ГЛАВА 1

Субтропическое солнце в свою весеннюю пору играло весело и с блеском. Не пекло, когда без прыгучего восторга вникаешь в суть топленого масла – и все же тянуло в тень.

В такой жаркий полдень вызывала недоумение манера поведения Вадима: он стоял неподвижно, открытый солнечным лучам. Против здравого рассудка одет был не по сезону в этих краях: в брюки и рубашку с длинными рукавами, которые наглядно висели на его исхудалом теле. Правда, покров завершали не теплые ботинки, а надетые на босу ногу пыльные шлепанцы. И лицо было непривлекательным. Светлые, тронутые сединой волосы свисали слипшимися прядями. Впалые щеки покрывала топорщившаяся щетина, которая переходила в реденькую бородку. Выглядел не по возрасту, ведь он едва перевалил за тридцатипятилетний рубеж. Все его домовладение почему-то было опоясано высокой бетонной стеной, что противоречило жизненному укладу местных жителей. У здешних аборигенов вход в их жилища украшали разве что низкие декоративные изгороди.

Впрочем, Вадиму, видать, было не до шуток. Замерев в ожидании, он продолжал стоять возле собственного двухэтажного особняка, напряженно вслушиваясь в стоящую тишину. В глазах искрилось раздражение, готовое выплеснуться злостью.

«Не смей внимать ей! Судьба ее предрешена, – строго наставляла мысль. – В полнолуние твоя гордость задавит ее. Издохнет, издохнет предательница!»

– Издохнет! – возопил Вадим – Джулия, ко мне. Ко мне!

Из-за угла дома выбежала огромная немецкая овчарка в красных солнечных очках.

Тотчас расплывшись в улыбке, Вадим широко раскинул руки:

– Очей очарование! Заждался я Вас, достопочтенная Джулия.

– Вслед за первой показалась вторая собака той же породы.

–Какая наглость, Ромео! – вскричал Вадим. – Я Вас не звал. Вон отсюда! Про-о-чь! – топнул он ногой.

Овчарка в испуге резко остановилась.

– Сударыня Джулия, – обратился Вадим к самке, – прошу отнестись со всей справедливостью к моей невежливой реакции, ибо ваш кавалер заслужил остракизм за свое несносное поведение. Смею догадываться, к чему он Вас склонял, похоти у него хоть отбавляй. А ведь я вас оставил одних, так сказать, тет-а-тет, для того, чтобы он эстети-и-чно попросил Вашей руки. Всего лишь! За свой проступок он должен понести наказание. Да!

«Унижай предательницу, пади на колени», – требовала неотлучная мысль.

Он упал на четвереньки:

– Гав, гав, – грозно двинулся на Ромео.

Овчарка боязливо отступила на шаг. Вадим, приблизившись, цапнул ногтями ее за нос. Собака со скулежом отскочила назад. Не удовлетворившись, он зарычал и вновь двинулся на нее. Животное не стало испытывать судьбу, убежало за дом. Вадим зачастил конечностями следом.

Он вернулся через некоторое время. Поднялся на ноги. Ладонями утер обильный пот с лица, заученными движениями убрал волосы назад, пригладил их.

Джулия тем временем безуспешно пыталась освободиться от противных очков, которые с помощью тесемок прочно восседали на ее переносье.

От Вадима не укрылись ее потуги.

– Чем Вы занимаетесь, сударыня?! – возмутился он. – Не смейте! Ведь давеча я поставил Вас в известность о предстоящем вечернем променаде.

Джулия, как любая собака, была не против прогулки. Но идиотские очки ее доконали, и она не оставляла попыток освободиться от них.

– Не сметь! Стоять! Стоять, Джулия! – Вадим затопал ногами

Овчарка подчинилась, села на задние лапы.

– Ромео, сюда! – властно позвал Вадим.

На властный призыв опальная собака вначале с опасением высунула морду из-за угла дома, после послушно подошла к хозяину.

– Ромео, – ласково произнес Вадим, – будьте рыцарем, развейте печаль своей дамы. Расскажите ей какую-нибудь увлекательную историю из Вашего героического прошлого. Я же ненадолго отлучусь, оставлю вас наедине друг с другом. Ах, как я вам завидую!

За тыльной стеной особняка росли оливковые и цитрусовые деревья. Между стволами некоторых из них на веревках сушилась выстиранная одежда. Изобразив на лице неописуемую радость, Вадим бросился к растянутой веревке с развешанным на ней женским бельем, снял со шпилек бюстгальтер и женские трусики и со вздохом прижал белье к груди.

