Криком крушил эти чувства

В красном топил темноту…

Kayot

Дизайнер обложки Горос

© Горос, 2020

© Горос, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-4474-7498-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

История 5
Жизнь после смерти

Снова слепящий свет фар выхватил из темноты столб пыли, поднятой с дороги моими грязными кроссовками. И вот я опять, но уже без всякой надежды, поднял руку и проводил взглядом красные огни удаляющейся машины. Увы, ночь жестока к своим усталым скитальцам. Сколько я прошел? Десять?.. Да нет, уже около пятнадцати. Хотя значения в принципе не имеет. Последняя из тех тачек, что останавливались, продвинула меня до какой-то деревушки, но там я пробыл не больше часа. Пожрал, правда, а больше там ловить было нечего. С тех пор опять пешком.

Фиолетовой вспышкой сверкнула молния, прокатился гром. Дождя только не хватало… Едва успел подумать, хлынул ливень. Не прошло и минуты, как я промок до нитки. «Ну и где теперь сушиться?» – глупое обращение к равнодушному, закрывшемуся тучами небу. Проклятая погода, проклятая судьба, бесконечная дорога…

Трудно описывать то, что было давно. Еще трудней – то, что было так недавно, ведь время не успело залечить раны. Сейчас, вспоминая ту дождливую ночь, я думаю: а хотел бы я, чтобы все тогда сложилось иначе и я прошел бы этот поселок, как десятки других? Глупые мысли! Разве можно исправить судьбу? Этой дуре бесполезно объяснять. Она ударила, потом дала надежду… А что же теперь? Пустота. Теперь я один.

Один. Но в одиночестве мне легко и просторно. И уж куда лучше, чем в том мире, что ночным мраком смотрит сейчас сквозь стекла окон.

Ночь. Она властвует над миром. Ночь-паскуда – величайшая сука. Она воспитала убийц, породила монстров. И меня… Ночь-зануда – злая тоска за чашкой кофе в сигаретном дыму. Она нагоняет мысли, большинство из которых – бред. Ночь-загадка – таинственная незнакомка. Она украдкой овивает влюбленных, даря им в награду луну, и стережет их мечты от суеты дня. И, наконец, ночь-проказница – пьяное веселье. Она зовет к приключениям, дурманит голову. Я люблю ее всякую. Мне больше нечего любить.

Я прочитал только что написанное на тетрадном листе:

«Ночью тоже бывают тени».

Сам не знаю, зачем я вдруг написал эту фразу. Но, видно, вышло это не случайно – «тени»… ТЕНИ!!!..

Вот и сейчас я не один в комнате. Они окружают меня, они повсюду: стоят за спиной, прячутся за занавеской, в чулане… Они ничто, словно призраки, они не тронут. Но от их присутствия жутковато на душе. Людей всегда пугает ночь, а все потому, что есть они! У них нет формы, нет облика, и они всегда являются по-разному: либо это монстры – исчадия ада, либо маленькие твари, сосущие кровь… Возникнут и исчезнут, оставив лишь одно – страх! Они живут им…

Раздался внезапный легкий стук в дверь. Я вздрогнул.

– Денис, открой!

Я поморщился: даже Ульяну мне не хотелось видеть. И все же я подошел к двери, отодвинул задвижку.

Ульяна внесла стопку поставленных одна на другую тарелочек и мисочек с едой. Как всегда, веселая и красивая. Но, взглянув на меня, помрачнела.

– До чего ты себя доводишь? – покачала она головой. – Хоть бы ел чего, а то скоро на зомби будешь похож.

Ульяночка, золотце, про зомби – это зря. Уж ты-то знаешь, кто я на самом деле. Ульяна между тем расставила на столе тарелочки…

– Чтоб все съел! А то совсем дошел. Тебе что – жить надоело?

Я молчал. Она стала нарезать хлеб – тоже молча, нервно. Вдруг вскрикнула, поднесла пораненный палец к губам. При этом, видимо, заметила мой взгляд…

– Я в «Норе» была. Ребята опять спрашивали, когда ты из своей Степановки вернешься.

Я ничего не ответил. И без того хреново.

Все же поел, хоть и без аппетита. Разве можно отказать, когда просит Ульяна?

– Как твои мемуары? – спросила она, подойдя к столу.

«Скорее уж исповедь», – подумал я, а вслух сказал:

– Да так, по тихой.

– Дашь почитать? – Ульяна улыбнулась. Потом повернулась к окну. – О, дождь начинается!..

Она потянулась и громко зевнула.

– Ну, я спать пойду. А ты тут кончай помирать, возвращайся к жизни.

К жизни?!.

И все же, прежде чем уйти, она бросилась ко мне на шею. Я машинально обнял ее…

Потом она ушла. За окном разразился ливень. Я сидел за столом, кусая колпачок шариковой ручки.

