Чистилище. Побег

Одна из самых жестких и приближенных к возможной реалистичности книг цикла. Здесь не будет той бешеной динамики и киношного экшена, что у Тармашева, не будет ярких, сильных мужских персонажей, как, например, у Золотько с его Янычаром. Эта книга рассказывает о том же мире, где люди теперь делятся на «чистых» и «заров», общим врагом которых стали муты, где надо бояться воды и всегда иметь возможность быстро развести огонь, где страшно от того, что сам в любую минуту можешь мутировать или быть съеденным этими тварями. Но все же «Побег» - это очень отличающаяся от других, прочитанных мною книг цикла, история. Здесь сохраняются декорации Чистилища и гнетущая атмосфера этого мира, но все происходящее больше посвящается не самой идее нового мира, а теме, которая является основной, как мне кажется в любом романе постапокалиптического жанра – что станет происходить с людьми, а декорации вторичны. Так и в этой книге – Чистилище это или было бы Метро или еще какой другой цикл, не суть. А главное – это показать грань человечности, переступят ли ее люди после «конца света», все ли переступят, и есть ли эта грань вообще.
То есть можно даже сказать, что любую книгу данного жанра можно назвать «Грань человечности», как недавно мной прочитанный роман Уленгова из серии «Вселенная метро 2033. Потому что все авторы, все циклы, все книги говорят об одном и том же. У кого-то получается очень хорошо, у кого-то не очень. Так вот у Пронина в «Побеге» получилось хорошо однозначно, чего я от него, честно говоря, не ожидала после «Исхода».
Автор явно не испытывает лишних иллюзий по поводу возможного будущего человечества, случись такая «пляска» (ну или что-то из этой же серии) на самом деле. Люди по большей части одичают, по его мнению, и довольно быстро. Голод, холод, отсутствие каких-то элементарных бытовых условий быстро сделают свою работу. Всего за несколько поколений люди начнут стремительно деградировать и терять те ниточки, что связывали их с «нормальной» прошлой жизнью. Знания, умения, технологии забудутся, все социальные нормы и правила исчезнут, как и мораль, совесть, сочувствие. Останутся страх перед холодом и голодом. Станет явью самая страшная перспектива голода – людоедство, которое дичающим остаткам человечества покажется не такой уж и страшной пропастью, упав в которую возврата уже не будет. Как-то так.
Мы видим все это на примере общины Цитадель. Пожрать, поспать, потрахаться – вот и все, что осталось у жителей общины. День прожил и ладно. Люди смирились, стали равнодушны. Постоянно рожающие бабы,дабы отложить мутацию, мелкие, до которых никому нет дела и которые становятся первыми жертвами людоедства, старейшины, которые уже ничего не решают и не могут изменить, жестокость, войны с соседями, безнадега, внутриобщинные распри, а самое главное – постоянно мучающий, лютый голод.
Главный герой Максим внутренне не смог смириться, но тем не менее не делал ничего, чтобы что-то поменять. Он мне не понравился, потому что делал так же, как и все те , кто был ему противен : жрал мутов, а потом и своих же сородичей, так же терпел зверства Главного, но не смел перечить, так же был равнодушен к судьбе детей, как и их матери, не хотел убивать соседей, но убивал. А исполнил свою мечту – побег – только когда другого выхода уже не было. Но и осуждать его, конечно, очень сложно, так как мысленно он все-таки не переставал бороться, проводил еще эту грань человечности.
Вот Алла точно достойна уважения. Невзрачная изначально девочка из общины дает фору всем мужским персонажам вместе взятым.
Финал остался, как обычно в книгах этого цикла открытым. И непонятное какое-то ощущение осталось. То ли это хеппи-енд, то ли надежды все же не осталось. И все время возникающий вопрос в голове. А есть ли вообще эта самая грань человечности, о которой мы так много думаем и говорим, о которой пишут книги и снимают кино? Может она просто фантом нашей сытой в общем-то жизни, который рассеется моментально, как только речь пойдет просто о выживании? Останется ли место сантиментам, любви, привязанности, милосердию? Я не знаю.
Книга мне понравилась, несмотря на некоторую корявость текста, вялотекущее повествование, иногда выстреливающее кровавыми, жестокими подробностями. Заставляет задуматься, копаться в себе и переносить многие возникающие вопросы на себя – а как бы я поступила? Страшно становилось от таких мыслей.