Вчера, будучи в гостях у Климены, увидел я на туалете ее дочери, милой, скромной, добросердечной Марии, книгу, переплетенную в сафьян, которую хотел взять, но Мария предупредила меня и с некоторым замешательством спрятала книгу в работный мешок. Я удивился, посмотрел ей в глаза; Мария покраснела, почувствовала, что подала мне повод к подозрению, вынула книгу, раскрыла, показала мне первые страницы, написанные рукою ее матери, и сама прочла их вслух. Я просил списка, и снисходительная Мария собственною рукою написала для меня следующее:

Белая книга, мой милый друг, конечно, подарок не богатый, но я уверена, что еще никого на свете не дарили на Новый год с таким добрым желанием, с каким дарит тебя твоя мать, и такою полезною вещью, какова быть может эта белая книга.

Я несколько раз говорила тебе, что две или три минуты, две или три строки, посвящаемые каждый день размышлению – иногда, не спорю, с трудом и неприятным усилием – приводят самые мысли в порядок, дают им ясность и жизнь. Смешно, ты скажешь, надеяться таких великих следствий от причин столь маловажных, но верь мне, я говорю по опыту. Человек, еще не имев языка, видел, слышал, вкушал и осязал, но он еще не мыслил; не имев искусства писать, он мыслил мало и говорил дурно. Язык и перо усовершенствовали его натуру; понятия, сообщаемые другим, озарились, приведены в систему, расширились и, переходя от человека к человеку, из поколения в поколение, усовершенствовались. Путь сей, избранный целым человеческим родом, есть в то же время единственный и самый верный для каждого частного человека.

Конец ознакомительного фрагмента.