Выйдя к собакам, Вадим живописно всплеснул руками:

– Ах, что я вижу?! Какой срам!

Оседлавший Джулию Ромео с чувством досады в глазах воспринял появление хозяина, однако не отказался от исполнения желания.

– Срочно слазьте с несчастной Джулии, негодный мальчишка! – раздался приказ.

В ответ пес пошел на риск и…ускорил движения.

– Ваша беззастенчивость вынуждает меня повысить голос. И я его повышаю: Долой с дармовщинки!!! – взвизгнул Вадим.

Ромео сдуло с верха, словно ветром.

– Чтоб я ослеп! Так откровенно, на самом видном месте. Не скрою, Джулия, я был о Вас более высокого мнения. Позор и мои горючие слезы, – Вадим припал лицом к белью.

«Глумись над ней! Сегодня вечером в полнолуние твоя гордость в схватке с ней возьмет верх. Она усохнет и сгинет, прошлое покинет тебя навечно. Ты выйдешь из заточения свободным. Глумись над этой мразью, глумись!»

Вадим опустил руки, лицо уже утопало в умилении:

– Но мне понятны Ваши чувства, ведь сама я далеко не целомудренная девица. Ах, любовь, любовь.

Джулия в очках, вывалив язык, учащенно дышала. Ромео пожирал ее глазами.

Вадим направил враждебный взгляд на самца:

– А Вы, – от резкого окрика Ромео сжался, поджав хвост, – нарушили мой наказ, снова повторили постыдный проступок, за который сполна получили строгача. Вы цинично, ци-ни-чно злоупотребляете моим добросердечием. Все! Вседозволенности Вашей настал конец. Вы лишаетесь нашего обч-чества, – Вадим, величественно вытянув руку, указал пальцем в сторону. – Вон с моих глаз! Нет, вот так: вон с наших глаз!

Ромео быстро отошел в сторону, лег на брюхо и с грустью воззрился на хозяина.

Джулия снова принялась за очки.

– Вы опять за свое взялись! – он ударил ее по лапе. – Сумасбродка Вы этакая!

Джулия опустила голову, чем, наверное, выразила обиду. Вадим с безграничным сожалением пал перед ней на колени:

– Ой, простите мою бестактность, я огорчен. Однако обречен заявить: Вы искренне заблуждаетесь, милочка моя, и печаль Ваша удручает меня. Уверяю, очки Вам впору, они удачно соответствуют Вашему прелестному лику. К ним я подобрал аксессуары вечернего туалета. В таком наряде Вы, душечка, будете чрезвычайно обольстительны.

Вадим раскрыл бюстгальтер:

– Взгляните на подношение, сделайте одолжение. Ах, какая удачная рифма: «подношение – одолжение».

Внимательно наблюдавший за хозяином Ромео подполз поближе. Джулия, напротив, не проявила должной заинтересованности, застыла со склоненной головой.

Белье выпало из рук Вадима:

– Я глубоко подавлен, Вы не желаете оценить мой дар. Вы ужасно расстроили меня, бездумно уткнулись в свою позицию, в позицию ошибочную, смею Вас заверить. И все же прошу довериться моему богатейшему опыту – мое приношение под стать фигуре Вашей. Оно лишний раз подчеркнет притягательный изгиб Вашего тела. А второе облачение, потрудитесь взглянуть, – он поднял с земли женские трусики, – усилит эффект от ваших волнующих телодвижений. Перед алчными взорами серых людишек Вы предстанете в образе секс-бомбы. Ой, простите, как только язык повернулся – предстанете в образе мегасекс-бомбы. Эти хвастливые вертихвостки, что красуются своими тощими размерами на подиумах, покачивая хилыми бедрами, в сравнении с Вами покажутся ничтожными секс-хлопушками. Девяносто – шестьдесят – девяносто, ну, что за параметры?! Ни ущипнуть, ни похлопать. Но Вы… – Вадим просительно приложил руки к груди. – Умоляю Вас, оставьте свою неуступчивость, примите мой дар.

Джулия с целью отогнать от мух повертела головой.

– Вы окончательно отказываетесь, – печаль отразилась на лице Вадима. – Я сверхмерно сожалею, говорю об этом с глубоким прискорбием. Безотрадность моя безмерна. Вы вынуждаете меня… Опомнитесь!!! – неожиданно вскричал он.

