© Геннадий Дорогов, 2017

ISBN 978-5-4483-9176-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сонеты

Татьяне Сороке

 
От мира правду заслоня,
О жизни судя однобоко,
Твердят учёные: «Сорока —
Вороне близкая родня».
 
 
Но вы послушайте меня:
В учёных спорах нету прока.
Я точно знаю, что Сорока —
Она, как феникс, из огня.
 
 
И если вы, мои друзья,
Со мной согласны – счастлив я,
И с плеч моих спадёт забота.
 
 
Вот смысл моих хвалебных строк:
Давайте выпьем за сорок —
За птиц высокого полёта!
 

Сон

 
Всю ночь гудела вьюга за стеной.
Мне снился сон, пленительный и сладкий:
Я, маленький, лежу в своей кроватке,
И мама наклонилась надо мной.
 
 
Подёрнулось виденье пеленой,
И оборвался сон как лист тетрадки.
Но чувства непонятные украдкой
Нахлынули горячею волной.
 
 
С минувшим никогда не повстречаться,
В забытое окно не постучаться
И не взойти на старое крыльцо.
 
 
Но память перебросит мостик шаткий —
И вновь лежу я в маленькой кроватке,
И надо мною мамино лицо.
 

Турнир

 
Черты прекрасного лица
Играют рыцарей судьбою.
Труба зовёт: готовься к бою!
Турнир прославит молодца.
 
 
Полны решимости сердца
Пленить Её своей борьбою.
Смерть где-то рядом – эти двое
Решили биться до конца.
 
 
Теперь мы можем сквозь века
Им посочувствовать слегка
За их бессмысленные драмы.
 
 
Но как нам, бедным, разгадать
Готовность даже жизнь отдать
За нежный взгляд прекрасной дамы?!
 

Одинокая старуха

 
Её порой я вижу из окна:
Изношенное платье треплет ветер;
Стянулась кожа, словно на скелете;
Под грузом лет изогнута спина.
 
 
Но почему она всегда одна?
Ведь есть же где-то выросшие дети.
И всё ж она одна на белом свете
И никому на свете не нужна.
 
 
Что в жизни у неё теперь осталось?
Лишь только одиночество и старость
Неумолимо властвуют над ней.
 
 
На перекрёстках оживлённых улиц
Она проходит, горестно сутулясь…
Не дай мне, Бог, дожить до этих дней.
 

Страсти

 
Покуда у людей стучат сердца,
У них бушуют страсти, словно лава.
Спешат успеть налево и направо.
Им кажется, что жизни нет конца.
 
 
А у иных под маской нет лица.
Слова текут как сладкая отрава.
Кого-то манит власть, кого-то – слава.
А третьих – блики «жёлтого тельца».
 
 
Но мы под стать любому поколенью.
Когда наступит срок, мы станем тенью,
Пройдя по заколдованному кругу.
 
 
А люди продолжают драться, биться,
Стремясь достичь чего-то и добиться,
И наступают на ноги друг другу.
 

Небесное и земное

 
Луна ворвалась в царство темноты,
И я увидел куст прекрасной розы.
Воспоминанья, чистые как слёзы,
Мне подарили нежные цветы.
 
 
Желанья, страсти, юности мечты
Проснулись вновь и прочь несли от прозы.
Вернули к жизни умершие грёзы
Создания небесной красоты.
 
 
Хмельная ночь хмельные ароматы
Ночной фиалки, ландыша и мяты
Смешала щедро в воздухе густом.
 
 
Луна струит серебряную полночь.
Я сделал шаг, и вдруг…
                                Какая сволочь
 
 
Нагадила под розовым кустом?
 

Обида

 
Сердитый окрик как удар кнута —
На сердце боль от раздраженья злого.
И вот взамен сближения былого
Дистанция совсем уже не та.
 
 
И светлых отношений чистота
Тускнеет от несдержанного слова.
И так порой бывает трудно снова
Вернуться на исходные места.
 
 
Казалось бы, какая ерунда!
Обида – это вовсе не беда,
Забудется за прочими делами.
 
 
Но тяжкий груз уже на сердце лёг.
И вот едва лишь тлеет уголёк
Там, где ещё вчера горело пламя.
 

Обличители

 
Мы от окраин до столиц
На гнев и обличенья падки.
Летят суровые нападки
На воротил и первых лиц.
 
 
И с гневом пышущих страниц
Мы лихо режем правду-матку.
Но осторожно и с оглядкой,
В кругу дозволенных границ.
 
 
Браня обманы и пороки,
Мои бичующие строки
Смелы, решительны и злы.
 
 
Но сердцем чувствуя опаску,
Я всё же с них снимаю фаску,
Чтоб сгладить острые углы.
 

Эпоха света

 
Когда мы станем все на «ты»,
Стерев условные границы,
И сможем все объединиться,
Отбросив гонор и понты;
 
 
Когда мерилом красоты
Не будут крашенные лица —
Душа, способная светиться
От чистоты и доброты;
 
 
Когда все те, в ком плещет яд,
В себя от злобности вонзят
Свои отравленные жала —
 
 
Тогда друг другу скажем мы,
Что завершилось время тьмы,
Эпоха светлая настала.
 

Фонарь

 
Я заблудился в темноте.
Ищу в потёмках вещи, лица,
Чтобы с досадой убедиться,
Что всё не то и все не те.
 
 
Моей несбыточной мечте
Не суждено осуществиться.
О ней пустые небылицы
Несёт сорока на хвосте.
 
 
Фонарь на стенке тупика —
Манящий блеск фальшивой цели.
К нему плетусь я еле-еле.
 
 
Моя дорога далека.
И я твержу себе пока,
Что это свет в конце тоннеля.
 

