Глава 4

Десять лет назад

– Значит, никаких сомнений в том, что девчонка возможная Зрящая? – спросил у местного слухача Стражи, пожилого лекаря с абсолютно лысой головой и неприятно бегающими, глубоко посаженными глазками-бусинами.

– По всем прямым и косвенным признакам она и есть, патрон Лордар, – закивал он. – Мать ее в девичестве Одержимый похитил, нашли только месяц спустя в соляной шахте. Естественно, пользовал он ее там по-всякому, так что домой вернули уже брюхатой. Родители ее, само собой, ко мне обратились, хотели избавиться от такого приплода, да только ничего не вышло. Микстурки-то мои и зелья от такого не помогают.

Я мрачно кивнул. Всем известно, что женщине, понесшей от одержимого, особенно уже набравшего силу, практически невозможно освободиться от такого бремени раньше времени. Разве что себя убить вместе с этим ребенком.

– Семья у девушки была не из бедных, и ее быстро пристроили замуж за сына кабатчика, пока живота еще не видно было, так что девчонка эта, Летэ, она его дочкой считается, хоть и знают все, что неправда это.

– Еще признаки есть? – вмешался в разговор брат, наверняка уже желающий поесть, выпить и завалиться поспать после трех дней дороги в эту глушь.

– Да, конечно! – почти подпрыгнул на месте слухач, опасливо косясь на недовольную физиономию усталого Реоса. – Все классически прямо. Ее мамаша после девчонки пошла рожать год за годом подряд от мужа-то своего, все сплошь пацаны и у всех – отметины в разных местах.

Я сдержанно кивнул, признавая наличие второй обязательной приметы потенциальной Зрящей – у их матерей, если уж и рождались после них дети, то исключительно противоположного пола и обязательно «меченые», так как чрево бывших игрушек одержимых было по большому счету испорчено. Да и сами эти отпрыски считались существами с повышенным риском принять в себя беса, поэтому раньше, когда Стража находила возможную Зрящую, всех их частенько отправляли на тот свет в качестве профилактики. Сейчас с этим не так строго, но самого правила никто не отменял.

– Сколько там у нее братцев? – уточнил я и зевнул. Чертовски нудная дорога вышла.

– Восемь, на девятом мамаша и отошла в мир иной, – отозвался слухач.

– Жаль, что померла, – скривился Реос, поняв мою мысль. – Ну, значит, прирежем этих мелких на глазах у девки, ее и тряханет – и готова наша новая Зрящая. Оттащим ее магам – пусть дрессируют.

Я усмехнулся, вспоминая его пьяные страдашки трехдневной давности по судьбам претенденток. Достаточно было протрезветь, и вот вернулся разум. Брат снова такой же циничный и безжалостный засранец, как и я. Как любой в Страже, другим тут не место – мы не сбором грибов занимаемся и не розыском смазливых претенденток в постели аристократов, мы убиваем часто и много.

– Прошу прощения, но этот способ вряд ли сработает, – проблеял неуверенно целитель, – ведь на Летэ в полной мере работает еще и третья примета: отчим и все ее родные терпеть не могут девчонку с самого мальства, грубы с ней и пашут на ней, как на вьючной скотине, так что ни для кого не секрет, что бедняга тоже теплых чувств к родне не питает, только и мечтает уже замуж выскочить, там хоть работать столько не придется.

– Что, и женишок уже имеется? – осведомился я.

– А как же! Отчим ее столковался с нашим мельником, за его сынка-увальня бестолкового ее не без пользы для себя пристраивает. Правда, тот на каждом углу треплется, что брать Летэ за себя ни за что не хочет и его тошнит от одной мысли спать с ней. Вы же знаете, этих потенциальных Зрящих никто не любит на уровне инстинктов.

Так и есть, нормальных людей от потомков одержимых прямо с души воротит, невзирая на их внешность, хоть бы красоты они были неземной, зато вот для самих носителей бесов они словно медом намазаны. Да еще на нас это отторжение никак не сказывается.

