«Часто только по блеску его глаз можно было понять, какое смятение царило в его маленьком сердце»[662]. Когда ему было хорошо, он был полон жизни: живой, смышленый и отважный, и все в окружении радовались при виде его. И все же было что-то щемяще-печальное в этом красивом маленьком мальчике с проникновенным взглядом. Он казался таким одиноким, несмотря на постоянное присутствие его преданного дядьки Деревенько. Он редко бывал в компании других детей, находясь в основном с Деревенько или с доктором Боткиным. Его двоюродные и троюродные братья из императорской родни (с которыми он не всегда ладил) приезжали редко. В основном Алексей был со своими сестрами и воспитателями. До появления среди преподавателей Пьера Жильяра и Сиднея Гиббса только русские воспитывали Алексея, что само по себе уже ставило его в особое положение по сравнению с сестрами. В результате английский он знал гораздо хуже, чем сестры. Однако благодаря Жильяру, который занял важное место в его жизни, Алексей в конечном итоге стал говорить по-французски лучше, чем девочки[663].

Цитаты из книги «Дневники княжон Романовых. Загубленные жизни»