Владимир пользовался репутацией великодушного, на редкость щедрого человека. Гиви никогда не проявлял излишней жестокости (хотя в силу особенностей «профессии» отнюдь не являлся ангелом во плоти). Значительную часть своих доходов он жертвовал на восстановление порушенных большевиками православных храмов, бесплатно поставлял большие партии продуктов питания, одежды и игрушек в детские дом Н-ска, а также подбирал на улицах бездомных животных, коих поселял у себя на даче. Сейчас там обитало свыше тридцати разномастных кошек и собак. Настоящий гавкающе-мяукающий зоопарк^[83]…

В субботу 8 мая 1999 года Гиви по обыкновению отдыхал на даче. Во второй половине дня он намеревался отправиться в город, в ресторан «Дары моря»^[84], где Артем назначил общий сбор верхушки Западной группировки, а пока, невзирая на холод, дремал на низком деревянном топчане в саду, лениво переворачиваясь с боку на бок под верблюжьим одеялом. Неожиданно собаки дружно залаяли, а кошки зашипели.

– Брысь! Фу! Молчать! – возмущенно закричал потревоженный звериным концертом Грузинов. – Вот я вас!

Животные притихли.

«Нахлебались горя в подворотнях, бедняги! Нервные стали! – сочувственно подумал он. – Ну да ладно. Выправятся со временем».

Владимир взглянул на часы – половина второго. Встреча в ресторане должна состояться через час. Опаздывать не годится… Неохотно поднявшись, Гиви зашел в распахнутый настежь гараж к машине, отворил дверцу, внезапно получил сзади сильный удар ребром ладони по шее и отключился…

Николай Калмыков торжествовал. Выполнить задание пахана оказалось куда проще, чем он рассчитывал. Разгильдяй Вова, в отличие от своих четвероногих питомцев, не обратил ни малейшего внимания на Суслика с Кабаном (подручных Калмыка), прошедших в незапертый гараж по наглянке, едва ли не наступив Гиви на голову. Остальное было делом техники. Бесчувственного Гиви, опутав руки-ноги веревками и заклеив скотчем рот, погрузили в его собственную «девятку» и беспрепятственно выехали на ней из усадьбы (охрана, естественно, отсутствовала, а выглянувшая на мгновение в окно жена Грузинова Ольга ничего не заподозрила). Не доезжая трехсот метров до шоссе, заглушили мотор, запихнули связанного Гиви в багажник поджидавшего их там «Мерседеса» с Калмыковым за рулем, «девятку» бросили на обочине и, посмеиваясь над «недотепой», двинулись по направлению к резиденции шефа. До конечной цели путешествия оставалось не более десяти километров, когда в барсетке Николая зазвонил мобильный телефон. Калмык неторопливо взял трубку.

– Гостя везете?! – услышал он нервный голос Белого.

– Ага! – самодовольно осклабился Калмыков. – В багажнике родимый отдыхает!

– Немедленно извиниться и освободить! – сорвался на крик Виктор. – Или нет… извиниться, бережно усадить на лучшее место в машине и доставить ко мне. Я лично попрошу у него прощения!..

…Мы в корне ошибались, – помолчав две-три секунды, уныло произнес пахан…

– Такие вот пироги, – закончил наконец длинный, подробный рассказ Виктор Белецкий. – Еще раз извини, Володя, за похищение да грубое обращение. Мы купились на подставу, словно последние сявки. Никогда себе этого не прощу! – Лицо Белого выражало искреннее раскаяние.

– Брось, не занимайся самобичеванием! – добродушно улыбнувшись, успокоил главаря «восточных» Гиви. – И на старуху бывает проруха. Правда, по твоей милости я не попал на встречу с братвой. Дай по крайней мере позвоню Вадиму. Объясню расклад. – Владимир потянулся к стоящему на столе телефону.

– Не надо, он на кнопке^[85], – положил ладонь на Гивино предплечье Белый. – И мобильный тоже! Хотя… может, у кого из рядовых трубку позаимствовать? Вряд ли прослушивают всех до единого. Наверняка лишь верхушку.

Виктор раскрыл было рот, собираясь позвать рядового телефоновладельца, но тут в комнату вихрем ворвался молодой охранник по прозвищу Бармалей и, не спрашивая разрешения шефа, включил телевизор. Белецкий даже не успел возмутиться по поводу столь вопиющей наглости. На экране замелькали жуткие кадры. Забрызганный кровью ресторанный зал, перевернутые столики, на полу многочисленные, изрешеченные пулями трупы. Крупным планом камера показала искаженное в предсмертной муке лицо Станислава Кривицкого, затем женщину с размозженным черепом…

– Город превратился в Чикаго тридцатых годов^[86], – загробным голосом вещал телерепортер. – Два часа назад, ровно в 15.00, в фешенебельный ресторан «Дары моря» вошла группа людей в черных масках и открыла ураганный огонь по пятерым мужчинам, сидевшим за отдельным столиком в глубине зала. Подвергшиеся нападению лица составляли костяк могущественного криминального сообщества, так называемой Западной группировки, и, согласно оперативным сведениям, имели самое непосредственное отношение к кровавой трагедии, произошедшей 4 мая в загородном доме одного из лидеров Восточной группировки Ивана Горелкина. Четверо бандитов – Герман Иванов, по кличке Немец, Валерий Барчуков (Барин), Алексей Кулаков (Куркуль) и Станислав Кривицкий (Кривой) – от полученных ранений скончались на месте. Пятый, некий Вадим Артемов (больше известный как Артем), в критическом состоянии доставлен в больницу… Бандитские пули не пощадили и законопослушных граждан, – выдержав драматическую паузу, скорбно-негодующим тоном продолжил репортер. – Восемь человек погибло (в том числе пять женщин), шестнадцать тяжело ранено. Личности киллеров пока не установлены. Но первая зацепка есть! Случайно уцелевший посетитель отчетливо слышал, как один из преступников называл другого «Калмыком». Что такое «Калмык» – национальность или бандитская погоняла^[87]? Надеюсь, следствие разберется!

Передача закончилась. Мелькнула заставка «Реклама», и профессионально улыбающаяся девица начала доверительно рассказывать зрителям, до чего ж ей «удобно, сухо, комфортно» благодаря новым гигиеническим прокладкам «Олвэйс плюс». Виктор Белецкий остервенело выматерился.

– Сталкивают лбами конкретно! – сказал мрачный, как туча, Грузинов. – Калмыка эдак ненавязчиво приплели. Грамотно действуют, суки! Признаться честно, и я бы им поверил, если бы, начиная с половины второго, не общался с Колей Калмыковым самым тесным образом. А в 15.00 он вместе с тобой приносил мне извинения здесь, на даче, в сорока с лишним километрах от ресторана… Кстати, большое ему спасибо. В то самое время, когда Калмык не слишком вежливо засунул меня в багажник, я собирался ехать в «Дары моря». По приглашению Артема!..

Белый пристально посмотрел на Гиви.

– А ты, Вова, действительно «везунчик», – криво усмехнулся он.