– Сама девка как к женишку относится? Может, тогда его замочить, чтобы спровоцировать? – Реос явно мечтал разделаться с этим заданием поскорее, и я в этом был с ним полностью солидарен.

– Вот тут ничего сказать не могу, – покачал лысой головой слухач. – Подруг у нее нет, девушка нелюдима и мыслями своими ни с кем не делиться, но замуж однозначно хочет, любая бы хотела, пожив в такой семейке, как у нее. Лошади у пахарей меньше работают, чем Летэ на постоялом дворе своего отчима.

***

– Ну и почему это ты у нас станешь исполнять роль героя-спасителя, а не я? – проворчал Реос, обматывая лицо темно-синим платком, так же, как и еще четверо парней из Стражи.

– Запросто могу уступить свое место и с удовольствием напинаю тебя по ребрам, если вообще до этого дойдет, – осклабился я в ответ. – Но очень надеюсь, что не придется даже это делать, не говоря уже о последующем ломании комедии с изображением романтичного и влюбленного идиота.

Наш план по инициации был многоуровневым и должен был приводиться в исполнение в непрерывном режиме, дабы успех был неизбежен.

Сначала Реос и парни нападут на идиота женишка на глазах у Летэ, изобьют его или даже жестоко и изощренно прикончат, если нужно. Не сработает – возьмутся за саму девку, напугают до полусмерти изнасилованием, провоцируя тьму выйти наружу. Реально насиловать, если все же не «прорвет» и от этого, не станут. Появлюсь я, весь из себя спаситель. Получу от души, но таки спасу даму от мерзавцев, дотащусь больной-несчастный на постоялый двор ее отчима, поселюсь там, начну ухаживать, томно смотреть влюбленными глазами на эту наивную дуру – и все, она у меня, считай, в кармане. На нее же по-доброму за всю жизнь никто наверняка и не взглянул, а тут такой красавец и защитник, да еще и богатей, «наследник аристократического рода». Влипнет в меня, как кошка, позову с собой, пообещаю любить до гроба и жениться – бросит все и побежит, как псина вышколенная, и сама ноги раздвинет и отдастся, а вот потом сюрприз-сюрприз. Не нужна ты мне, бестолочь и деревенщина, поимел и выкинул, а еще и другим предложу попользоваться сразу же после трепетного момента потери невинности. И если ее уж после такого не взорвет изнутри тьмой, то вообще ничего не сработает. Избавляться и за следующей ехать придется.

Все продумано и рассчитано на несколько шагов вперед, но вариант с тем, что все произойдет сразу и без лишней возни и траты времени, предпочтительнее. Хотя и на соблазнение с побегом и прочим я даю максимум три дня. Больше этой глупой курице не продержаться – поплывет, едва за нее возьмусь.

Со стороны реки, куда Летэ отправилась полоскать неподъемную гору белья, а женишок потащился следом после отцовского окрика, даже и не думая ей помочь волочь эту тяжесть, донеслись крики. Сначала мне показалось, что закричала девчонка, но, оказывается, этот истошный визг издавал этот ее уже, собственно, бывший суженный – здоровенный белобрысый лбина. Мило, однако. Зевнув, я подошел поближе, чтобы устроиться на берегу за деревьями, откуда было хорошо видно все действо, и свой выход я точно не пропущу. И наконец нормально рассмотрю нашу возможную Зрящую, а то только и видел до этого, что ее густо-рыжие, почти медно-красные волосы, заплетенные в толстенную косу, что болталась вдоль ее спины.

