Территория Парфии делилась на сатрапии и царства. Во главе сатрапий стояли, назначаемые Арсаком, нахвадары. Стратегически важные области возглавляли специальные наместники – питиахши, превосходившие своей властью нахвадаров. Крупными чиновниками являлись «начальники крепостей». Города, имевшие полисное устройство, сохраняли своё самоуправление, но в них сидели царские эпистаты. Римский историк Плиний Младший (61—113 гг.) упоминает, что в конце I века в Парфии существовали 18 царств, в том числе 11 «верхних» и 7 «нижних» (VI, 112). Прошу запомнить эти термины. Мы встретим их в Евангелиях. Подобное разделение царств существовало и в империях Ахеменидов и Селевкидов. Исконная территория Парфии относилась к «верхним» царствам, вероятно, не только потому, что в них, преимущественно проживали арии, но и потому, что они находились в горной местности.

Парфяне были подвержены доктрине присоединения территорий некогда бывших в составе Персидского государства. Они имели интересную привычку назначать своих царей в регионе, которые когда-либо входили в состав империи Ахеменидов, законными наследниками которых они себя считали. Один раз в год парфяне устраивали сбор дани со своих подданных, который назывался «усбор». Слово звучит почти как по-русски – «сбор».

По данным осетинского историка В. Абаза, в Парфии был принят герб в виде одноглавого орла с распущенными крыльями и держащего в клюве поверженную змею. Изображения хищных птиц были любимыми образами парфян. Их мечи часто имели рукоятки, заканчивающиеся головкой орла, а на парадном щите из Нисы, вокруг вычеканенного царского трезубца среди пальметт раскинули крылья десять орлов. В древних российских гербах также встречаются подобные двуглавые орлы со змеей в клюве, а в более современных изображениях противостояние между орлом и змеем отражено в битве св. Георгия Победоносца с драконом.

Парфяне, как и все скифо-сарматы, имели индоевропейскую внешность. Об этом свидетельствует большое количество изображений на монетах, фресках, на бытовой и военной утвари. Парфяне имели длинные светлые волосы, длинные бороды и усы, и серо-голубые глаза. Цари парфян подвязывали волосы лентой практически так же, как древние славяне. Парфяне, как и вообще скифы, одевались в короткий с рукавами кафтан, нечто вроде русского кучерского кафтана, с вырезанным воротом, подпоясанным узким ремнем. На ногах они носили сапоги и длинные широкие анаксириды (штаны), подвязанные у щиколотки. Их одеяние во многом сохранилось у кубанских и запорожских казаков. Практически все парфянские цари носили в ухе серьгу, как это впоследствии можно было встретить у казаков, а до XII века и у русских витязей и великих князей. Например, у великого князя Святослава Игоревича, по свидетельству византийского историка Льва Диакона, в ухо была вдета золотая серьга, украшенная карбункулом, обрамленным двумя жемчужинами.⁴⁸

По сообщению римского историка Марка Юниана Юстина (III век), язык парфян был смесью скифского и мидийского языков.⁴⁹ Парфяне часто использовали арамейский алфавит для письма, но читали слова согласно их собственному произношению. Созданный на основе арамейского алфавита письменный язык парфянских канцелярий состоял более чем наполовину из арамейских слов, которые, однако, полагалось читать по-парфянски. Таким способом, в частности, записаны документы архива из Нисы. Сейчас найдено свыше двух тысяч документов из древней парфянской столицы, написанных на парфянском языке арамейским письмом (I в. до н. э.). Китайский путешественник и дипломат II века до н. э. Чжан Цянь отмечал поразивший его способ письма парфян на арамейском языке слева направо. На арамейском языке пишут наоборот – справа. Обилие арамейских слов, вероятно, является следствием того, что в парфянской среде осела часть так называемых «колен Израилевых», а точнее скифов-гиксосов, изгнанных из Египта вместе с Моисеем, Кадмом, Данаем и другими легендарными персонажами. Несомненно, повлияло и то, что столица Парфии город Ктесифон (Тизбон, Мадаин) располагался в Вавилонии, где арамейский язык широко использовался с древних времен. Среднеиранский язык, получивший название парфянского пехлеви, был также одним из государственных языков в Парфии. Немногие сохранившиеся на нем памятники написаны арамейским алфавитом по системе гетерограмм. Материалом для письма служил пергамент. Немецкий исследователь Д. Г. Мессершмидт (1685—1735 гг.), открывший для науки в верховьях Енисея и в долине Орхона «енисейское письмо», ошибочно считающееся тюркским, отмечал, что рунические знаки в нем сочетаются с древними парфянскими буквами. То есть парфянская письменность не была чужда рунам.

