Цитаты из книги «Белое солнце России. Белая армия и Православие»

И никакого примирения между красными и белыми в принципе быть не может, ибо: Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром?(2 Кор. 6, 14–15).

большевистская власть не была инородной, как многие считают, она была в полном смысле народной! Об этом еще в 1930 году писал видный либеральный деятель России Василий Маклаков (1869–1957): «Озираясь назад на большевиков, я все-таки скажу, что в некоторых отношениях это было самое национальное русское правительство, все дурные черты русского народа, т. е. черты, распространенные в массах, в глубине души каждого человека, все соответствовали той власти, которая в России водворилась. В народе были привычки рабства, подчинения силе и приказу. Большевизм этим привычкам соответствовал, и … тем, что он, во-первых, приказывал и доставил радость послушания; и тем, во-вторых, что он давал возможность приказывать и что прежние рабы почувствовали себя господами, что им очень понравилось. Затем деспотизм вытравил из народной души понятие права, уважение к праву; отсюда неудержимая страсть русского народа к поравнению по низшему уровню, ненависть ко всему тому, что выше этого уровня, и радость от того, что люди, чье право не признавали, могут и сами не признавать его у других. Все эти черты народной психологии нашли свое отражение в большевистской власти и ее практике»

– Наденьте чистое белье, у кого есть. Будем штурмовать Екатеринодар, Екатеринодара не возьмем, а если и возьмем, то погибнем. А в это время в белом фермерском здании – штабе Добровольческой армии – остались двое: генералы Корнилов и Деникин – Главнокомандующий и его заместитель. Корнилов, как и Марков, выглядел подавленным, перед его глазами все еще стояло лицо убитого несколько часов назад полковника Митрофана Неженцева – личного друга. Стройный и тонкий, в изорванной штыками черкеске, с тускло сверкающим на груди Георгиевским крестом. Русский офицер, убитый