Запугивая, двое стражей со скрытыми лицами заломили Летэ руки, остальные взялись за ее жениха, избивая, глумясь и обещая сделать с ней всякие грязные вещи, как только с ним закончат, но тут огромный детина зарыдал и завизжал, словно шлюха, которую впервые дерут в зад без смазки, стал истерически биться и орать, чтобы «уважаемые господа брали эту бабу и делали с ней все что им угодно, а он никому ничего никогда не расскажет». Ну что за склизкая гадость! Как ни странно, но на покрытом множеством ярких веснушек лице девушки не отразился шок от такого предательства нареченного. Очевидно, она неплохо знала ему цену и даже не удивилась, хоть и явно боялась, оказавшись в руках толпы отморозков.

Реос незаметно глянул в мою сторону, вопрошая, и я сделал знак кончать слизняка. Можно было его и отпустить – и ежу уже понятно, что на Летэ не произведет нужного эффекта его наглядное убийство, но на кой оставлять жизнь такому ничтожеству, если взять и удавить куда как приятнее.

Я встал, отряхнул задницу от земли и листьев и выждал еще немного, готовясь к своему эффектному появлению. Женишок забулькал, захрипел и затих, а вот Летэ так и не закричала, даже тогда, когда парни повалили ее и стали рвать одежду и нагло лапать, изображая намерение отыметь всем вместе. Она тряслась и молча плакала, но что-то… какая-то обреченность, окружающая ее, как плотное облако, однозначно подсказывала мне, что нужного результата не будет. Она просто вытерпит всю боль и унижение, ведь другого в жизни и не видела, и не взорвется. Теперь я понял, что все же план придется осуществлять до конца, а точнее, нужно было начинать, собственно, с последнего пункта – с соблазнения и внушения иллюзии любви и обещания шанса на другую, красивую жизнь. Только позволив родиться в себе надежде, она станет уязвима для наших попыток добраться до заключенной в ней тьмы. Пока нет надежды, а одна лишь покорность обыденности, нечего топтать, нечем спровоцировать. Лишь показав ей разницу, поманив волшебством чего-то иного, получится лишить девчонку всех тех слоев толстой защитной кожи, что она нарастила за годы мерзкого обращения.

Расправив плечи и задрав подбородок, я закричал: «А ну отпустите девушку, грязные животные!» и ломанулся по берегу реки, врезаясь в толпу лапающих Летэ сослуживцев.

Само собой, они отвесили мне изрядное количество тумаков, но я все же «обратил их в позорное бегство», а в награду получил потрясенный и полный неподдельных эмоций взгляд девчонки. Конопатое простоватое лицо залито слезами, а глаза были светло-светло-голубыми. Терпеть не могу такое сочетание, пусть даже и нет у меня особых пристрастий во внешности баб, учитывая, что дело я имею принципиально только со шлюхами. Но эти веснушки и почти прозрачные глазки…Тьфу, аж тошно от этого сочетания внешней невинности и дурацкой доверчивой благодарности. Еще и слова мне не сказала, а уже вижу, что моя с потрохами. Как же все это просто, даже не смешно!

Демонстративно рухнул на колени, прижимая со сдержанным мужественным стоном руку к животу, сплевывая кровь, и она отмерла, кинулась ко мне, неуклюже стискивая разодранное на груди платье.

– Благодарю, благодарю вас за помощь, благородный герр! – давя всхлипы, затараторила она, а мой взгляд неожиданно зацепился за торчащий из тряпья, в которое превратилось ее платье, темно-розовый сосок. Немного крупноватый для таких небольших сисек, но мой член внезапно это одобрил, начав наливаться, а язык непроизвольно прошелся изнутри по нёбу, как будто прикидывая, как эта вершина может ощущаться у меня во рту. Ну только такого мне еще не хватало! Мне такое строение женской груди даже и не нравится обычно, но, с другой стороны, я молодой здоровый самец, и чтобы трахнуть бабу, мне не нужно воспылать к ней и каплей настоящего влечения, достаточно ее доступности. А трахать эту мне по-любому придется, так что даже хорошо. Хоть не нужно будет самому себя рукой накачивать или представлять кого поаппетитнее, когда ей между ног залезу.

