Цитаты из книги «Внук Персея. Сын хромого Алкея»

От Ликимния за стадию несло страхом. Тем страхом, который, дойдя до последнего рубежа, превращается в отвагу. Такое случается раз в жизни, и каждый случай достоин, чтобы аэды пели о нем на всех перекрестках.

Фреска была единственной в зале, изображавшей войну. На остальных – пиры, стада, женщины с колосьями в руках. Много мира и чуть-чуть войны. Этого хватало, чтобы мир казался хрупким.

Страшное чудовище можно взять отвагой. Сильное чудовище можно взять хитростью. Хитрое – силой. Но чем взять чудовище, которое ты не можешь догнать? Оно умчится прочь, а ты останешься, как дурак, со всей своей силой, отвагой и хитростью.

Дверь за спиной захлопнулась, оставив гостя в кромешной безвидности. «Неужели так легче умирать?» – подумал Амфитрион. И ответил сам себе: кому как.

«Ты не понимаешь, – донесся издалека, из полузабытого детства, голос приятеля-соперника. – Или врешь. Проклятым быть плохо. Теперь у тебя в жизни все будет плохо. Чуточку плохо или очень плохо, но всегда плохо. А когда хорошо – ты будешь ждать, когда же начнется плохо. Тебе сейчас плохо, да?»

Не только у изгнанников нет семьи. У владык – тоже.

Со дня основания Микен люди знали: в городе есть правитель. Он решает за всех. Можно ворчать или радоваться, тихо негодовать или громко одобрять, но главное – микенцы были избавлены от необходимости делать выбор. Выбирали за них: война или мир, новое святилище или новые ворота…

Терпение басилея иссякло, но он держался. Не следует открыто выказывать гнев. Правитель должен быть спокоен и мудр. Иначе соберется народишко и скажет: на что нам, хвала богам, такой басилей? Пикнуть не успеешь – лишишься троноса.

Запрокинув к небу всклокоченную голову, раскачиваясь из стороны в сторону, он выл, как волк, утративший стаю. Опоздал, молчали тела. Опоздал, шипел прибой. Мог бы и поторопиться, метались чайки в небе.

В паху взрывается боль, пронзая тело насквозь. По бедрам течет липкое, горячее. Моча? кровь? – жизнь. Ноготь остер, как металл.