Ливень! В ту ночь тоже был ливень…

Закат

Это был серый мрачный поселок, ничем, по сути, не отличавшийся от других селений, в которых мне пришлось побывать. Только на вид они такие разные – люди, постройки… Все их отличительные особенности меркнут и уходят с дневной суетой, едва наступает ночь. Становится тихо, спокойно. Поселок погружается в сон. Конечно, сон – лишь иллюзия, темная маска. А за ней скрываются веселье и кураж. Настоящая жизнь наступает только тогда, когда уходит свет.

Я шел по мокрой грязной улице, гонимый ветром и проливным дождем. Темная лента дороги, фонари, блеск луж с пляшущими в них дождевыми кругами, силуэты небольших домов на фоне неба в тучах. В некоторых окнах все еще горел свет. Я был голоден, и сияние окон усиливало это чувство. Жутко кружилась голова.

Голод!.. Сейчас, мысленно возвращаясь в ту ночь, невольно вспоминаю то жестокое невыносимое чувство, сводившее меня с ума. Было около трех ночи. Проклятые люди. Почему их так много в свете фонарей и так мало в глухих переулках? Бредут по своим улицам (даже в ливень это их улицы), пьяными взглядами задевают чужака – меня. Каждая толпа – больше одного – источник опасности. В таких вот селениях обычно все друг друга знают, но в пьяном угаре с улыбками бьют морды «своим». А тут чужой!..

Последнее мое скитание было особенно долгим. А все из-за того проклятого мента. Я не хотел его убивать. Я ведь так давно никого не убивал… Но он слишком далеко зашел. Как часто на моем пути встречаются такие самонадеянные придурки, которые вбивают себе в башку, что они избранные (или хрен там знает какие) … Спасают мир! Им, видимо, больше всех надо. Таких я ненавижу больше всего. А этот… Ему почти удалось добраться до меня! И он с радостью прервал бы мое жалкое существование в этом мире, если бы не… Ага, просто случайность. Ну и, конечно, чувство самосохранения. О, сколько раз оно спасало мне жизнь. Такую жизнь, за которую и цепляться-то в принципе не стоит. А того мента я просто должен был прикончить. Да только пришлось бежать. Как и много раз раньше. Теперь вот снова голод, усталость, поиски пристанища…

Я свернул в темный переулок, сбежав от палящего света фонарей. Какой-то наглый обкуренный пацан откололся от своей крепости-братвы и попытался «наехать», но его вовремя подхватили приятели и поволокли…

– …пить самогонку, – объяснил ему один из них.

Темнота – друг молодежи? Эй, самоуверенный болван, почему ты не пошел за мной во мрак? Я уж показал бы тебе, чья это ночь!

Переулок представлял собой длинный коридор, стенами которого служил высокий дощатый забор, тянувшийся по обе стороны. Это больше напоминало тоннель, чем переулок в жилом квартале.

Под забором, возле лужи, лежал пьяный мужик. Я с трудом удержался, чтобы сразу не наброситься на него. Стоп. Только без суеты!.. А еще – надо поаккуратней, чтобы не убить, иначе с утра начнется паника, а я рассчитывал задержаться здесь хотя бы дня на три.

– Ты че, сука, урод… – рявкнул мужик, когда я засучил ему рукав. Но в следующее мгновение я сдавил ему артерию, и он отключился. Я же прокусил вену и сделал большой глоток. Спасен. Прощай, голод!

И все же, главное – не увлекаться. Я разжал губы, вытер рот рукой, быстро расправил рукав, прикрывая кровавый след. Мужик лежал неподвижно. К утру протрезвеет и ничего не вспомнит.

Ах да, в тот момент это и случилось. Внезапный свет всегда колол нервы, но свет в окне в такие моменты – взятие с поличным. Я шарахнулся в тень. Над забором в ярком окне второго этажа белокаменного особнячка стояла девушка и, казалось, смотрела прямо на меня. Я отступил глубже в тень, не отрывая взгляда от окна. Неужели опять влип? Как же я устал бегать…

Она меня не видела. Я понял это, но все еще прижимался к забору. Конечно, она не могла меня видеть. Если только до того, как зажгла свет… Но тогда бы не стала так вот спокойно стоять и смотреть. Нет, она просто смотрела вдаль, медленно расстегивая пуговицы на блузке. Она, похоже, совершенно не думала о том, что кто-то может подсматривать. А посмотреть было на что. Хоть незнакомка и стояла спиной к свету, можно было заметить, что она довольно симпатична. Правда, бывает, что под покровом ночи мы встречаем нимфу, богиню, а утром пугаемся от одной только мысли, что «я вчера с ней…»

Вдруг девушка вздрогнула, словно опомнившись, и задернула окно пурпурной занавеской. Я постоял еще с минуту, потом проверил пульс у мужика – живой! – и побрел прочь.

