«О каждой рукописи Нового Завета – говорит С. R. Gregory, известный исследователь греческих новозаветных кодексов – мы должны знать, откуда она происходит, из какого времени говорит нам и при каком взаимодействии писцов и ученых возникла; всякую, – хотя бы от XIX-то в., – необходимо с точностию рассмотреть со стороны пергамина или бумаги, расположения тетрадей, нанесения линий (для строк), качеств и краски чернил, начертания букв, орнаментов и за тем характера текста. Личную историю каждой нужно следить до возможных пределов. Имя писца, его монастырь, родина, должность (звание), учители, место написания, закащик, церковь или монастырь, владевшие данною рукописью, посредник, сделавший ее доступною для науки: все это и подобное нужно разыскивать и отмечать с заботливостию. Желательно было бы достигнуть такого положения, чтобы можно было прямо отвечать: этот пергамин из Армении, Калабрии или Египта; – эта краска из Армении; – эти орнаменты сирские, сицилийские либо македонские; – эти чернила константинопольские и т. д. Для текста Нового Завета особенно требуется, чтобы составлялись точные списки чтений, дабы облегчить работу сравнения и – еще больше – сводку сделанных сравнений»^[1]. Слова эти приведены в заключительном подстрочном примечании к вышеназванному исследованию проф. Н. Н. Глубоковского^[2]. Хотя почтенный исследователь и оговариваетгя, что он «сообщает эти указания не для соизмерения ими его труда, а в качестве идеала и образца для всех, работающих в области материально-текстуальной крынки Нового Завета»^[3], однако по всей справедливости должно признать, что именно его настоящее исследование счастливо приближается к начертанному у Gregory идеалу для подобных работ. Это – детальнейшее и полное огромной эрудиции исследование библейского греческого документа. О богатстве содержания этого труда – помимо его обширности – свидетельствует уже простой перечень вошедших в него материй – на двух страницах мелкого шрифта.

Конец ознакомительного фрагмента.