Многие надписи, в том числе на монетах с изображением царей, делались на греческом языке. Правда, при этом допускались существенные ошибки в написании. Греческий язык являлся основным в городах и широко применялся в торговых операциях. На нем составлены юридические документы из сельской местности в Мидии. При его помощи Царь царей переписывался со многими подконтрольными городами. Многие парфянские правители были заядлыми эллинофилами. Практически каждый царь из династии Арсакидов называл себя поклонником Греции (Эллады) – Филоэллин. На западе были распространены арабские наречия. К парфянскому времени относится расцвет искусства иранских певцов-сказителей (гошанов) и, вероятно, сложение восточно-иранского эпоса в той его форме, которая была зафиксирована позднее, при Сасанидах, и в величайшем произведении Фирдоуси «Шахнаме» («Книге царей»).

Парфяне исповедовали одну из форм маздаизма, в период появления Иисуса Христа, они поклонялись богу Ахурамазде, богу Митре, часто выступавшему в виде бога-сына, и богине Анахите, то есть зороастрийской Троице. Причем, Митра являлся наиболее популярным богом. Главный огонь Парфянского царства Адур-Бурзен-Михр, находившийся в горах неподалеку от Нишапура (Хорасан), был посвящен именно солнечному богу Митре. Религия пророка Заратустры тесно переплеталась с народными верованиями парфян. Священной книгой зороастрийцев была «Авеста», имеющая общие корни с еще более древней божественной книгой ариев – «Ригведой».

Жрецы культа – маги (волхвы) считали себя прямыми наследниками и хранителями древней арийской веры и считали своей прародиной северную страну Ариан-Веджо («Зерно Ариев»). Из «Авесты» известно, что эта страна находится там, где десять месяцев зима, а два – лето. Но и в эти два летних месяца в Ариан-Веджо холодная вода, холодная земля и холодные растения, а зима – их враг. Сам пророк Заратустра, по мнению некоторых ученых, происходил из земель, расположенных на юге Урала. В не так давно открытом городе Аркаим, в Челябинской области, предполагается наличие его священной могилы. Но чаще всего возникают предположения, что родиной Заратустры был уже упомянутый в связи с Арсакидами город Балх.

Вообще зороастризм эпохи парфян плохо известен. Имеющиеся сведения позволяют сказать, что он очень сильно отличался от того, основы которого прописаны в «Авесте». Пришедшие им на смену Сасаниды часто упрекали парфян в извращении зороастрийской веры. Вероятно, для этого были веские причины. Будущие исследователи наверняка еще удивятся тому, что они обнаружат в этой области знаний. Совершенно точно установлено, что культ Митры в Парфии во многом затмевал все другие религиозные направления, поскольку был тесно связан с религиозными представлениями скифо (сако) -сарматов, из среды которых парфяне и появились. Его популярность особенно прослеживается в священной столице Парфии городе Нисе.

Парфяне отличались исключительной веротерпимостью к религиям покоренных народов, но сами были достаточно стойки в вере. В сакско-сарматской среде, откуда происходили парфяне, в ту пору была распространена религия, среди которой выделялся культ солнечного божества, носившего различные имена, и в первую очередь – Митры. Наряду с этим солнечным божеством почиталась Великая богиня, Девственница-мать, богиня плодородия, связанная с водою, что особенно понятно на Востоке, где обилие урожая целиком зависит от орошения. Вода – это золото Востока. Местные культы в Средней Азии сливались с культом зороастрийских божеств.