Джулия от резкого крика мигом подалась назад.

– Я безумно счастлив! Вы отступили от своей позиции под напором моих аргументов и признали свою ошибку, – он встал с колен. – А раз так, я с Вашего позволения, милочка, принаряжу Вас.

Он растянул трусики перед носом собаки и благоговейно произнес:

– Какое милое творение, душечка. Вижу, вижу по сиянию Ваших очков, как приятен Вам сюрприз.

Он выдержал паузу, наверное, для того, чтобы Джулия налюбовалась «творением». Затем начал действовать. Вдел в трусики задние ноги собаки, потянул облачение кверху и… остановился в беспомощности: толстый хвост упорно мешал дальнейшему продвижению «творения».

После долгих раздумий в позе роденовского мыслителя принял решение пропустить неподатливый хвост через одно из отверстий предмета женского гардероба.

Джулия если и сопротивлялась, то делала это слабо и как бы нехотя. Представлялось, что кокетничает. Ромео же во все глаза следил за каждым движением хозяина.

Покончив дело с трусиками, Вадим взялся за бюстгальтер. К несчастью, аксессуар оказался недостаточным по размеру для огромного туловища собаки. Недолго думая, он побежал в дом. Вернувшись со шнурками от ботинок, связал их с бретельками бюстгальтера, после чего опоясал брюхо собаки. Оказалось, что лифчик покрыл лишь пару сосков из наличествующих более. С сокрушенным видом он уставился на брюхо собаки.

– Джулия, я допустил непростительный промах, – промолвил он. – Я не предусмотрел Вашу множественную пылкость.

Призадумался. Глаза вдруг заблистали, он шлепнул себя по лбу и радостно воскликнул:

– Эврика! Милочка, Вы спасены: есть еще другие экземпляры. Перед выходом будете наряжены по полной программе.

Отдалился на несколько шагов от собаки.

– Боже мой! Душечка, Вы и в одном бюстгальтере неотразимы. А в нескольких… – он в тихом восторге покачал головой, – все женщины от зависти засохнут на месте, а мужики околеют в конвульсиях страсти и падут у Ваших четырех точеных лап.

Джулия – в белых трусиках, бюстгальтере и в красных очках – свесила шею.

– Приступим к репетиции. – Он подошел к собаке, взял ее передние лапы, возложил себе на плечи, руками обхватил туловище. – Начнем с азов. Делаем шаг назад. Так. Теперь полуоборот. Снова отступаем и снова полуоборот. Прекрасно! Держите спину прямо. Смотрите на меня с вожделением и любовью. Умница! И опять пошли по кругу.

Джулия подрагивала всем телом, боязливо шаркала задними конечностями. Вадим не обращал внимания на трепет овчарки. Он с воодушевлением на лице двигал послушную напарницу с места на место, совершал нелепые с ней кружения. Движения сопровождал восторженными выкриками: «Браво!», «Прекрасно!», «Умница!».

Единственный зритель Ромео, преодолев страх, подполз еще ближе к действующим лицам.

Вадим перешел к более тесному общению с партнершей. Он прижался щекой к ее морде и, размеренно покачиваясь вместе с Джулией из стороны в сторону, заговорил проникновенным голосом:

– Я сейчас в красочных подробностях опишу Вам, моя душа, потрясающий выход в свет, который состоится сегодня вечером. Вообразите себе, милая: светлый вечер. Луна струит свой неповторимый бледный свет. Я в одних плавках, Вы в роскошном наряде. Мы направляемся в городской парк. Там возле фонтана я нежно беру Вас за лапочку, и мы начинаем плавно кружиться в чувственном танце. Я откровенно льну к вам, мои руки нежно поглаживают ваше чудное тело. Нас окружает притихшая в восхищении толпа. Луна прекращает свое вечное движение. Задерживается, чтобы полюбоваться нашим неповторимым, таким соблазнительным кружением. В знак благодарности она посылает, и только нам, свои чудесные лучи. Какая прелесть! Мягкий свет ее ласкает, пленит, чарует. Ах, что я говорю?! Как воспылали мои чувства! Ах, как они взыграли! Им тесно в груди, – и вдруг: – Трусливая душонка! Она устрашила тебя, подавила, – лицо болезненно перекосилось. – Закрепостила… Не виновен я!.. Закрепостила.