Для «ночлега» – если можно так назвать мой отдых в светлое время суток – нашел какой-то подвал. Раздевшись догола, отжал одежду и снова надел ее. Долго не мог заснуть: в подвале всюду было грязно и воняло падалью. Я сидел на ржавой трубе, не в силах даже задремать и не имея возможности покинуть это место.

Ненавижу подвалы. Давно. И есть на то причины. Подвал – часть моей прошлой мерзкой жизни, которую я даже вспоминать не хочу и уж тем более возвращаться к ней.

А где-то там, наверху, снаружи, уже кипела жизнь – утренние будни. Слышны были голоса людей, лаяли собаки, хлопали двери подъезда. Там рождался новый день. Здесь было темно. Видимо, день забыл этот уголок, оставив его в вечное владение ночи. Так же, как и меня…

Снова бессонница. Я сидел, глядя в потолок, туда, где от сырости набухали пузатые капли и, срываясь вниз, хлипко разбивались о воду, пополняя и без того огромные грязные лужи. Иногда падали мне в лицо – еще одна причина бессонницы и отвратительного настроения. А еще я думал о Светке. Нет, не о той стерве, какой она стала позже, а о той голубоглазой светловолосой девчонке с короткой стрижкой и длинной челкой. Как же я любил ее тогда. Я и подумать не мог, что она может так поступить со мной…

Мне все же удалось заснуть на голом бетонном полу, прижавшись спиной к стене.

Я видел сон. Это было странно, ведь я давно не видел сны. А если что-то снилось, так только кровь, смерть, ночь… Но тогда я увидел день. Я всегда боялся дневного света, с тех пор как вернулся… другим. Однако во сне мне не было страшно. Я был таким, как раньше, прежним. Я шел по залитой лучами аллее, зеленые тополя трепетали на ветру, небо было синее, и облака сияли белизной. А навстречу шла она – Светланка, в белом платье, счастливая и прекрасная. И я был счастлив. Я так давно не был счастлив. И вдруг мне стало страшно…

Я проснулся. Снова подвал. Стены будто давили. Сколько раз я давал себе слово, что никогда не пойду больше в подвал. Куда угодно, только не туда! И сколько раз судьба снова и снова загоняла меня в подвалы.

В маленьком окошке синели сумерки. Еще не полностью стемнело, но в принципе терпимо. И я быстро пошел к лестнице.

Я вырвался в вечер из черного жерла подвала. На западе алела полоска небесной крови. Улицы оказались все еще полны народа: бегали дети, молодежь хохотала в беседках, на лавочках у подъездов бабки делились между собой информацией обо всем, что творится в поселке и не только. И этот покой нарушил я. Дерзкие усмешки из беседки, громкое перешептывание малышни. Даже бабки замолкли и провожали меня враждебными взглядами. Да пошли вы все со своими устоями! Не вы ли сделали меня изгоем?

Нелегко быть одиноким. Но хуже всего – постоянно чувствовать свое одиночество. Раньше было проще. Даже когда ушел Рутра, а потом Шут, я, оставшись один, не особо страдал от этого. Я знал, что есть только я и тот мир, который ненавижу. Раньше была злоба, жажда мести, и я жил этим. Но теперь, кажется, устал…

Настороженные взгляды встречных действовали мне на нервы. Хотелось скрыться где-нибудь, пока не уснет поселок. К тому же надо было подыскать себе новый «дом».

Проклятый закат, он просто выводил из себя, от него так и несло жаром. Я повернул в какой-то тенистый переулок, но наткнулся на группу ребят. Они кучкой сидели у стены. В воздухе висел дымок и резкий запах.

– Залечил? Давай, дуй…

Говоривший замолк. Напряженные взгляды впились в меня, словно жала. Один из парнишек, уронив «пятку», пытался незаметно задвинуть ее подальше. Я отвернулся и пошел дальше. В другом укромном местечке я застал влюбленную пару, а потом играющих детей.

Даже когда, пройдя не бог весть сколько, я забрел в глушь деревянных домишек, то и там был встречен собачьим лаем и недоверчивыми взглядами. В одном из дворов за низеньким ветхим забором веселился народ. Впрочем, судя по некоторым деталям, например по черным косынкам женщин, это были поминки. Две толстые тетки на лавочке у калитки, охая, вспоминали усопшего. Но при моем появлении они позабыли о покойнике и засверлили меня своим вниманием, словно я вот-вот вынесу из их домов все ценное или вытопчу огороды. А еще я наверняка наркоман, преступник и, небось, сбежал из колонии. Я прошел, стараясь даже не глядеть в их сторону. Но когда, свернув в другой переулок, остановился, позади раздалось: «Эй, чего там шаришься?..» И я пошел дальше, в душе послав их всех.