Пантеоны городов Месопотамии в парфянское время включали не только местных богов, но предоставляли место египетским, вавилонским и греческим божествам. Парфянские боги часто изображались в образе греческих небесных властителей: Ахурамазда, как Зевс, Анахита, как Артемида, Митра в виде Аполлона и т. д. В северо-восточных пределах земель Арсакидов, в Маргиане, был широко распространен буддизм. В середине I века в Адиабене (нынешний город Эрбиль на севере Ирака) ее правитель Изат принял иудаизм. Иудеи жили на территории Персии в большом количестве еще со времен Вавилонского плена. Они пустили там глубокие корни. Именно в парфянский период в Вавилонии были заложены основы Талмуда, и именно в Парфии находился иудейский Синедрион после его изгнания из Палестины. В Вавилонии, в Негардее, Суре и Пумбедите находились огромные еврейские общины и иудейские академии (иешивы), правда, согласно документам того времени, в том числе и Талмуду, иудеи Пумбедиты (ныне иракский город Фаллуджа) пользовались репутацией воров и мошенников.⁵⁰ А уроженцы Негардеи – бандиты Акиней и Асиней долго терроризировали регион своими набегами.

Парфяне не преследовали иудеев за вероисповедание. Более того, иудеи пользовались большими льготами. Это было вызвано постоянной потребностью в финансовых средствах для ведения войн и завоевания новых территорий. Иудеи, вероятно, предоставляли такие средства, как это было позднее почти во всех странах Европы. Складывается впечатление, что Арсакидов интересовал только политический аспект религии. Парфянам было безразлично в кого и как верят покоренные народы, лишь бы они оставались лояльными их власти.

Поскольку парфяне происходили из сако-сарматской среды, то религиозные представления последних во многом наложили печать на их верования. У саков один из главных богов – Митра фигурировал, прежде всего, как гарант родового, племенного и социального, а не персонального, как в зороастризме, договора (соглашения). Он так же олицетворял неизбежность наказания за нарушение договора. «Несомненно, существовала соответствующая система этических ценностей митраизма, своего рода круг понятий рыцарского благочестия и морали. Наиболее известное выражение она нашла в основных типах героического или „дружинного“ эпоса, создателями которого были, прежде всего, мужчины и предназначался он в основном сословию дружинников – воинов», – пишет сотрудник Центрального государственного музея Казахстана Алишер Акишев в своей работе «Сакский митраизм» а альманахе «Тамыр».⁵¹

В митраизме понятие правды было приближено к ценностям кодекса чести – «рыцарству». Саки называли своих рыцарей «ассабара» (всадники). «Рыцарский кодекс и образ рыцаря-спасителя возник у них гораздо раньше, чем, скажем, в средневековой Европе. В принципе, нельзя исключать, что истоками рыцарских конгрегаций в Азии были мужские союзы, в том числе и тайные, с эзотерической и тайной идеологией и символикой», – утверждает Алишер Акишев.⁵² Известная иранистка Мэри Бойс (1920—2006 гг.) пишет о том, что союзы такого типа прослеживаются на примере «морианни» – молодежных объединений в культуре индоевропейцев II тысячелетия до н. э. В первую очередь, в государстве Митанни. Митра являлся важнейшей фигурой сакской, а, следовательно, и парфянской эсхатологии. Образ этого бога был связан с представлениями о посмертном суде, с образами Спасителей – Саошьянтов. Последнее определение связывает военный аспект культа с идеей праведности, грядущего суда и спасения.

Практически с момента своего основания Парфянская держава неукоснительно придерживалась геополитической доктрины, основанной на отвоевании территорий, некогда принадлежавших иранским правителям – Ахеменидам. По сути дела, они возродили Персидскую державу и добавили новую славу древнему Ирану. Если глубоко проанализировать источники, получается, что праправнуки ариев, создавших Иранское государство в VI веке до нашей эры и потерявших его в конце IV века до н.э., сумели через сто лет вернуть утраченные территории и возродить великую державу. Сразу же после захвата власти в Парфии они завладели соседней Гирканией. Через некоторое время Гиркания ушла из-под их контроля, но ненадолго. С тех пор между парфянами и наследниками Александра Македонского в Азии – Селевкидами долго велись кровопролитные войны. В 228 г. до н. э. Селевк II, видя угрозу с Востока, был вынужден заключить мир с вечным геополитическим соперником – Египтом, и двинул крупные силы в Парфию, чтобы наказать строптивцев. Наступление вынудило царя Парфии Тиридата I бежать к скифским племенам, кочевавшим на границе Хорезма. Помощь северных сакских племен спасла страну от поражения. Конные армады захлестнули территорию древнего Ирана. Одновременно, в тылу Селевка началось восстание, которое Тиридат использовал для перехода в наступление и восстановления своей власти в Парфии и Гиркании. Впоследствии сакские войска постоянно вносили решающий вклад в победу кого-либо из Арсакидов.