Он в приступе ожесточения вонзил ногти в грудь, словно пытался рассечь, исторгнуть тяготившую его муку. Царапины наполнились кровью. Собаки обезумели. Они в исступлении кружили вокруг хозяина, громко тоскливо выли. Когда Вадим переходил на глухой тягучий стон, они начинали лизать его стопы, терлись о колени. При очередном диком стенании вновь пускались в страшный круг…

Вадим замолк. Он стоял неподвижно, обреченно опустив голову. Собаки преданно прижались к его ногам.

– Я заключенный под страх души, – едва слышно прошептал.

Он опустился на колени между собак, привлек их головы вплотную к своей. Впал в мрачную задумчивость. Ромео и Джулия замерли.

– Я пойду, так подсказывает мой разум, и Он нарушил молчание, Он и сейчас твердит мне об этом. Он убеждает, что это единственный шанс… Он не отступает от меня. Надо претерпеть падение и лишь потом можно возвыситься, так он рассуждает… Но он прав, надо набраться решительности, все решено. … Соберется толпа зрителей – кто не захочет поглазеть на позорище? Кто откажет себе в радости поиздеваться над зоофилом. Людские возгласы, смех у фонтана повиснут в воздухе. Шум привлечет внимание Вали, она обязательно увидит нас из окна кабинета… Сегодня же вечером я открою ей полную истину. Она поймет. Она меня поймет, потому что любит меня. Ведь любит… Она ужаснется, ей будет горько. Джулия, она почувствует себя униженной, отойдет от окна, чтоб не видеть моего позора. Это станет сигналом для моей трусливой души. Страх потерять Валю встряхнет ее. Восстанет моя подавленная гордость. И тогда я, слышишь Джулия, сброшу с себя омерзительную маску шута и прямо взгляну на луну. Обрету себя прежнего… Нет, Валя не отвернется от меня, она простит… Мой разум согласен с Ним. Джулия, ведь прав мой разум?! Если смело посмотреть опасности в глаза – она отступит. Ведь всегда нас этому учили, ведь это правило взято из жизни. Если ты страшишься чего-то, надо…

Джулия вдруг вскинула голову. Вадим, встревожившись, прислушался.

– Вади-им, – явственно донес легкий порыв ветра женский голос. Вадим испуганно пригнулся к земле и быстро уполз за угол дома. А Джулия, сделав для себя окончательные выводы, с рычанием рванулась с места.

– Джулия, Джулия, назад, – взмолился Вадим в пронзительном шепоте. Но овчарка в причудливой экипировке уже неслась на всех парах.

Выбежав на лужайку, Джулия устремила свой бег к решетчатым воротам, за которыми стояла Валентина. Та невольно ахнула, усмотрев на собаке свои личные вещи. Но Джулии было глубоко наплевать на ее реакцию. Приблизившись, она с ходу обложила соперницу последним матерным лаем. Затем выплеснула на нее все, что о ней думает. И даже больше! Громко, чтобы все вокруг об этом знали, со злорадным гавканьем огласила все недостатки ее низкопробной породы. Ничего не упустила.

Джулия, несомненно, не была обделена умом, причем женским. (Мы несправедливо преуменьшаем ментальные способности братьев наших меньших. Это говорит о нашем высокомерии и самоуверенности. То, что они не могут изъясняться на человечьем языке, ничего не доказывает. Но и мы лишены дара общаться с ними на их языке.) Она здраво оценила ситуацию: на ее стороне одни преимущества. Чувство отмщения переполняло ее женскую натуру, грех не воспользоваться удобным случаем. Хозяин сделал окончательный выбор – избрал ее, Джулию. Теперь она получила выстраданное право напоследок охаять эту уродливую дворняжку, не стесняясь в выражениях.

Валентина, отойдя на несколько метров от ворот, со страхом смотрела на разъяренную собаку.

Джулия внезапно закрыла пасть. Она недоумевала. Противница ни разу не огрызнулась, не ощерила зубы. Даже не тявкнула. Впрочем, удивляться нечему: соперница признала свою несостоятельность и никчемность, поэтому молчит и не возражает. Иного и не стоило ожидать.

Джулии до тошноты души стало противно терпеть вблизи себя посрамленную соперницу. Перед тем, как уйти, она гавкнула на нее, то есть выразила свое презрительное «тьфу». После с достоинством и важностью понесла саму себя обратно к хозяину.

Валентина продолжала стоять, словно вросла в землю. Вадим из-за угла дома, припав к земле грудью, жалостливыми глазами наблюдал за ней. Он понимал, что она ждала его появления. Но больше всего в данный момент желал, чтобы Валентина ушла.