И везде, везде я ощущал свою неуместность. А ведь когда-то и я жил в подобном поселке, где знал всех и все знали меня, жил теми же проблемами. Как бы мне хотелось вернуться в то, такое далекое прошлое – отдал бы все на свете! Сейчас оно вспоминается как прекрасный сон. Хотя там, где я жил, меня, скорее всего, вспоминают как ни с чем не сравнимый кошмар. Наверное, до сих пор вбивают мертвецам осиновые колья, чтобы те не вернулись… как я. А вернулся я шумно. Убил ее и того парня тоже. А другие были, вообще-то, ни при чем… Но что поделаешь, раз я пребывал тогда в ужасном настроении. В общем, дома меня не ждут, скорее уж наоборот. Да ладно, не бойтесь. Не вернусь я. В прошлое дороги нет. Будущего нет. Настоящее – полное дерьмо. Кто виноват? Она? А ведь я любил эту мразь!

Наконец мне удалось отыскать безлюдный переулок. Я уселся в тени забора и принялся ждать. По-моему, я даже задремал, так как сумерки сгустились незаметно. А думал я тогда о самой обыденной проблеме, единственной, которая волновала меня в последние годы: как не загнуться от голода. Где в поселке можно встретить пьяных? Да где угодно, практически везде. Но больше всего их обычно возле кабаков либо на дискотеке. Скоро надо идти.

– Ты смотри недолго!.. И одна в потемках не шарахайся. Придурков всяких хватает…

– Мама, я все это слышала сотню раз.

– Как ты с матерью разговариваешь? «Сотню раз!..» Шибко взрослая стала?

– Ой, мама, прекрати…

В сплошной стене забора образовалась калитка, и в ней показалась девушка. Случайность – забавная штука. Я вдруг узнал в ней ту вчерашнюю оконную нимфу. Ага, тот же заборный коридор, вот и лужа, возле которой валялся мужик, а над забором окно. Девушка между тем прошла мимо, окинув меня безразличным взглядом. Я подумал немного и пошел следом.

И не ошибся. Ну куда еще может идти девушка в такой час? Вариантов маловато…

Сивушная дискотека. Деревянное здание клуба окружали пьяные толпы. Все как всегда и везде: на крыльце курят, в сторонке пьют, за клубом «шабят» и мочатся. Два дюжих мента с дубинками взирают на этот беспорядок, полагая, что все в порядке и под их самодовольным контролем. Хотя, если захотят, и правда могут к кому-нибудь прикопаться, даже отлупить.

Моя белокурая проводница затерялась где-то в толпе. А может, зашла в клуб. Но меня это мало интересовало. Я мигом осмотрелся и направился за клуб, туда, где темнели кусты. Там и стал ждать. Пару раз приходили какие-то парни – просто отлить. Я делал вид, что занимаюсь тем же. И вот вскоре появилась девушка. Она присела метрах в пяти от меня, нисколько не стесняясь. Торч от алкоголя, похоже, был сильнее моральных принципов. Когда она собралась обратно, дорогу ей преградил я. Все в ту ночь получилось, как обычно, легко.

– О!.. А ты кто такой? – с трудом выговорила она, когда я не пропустил ее. Пыталась казаться крутой, но я знал, что это ненадолго. Все они так.

– Привет, – сказал я, глядя ей в глаза. Не знаю почему, но этот трюк срабатывал всегда. Может, правда у нас во взгляде есть что-то гипнотическое. Я, наверное, узнал бы это – если б мог увидеть себя в зеркале. Но я давно уже этого не мог…

– Жека, ты, что ли? – неуверенно пробормотала она, теряя крутость.

Я не ответил, а лишь протянул руку и коснулся ее лица, слегка погладил. Потом провел ладонью по шее (крестика нет!) и привлек ее, уже податливую, к себе. Мы целовались, жадно лаская друг друга, но недолго. Я медленно спустился к шее, и она чуть слышно застонала, скорее от удовольствия, чем от боли, когда я прокусил немного горькую от духов кожу. Я забирал ее жизнь, а она таяла в моих руках от наслаждения.

Наконец я отстранил ее. Несколько секунд она стояла в растерянности и даже попыталась снова шагнуть ко мне, но я удержал ее.

– Извини, все. – И опустил глаза.

– Пойдем со мной. Там уматно!..

Я покачал головой и отступил во мрак, растворившись в ночи. А она, словно придя в себя, испуганно посмотрела по сторонам и быстро пошла, потирая место укуса.

– Ты че так долго? Там клуб не подмыло? – Мужской голос: наверно, того самого Жеки. – Чего это у тебя?

– Поцарапалась.

А потом, погодя, – подруге, восторженно:

– Там был такой парень!..