В могущественных повелителей мировой державы Арсакиды превратились при Митридате I (171—138 гг. до н.э.). Он осуществил множество успешных военных походов и последовательно присоединил Гедрозию, Сеистан, Арейю и Мидию. В 142 г. до н.э. в его руках оказался Вавилон, в июле 141 г. до н. э. Митридат захватил столицу врага Селевкию. В 140 г. вавилонские клинописные документы именуют парфянского правителя титулом Ахеменидов – «Царем царей» (шахиншахом). Впоследствии, этот титул стал непременным атрибутом каждого парфянского правителя. Началом новой парфянской эры в Вавилоне считали 1 нисана (апреля) 247 г. От этой даты отсчитывалась официальная история Парфии. Жители отвоеванных у Селевкидов территорий чаще всего приветствовали приход парфян, считая их избавителями от греко-македонского ига. Митридат также вторгся в Бактрийское царство в Центральной Азии и покорил две его области – Тапурию и Траксиану. К концу правления Митридата владения Арсакидов простирались от гор Гиндукуша до Евфрата, включая области, отвоеванные у Греко-Бактрии, а на западе – большинство районов Ирана и Месопотамии.

Около 130 г. до н. э. Селевкиды сделали последнюю попытку восстановить своё господство в Азии. Антиох VII Сидет обрушил свою мощную армию против парфян. Он сумел нанести ряд поражений противнику. Войска Антиоха победоносно дошли до Мидии. Парфянский царь Фраат II начал переговоры о мире, но условия Антиоха оказались для парфян неприемлемыми. Тогда в Мидии вспыхнуло мощное восстание против Антиоха, поддержанное парфянами. Оно привело к гибели селевкидских гарнизонов и самого Антиоха Сидета (129 г. до н. э.). Мидийцы видели в парфянах своих единоплеменников и братьев по оружию. Вероятно, у них были на то веские основания.

Римский историк Тацит первым заметил синхронность действий парфян и иудеев. Правда, не сделал из этого выводов. Он писал: «Пока Востоком правили ассирийцы, мидяне и персы, иудеи были самыми презренными из их подданных; потом, во время господства македонян, царь Антиох попытался искоренить суеверие и ввести греческие обычаи, но парфянская война помешала ему улучшить нравы самого гнусного племени: ведь как раз в это время отложился Арсак». То есть Тацит признает, что восстание Арсака произошло в тот момент, когда над иудеями нависла угроза гибели. Эту тему также подробно затронул иудейский историк Иосиф Флавий, но он также предпочел не делать глубоко идущих выводов.

Наиболее успешное расширение Парфии на запад происходило в 170—140 гг. до н.э., как раз в то время, когда Селевкидскую державу изнутри разрывало восстание в Иудее, начавшееся в 167 г. до н.э. под руководством династии Хасмонеев (Маккавеев). В этот период парфяне захватили у Селевкидов Персию, большую часть Месопотамии и Армении. Если проанализировать действия парфян и Хасмонеев в тот период, то вполне можно предположить, что у них был общий план. Заметьте, когда Селевкиды перекидывали основные воинские подразделения против парфян, то Хасмонеи наносили удар в спину. И наоборот. Такая синхронность и общность действий, вероятно, породила мысль о тождественности парфян и десяти потерянных «колен Израилевых» у американского историка Стивена М. Коллинза в его работе «Parthia: The Forgotten Superpower».⁵³ Но он сделал одну существенную ошибку. Предложив новую теорию, он остался в рамках ложного стереотипа о том, что «потерянные колена Израилева» имели родство с иудеями. А они были лишь временными союзниками иудеев в ближневосточном регионе и не более. Подробнее об этом вы сможете прочесть в одной из последующих глав. С. М. Коллинз, в качестве главного доказательства своей теории приводит наличие термина «фарр» у иудеев времен Авраама и в поздние времена. Он, вероятно, не знает, что этот термин является неотъемлемой частью зороастризма и митраизма. Не ведая истоков вопроса, сам того не понимая, он, по сути, доказал, что иудаизм является производной религией от зороастризма, его искажением и его тогдашней головной болью. Исследование С. М. Коллинза заставляет задать вопрос, а не происходил ли отец Авраама из древних иранцев, раз он носил иранское имя Фарра?