Слова
Венок сонетов

1

 
Когда во мне вдруг ожили слова
И голосом живым заговорили,
Они как будто предо мной открыли
Чудесный мир земного волшебства.
 
 
И звуки, различимые едва,
В живые строки слиться поспешили.
В них было всё: и белизна ковыли,
И зелень трав, и неба синева.
 
 
Но этих звуков непонятных нить
Не мог я вдохновеньем объяснить,
Я ничего тогда не знал об этом.
 
 
И только видел, что однажды ввысь
Слова как солнце утром поднялись
И озарили мир волшебным светом.
 

2

 
И озарили мир волшебным светом,
И струны сердца тронули слегка —
Легонько, как дыханье ветерка;
Тихонько, словно ночь перед рассветом.
 
 
Уже тогда я был в душе поэтом.
Мне вдруг открылась сила языка
И радость, когда звонкая строка
Была моим стараниям ответом.
 
 
И те слова, волнуя и дразня,
Словно живыми были для меня
И обладали запахом и цветом.
 
 
Как домики из детских коробков,
Так я строку выстраивал из слов.
Они во мне росли как травы летом.
 

3

 
Они во мне росли как травы летом,
То сладко-ароматны, то горьки.
Они звенели, словно ручейки,
Как пчёлы в летнем воздухе нагретом.
 
 
Они кружились сказочным балетом,
Свиваясь и вставая на носки.
Я верил, что узнал секрет строки,
И дорожил полученным секретом.
 
 
Но не всегда всё гладко получалось.
Случалось так: строка не удавалась.
Бывали непослушными слова,
 
 
Теряли запах свой и цвет теряли.
Тогда слова тихонько умирали
И падали, как осенью листва.
 

4

 
И падали, как осенью листва,
Как в синем небе раненные птицы.
Но по весне спешила вновь пробиться
К теплу и свету свежая трава.
 
 
И так порой кружилась голова
От похвалы, прожектов и амбиций!
От достижений как не возгордиться,
Восторженные слушая слова?!
 
 
Мы все на жизнь свои имеем виды,
Амбиции, претензии, обиды.
Жизнь – океан. Она всегда права.
 
 
Я шёл по жизни и играл словами.
И мне они казались островами.
Терялись в океане острова.
 

5

 
Терялись в океане острова —
Пропавшие, потерянные строки.
Я и сегодня слышу их упрёки,
Они ещё звучат едва-едва.
 
 
Я от утрат порою изнывал
И вновь творил, не назначая сроки.
И счастлив был, когда рождались строки
Натянутые, словно тетива.
 
 
Стихия слова пламени сродни,
И ничему её не заменить —
Ни роскоши, ни власти, ни монетам.
 
 
Мои литературные труды
Дарили мне чудесные плоды.
А жизнь звенела сказочным сонетом.
 

6

 
А жизнь звенела сказочным сонетом.
Пусть не смолкает в сердце этот звук!
В периоды смятений и разлук
Он душу защитит стальным корсетом.
 
 
Когда бесчестным, подленьким наветом
Исподтишка кольнёт фальшивый друг,
От разочарования вокруг
Окраситься весь мир унылым цветом.
 
 
И память о тех днях ещё жива,
Когда литературная братва
Меня громила, радуясь при этом.
 
 
Я вдаль смотрел поверх чужих голов,
Стремясь подняться по ступенькам слов
Назло непониманьям и запретам.
 

7

 
Назло непониманьям и запретам
Петь под диктовку не хотелось мне.
И я шагал по тропке в стороне,
Дорогу уступив другим поэтам.
 
 
И тем, кто был с писательским билетом,
Удачно оказавшись на волне,
И тем, кто был попроще, но вполне
Считал себя талантом и эстетом.
 
 
Я отстранился и исчез из виду,
Не затаив ни злобу, ни обиду.
И пусть манера эта не нова,
 
 
Не ради денег и не славы ради
Я чувства доверял своей тетради.
И времени вращались жернова.
 

8

 
И времени вращались жернова.
Оно одно реально миром правит —
Оценит всё и по местам расставит,
На суд бесстрастный предъявив права.
 
 
Тогда же я от многих отставал —
От тех, кто шёл вперёд навстречу славе,
Кто творчество и жизнь усердно правил
За строчкой строчка, за главой глава.
 
 
И многие из них, скажу без лести,
Достойны и признания, и чести
За их талант, старания и смелость.
 
 
Я ж был зависим от досужих мнений.
В пустой борьбе мечтаний и сомнений
Умчалась юность вдаль, настала зрелость.
 

9

 
Умчалась юность вдаль, настала зрелость,
Стремлений дерзких остужая жар,
Амбиции растаяли как пар.
Романтика, мечты – куда всё делось?
 
 
Но пустота и чувства омертвелость —
Для тех, кто болен и душою стар.
Мне ж не давал застыть мой божий дар.
И колесо, как прежде, завертелось.
 
 
Я не фальшивил и в своё искусство
Вплетал живые, искренние чувства,
Когда душе и плакалось, и пелось.
 
 
Текла, менялась жизнь за вехой веха.
Всеобщего признанья и успеха
Под этим небом мне всегда хотелось.
 

10

 
Под этим небом мне всегда хотелось
Однажды быть услышанным людьми —
Хотя б на день, на час или на миг,
Чтоб сердце от восторга загорелось.
 
 
О том, что осень в золото оделась;
О том, как сердце от любви щемит;
Врачует радость и печаль томит;
Про боль потери, преданность и смелость.
 
 
Я не шагал по тропам проторённым,
Не следовал придуманным канонам,
Которые просты как дважды два.
 
 
Каноны эти хуже приговора.
И мне хотелось, убежав из хора,
Иметь на голос собственный права.