Валентина пробыла некоторые минуты в неподвижности. Потом она вышла из оцепенения, сдвинулась с места и отправилась назад. Она медленно отдалялась. Когда исчезла из поля зрения, он, всхлипнув, со злостью вонзил зубы в свою руку, прокусил ее до крови.

ГЛАВА 2

Шаги направляли Валентину по хорошо изученному маршруту. Недлинная по российским меркам дорога вела к возвышенности. На этом плато был разбит городской парк, на территории которого находилась ее гостиница.

Она не спешила, время пути провела в размышлениях.

Достигнув зоны парка, прошла пальмовую аллею, вышла на открытую солнцу округлую небольшую площадку с фонтаном в центре. Осмотрелась. Ни души. Пустые, выкрашенные в зеленый цвет деревянные скамейки, расположенные по всей линии окружности, одиноко покоились под раскидистыми пальмами. Постоянные посетители – добрые старички, ушли до ее прихода. Присутствие кого-либо здесь было нежелательно, хотелось побыть одной.

Она подошла к невысокому фонтану, слегка наклонилась – тотчас колкие холодные брызги приятно ужалили горячее лицо и шею. Улыбнулась, достала платок, обтерлась, затем села на скамейку.

Валентина была высокого для женщины роста и хорошо сложена. Она не обладала броской или яркой красотой. Тем не менее ее молодое выразительное лицо в обрамлении темно-каштановых волос, ниспадающих на прямые плечи, привлекало взоры мужчин. А умные карие глаза располагали к общению. Валентина отличалась той редкой женской притягательностью, которую особо ценит сильный пол.

Валентина сидела, не шелохнувшись. Лицо было обращено к фонтану. Созерцая игру водяных струй, думала о Вадиме. Гнетущее волнение, которое царило в душе в предыдущие дни, улеглось. Хотя и не полностью – возникали какие-то смутные сомнения. Но она не вникала в их суть, принимала за отголоски недавних переживаний. Настоятельно уверяла себя в том, что Вадим встал на путь выздоровления. Данная позиция имела более чем веские основания: истекли два обещанных дня, и, второе, эта диковинная, но лишь на первый взгляд, проделка. Эти два факта неопровержимо свидетельствовали о наметившемся исходе недуга.

Однозначно, недуг слабеет, близится к своему концу. Кризис миновал. Вадим возвращается к жизни. То, что он проделал с собакой, является фактором, вселяющим надежду. Шутить и смеяться могут лишь здоровые люди. Со скуки и не такое вытворишь. Мужчины в этом отношении непредсказуемые затейники. Так уж они устроены – от безделья способны развлечь себя всем чем угодно. Разве не так?! Достаточно вспомнить то, что он начудил прошлым летом. Какой «спектакль» он учинил несчастным животным. Он ведь был тогда полон энергии и жизнелюбия. Нет, нет, Вадим, без всякого сомнения, выздоравливает. Отрадную новость она обязательно сообщит Даниэлю. И пропади пропадом этот сон. Он не оправдался.

Сон, которого коснулась Валентина в размышлениях, приснился ей прошедшей ночью. Подробности кошмара она не помнила. Были неясные тени, движения. Эти непонятные видения всплыли в памяти на работе. Кошмар она приняла за предвестника беды. Не колеблясь, поспешила домой.

К великому счастью, страшный сон не оправдался. Реальность оказалась другой. Несомненно, кошмар оказался отражением тревожного состояния, в котором она пребывала. И слава богу! Богу спасибо за то, что услышал ее молитвы. Все разрешилось благополучным образом

И все же непонятное чувство, исполненное тревоги, не покидало. Затаившись в душе, оно порождало расплывчатые сомнения. Для успокоения души Валентина принялась аргументированно рассуждать, с целью рассеять скрытое душевное беспокойство.

Ну, совсем несложно ответить на вопрос, почему он не вышел на зов, начала она. Не вышел, потому что постеснялся, стыдно стало ему. Предвидел, как она отнесется к его чудачеству. … Да нет же! Что с Вадимом могло стрястись? Собака не вела бы себя так воинственно. Она ведь не выла жалобно. Вот и утром! Он был бодр, воодушевлен. Шутил, смеялся, ясно дал понять, что страшное позади. Какое еще нужно доказательство?! А вечером зайдет за ней в гостиницу.