– Ну, Зинка! Вот будут у тебя внуки, тогда я посмотрю на тебя! Кукла расфуфыренная! Посмотрите на неё, какая! – возмущённо закричала Тимофеевна.

Зина отошла от окна, села на кресло и закинула ногу на ногу. «Ага, как же внуки? Доживи ещё, Тимофеевна!      Вот дура, баба противная! Всю медитацию мне испортила, ещё и напугала! – честно призналась себе Зина. – Вот как с такой её женской харизмой мужик жить будет? Да не дай бог! Даже если бы я осталась последним мужиком на всей планете Земля, то ни за что к Тимофеевне не подрулила бы! – и Зина перекрестилась три раза. – Стерва хозяйственная! Душа бабская заразная! Тоже мне, Зинка, Зинка! Культуре научись, квочка недоделанная! Зинаида Михайловна, пожалуйста! А то, как к Филиппу Петровичу, так Филипп Петрович, а ко мне, так Зинка. Научу тебя сегодня, как ко мне по имени отчеству обращаться! Не обстираешь один денёк внучка своего ненаглядного, так сразу вспомнишь, что Зинаида Михайловна. Что за люди? Вернее, что за женщина такая?..»

У Зины снова зазвонил сотовый телефон, на его экране опять высветились всё те же две заглавные буквы ФП. Она вяло посмотрела на них и стала качать одной ногой, вверх – вниз, как можно сильнее. Это Зину всегда успокаивало, так как её тело перестраивалось быстрее, чем её бесконечные мысли бегущей строкой. Мда… «Какой чудесный день, какой чудесный пень, какой чудесный я, и песенка моя. Ля – ля – ля! Не скучно мне ничуть, пою когда хочу, какой весёлый я и песенка моя. Ля – ля – ля!» – вспомнила Зина песенку из детского мультфильма «Песенка мышонка». И стала её напевать, максимально покачивая ногой, потом поменяла ноги в этом положении, и продолжила дальше осваивать этот удивительно простой релакс. Хорошо, когда ты делаешь то, что для тебя важно, а не то, что важно для других, вот таких претензионных Тимофеевн, например.

Тимофеевна, все знали, штучка ещё та была, близкая не то слово. Почему близкая? Да всё просто! Вот куда не повернись, куда взгляд свой не отведи в городке, Тимофеевна тут, как тут, близкая ведь, даже очень. Лезла всегда и ко всем, но, особенно, к Зине. Во все дела её сексуально – амурные, с грубым нарушением прав женских и законов природных! Болтала везде, что не попадя про Зину. И всё – то ей надо было!

У Тимофеевны вообще вся бабская жизнь с молодости набекрень пошла. Влюбилась Тимофеевна в солдатика с пушком над верхней губой, который летом в гости к её соседке время от времени приезжал, племянничек. С виду тоже такой ведь неказистый, как Филипп Петрович, обычный во всех смыслах. Тимофеевна на тот момент все глаза свои девичьи проглядела на него и дар речи частично потеряла. Странная любовь у них случилась. Но как говорит сама её величество, близкая Тимофеевна, самая что ни на есть настоящая, потому как военная. Солдатика её звали Слава. В отличие от Филиппа Петровича он всё время что – то пытался строить из себя, такой вот весь напыщенный и важный ходил, как петух на птичьем дворе среди кур.

Носил с собой Слава сумку военную планшет. Все в городке подозревали, что там какой – то засекреченный план или объект, потому как Слава никому и никогда этот планшет не доверял. Разве, что один раз Тимофеевне, которая всё время и почему – то близко находилась, по – военному, как говорится. Дело было так, пошёл солдатик Слава в баньку, которую ему растопила его тётка, соседка Тимофеевны. Зашёл, разделся, а папку свою военную планшет с собой взял. Стал париться, а Тимофеевну, хоть никто и не звал, но она на всякий случай рядом была, мало ли. А в самой парилке жар да пар такой, как – будто плотная завеса тумана её окутала. Вот и привиделось Славе, что его папку военную планшет, украли. Испугался он, да как выскочит во двор в чём мать родила, всё из – за этого времени военного, всего пять суток на побывку дали! А тут Тимофеевна близко так к баньке прильнула, как ждала Славу. Ну что, удар женский ниже глаз её и случился! Прямое попадание в сердце! Ведь Тимофеевна первый раз красоту наготную мужскую вот так перед собой в открытом земном пространстве увидела. И сразу поняла, что по законам военного времени, папку – планшет необходимо искать вдвоём, причём все силы необходимо кинуть без остатка, ведь оставались считанные деньки до отъезда Славы. И Тимофеевна, собрав всю свою женскую силу воли в грудь, бегом схватила за руку голого Славу и сказала: «Срочно! Надо найти планшет! Пойдёмте в баню скорей же!» И потащила этого красивого молодого парня с серым пушком над верхней губой в парилку. Слава ничего не успел понять, но поверил ей на слово, и они влетели в парилку. И как говорит народная молва в городке, что тоже близко случайно оказалась, так искали вдвоём, так искали, что несколько суток совместного пребывания в бане положили на это. Такова серьёзность подхода к делу, по – другому никак. Тётка Славы даже беспокоиться стала, что банька небольшая и военной папке – планшету там потеряться особо негде, да и не украдёшь сильно, но раз такая опасная ситуация с документом, возможно засекреченным, то решила, что надо всё – таки набраться терпения и подождать до прояснения банной обстановки. Вот и ждали всем народом близким. Дождались, вышли Слава и Тимофеевна, такие довольные и счастливые, что все так и поняли, что папку – планшет они нашли, и возможно даже план или объект какой рассекретили. Дело ведь военное, молодое! И всё бы хорошо в истории Тимофеевны, да вот только папку эту кожаную очень сильно повело в парилке от жара и пара такого совместного посуточного пребывания. Кожа на ней вся скукожилась, страшно смотреть, не то, чтобы открыть и документ, какой прочитать. В общем, только положили они эту папку – планшет у печи сушиться, как телефонный звонок по межгороду, что солдатику этому срочно в штаб. Ой, что началось! Он забегал и запрыгал, а Тимофеевна от блаженства своего женского ещё не пришла в себя, ничего понять не может. На второй заход в парилку не настроена идти, сил не накопила ещё, еле на ногах от радости бабьей стоит и не может с места двинуться, близкая такая.