– Я вам так благодарна, так благодарна! Даже не представляю, как это выразить! – лепетала наивная бестолочь. Дай тебя трахнуть, да стань Зрящей по-быстрому – вот и вся благодарность.

– За такое не благодарят, прекрасная мистри! – Последние слова чуть в горле не застряли, не так уж и легко, оказывается, корчить из себя хорошего парня, особенно без практики.

Вся моя обходительность и хорошее отношение в этой жизни будут принадлежать лишь одной женской особи в этом мире – моей паре, вот поэтому я и пользовался исключительно услугами платных профессионалок, перед ними комедии ломать с обходительностью не нужно. То, что у меня с женщинами, до того как я встречу свою истинную, и рядом не должно стоять с тем, что будет для нее. Даже прозрачные намеки и прямые приглашения от аристократок я отметал без всякого сожаления. С этими расшаркиваться нужно, притворяться, что, типа, уважаешь, хотя, по мне, они еще хуже шлюх. Те хоть не скрывают, что раздвигают ноги ради денег, а дамы высшего общества (по сути, те же шалавы) хотят заполучить под хвост хрен реального жеребца, коими мы слыли, но при этом он еще должен изображать восхищение, обожание и благодарность за то, что эта высокородная бл*дь снизошла до простого стражника-полуживотного. Аж тошно!

– Кто? – опешила девчонка. Что, к тебе в жизни не обращались уважительно, бестолковая птичка? Кроме «эй, подай» и «пошла вон», небось ничего и не слышала?

Всхлипывания полились сплошным потоком, девка завыла, размазывая слезы по конопатым щекам, и кинулась мне на шею. Ну твою же мать! Как же я ненавижу бабские истерики! Плевать, насколько они оправданы. Бесят и никакого сочувствия во мне не вызывают, наоборот, желание свалить как можно быстрее.

– Тише, милая, все уже закончилось! – закатил я глаза и неловко обнял ее. – Давай я тебя домой провожу, красавица.

От изумления она даже заткнулась, позволяя мне облегченно выдохнуть, и подняла ко мне свое зареванное лицо. Ну, что сказать… не уродина. Нос аккуратный, глазки вроде поярче будут, чем сразу показалось, губки что надо, пухленькие. Мой член такую форму очень одобрил, снова заворочавшись что-то чересчур бодро, но кроме него с какого-то перепугу поднял с любопытством голову и зверь. Зараза, надо было вчера все же найти проститутку и опустошиться до сухих яиц, прежде чем спать завалиться. Сейчас бы не мешалось беспокойное либидо.

– Нет, мне нельзя домой так! – глянула она на свое платье и ахнула, опять хватаясь за разодранные края ткани, держать которую забыла, когда вешалась мне на шею. Зато я успел очень неплохо рассмотреть ее грудь целиком. Трахать ее буду на спине, однако. Хоть поглазею, как она подпрыгивать будет, ага.

– Почему нельзя?

– Если отец подумает, что меня… что я уже порченая – прибьет вовсе. Кто возьмет-то?

Да я сам лично и твоего якобы отца, и его выродков спалю вместе с постоялым двором, как только тебя заберем, дура! Непонятная злость вскипела, на мгновение затмевая взор, хотя с чего бы? Все, чего достойна эта ситуация, – это максимум раздражения из-за промедления.

– Я лучше тут на камнях свое второе платье высушу и в нем домой вернусь.

Ау, дорогуша, вон на песке твой бывший женишок лежит, тухнет, как дохлая рыбина, а ты о том, в каком виде домой вернешься, только думаешь? Настолько плевать на него было, или так и правда отчима боишься? Впрочем, да насрать мне!

– Что же, тогда позвольте хотя бы охранять вас тут пока, прекрасная мистри, и все равно сопроводить домой в целости! – расшаркался я и снова охнул, напоминая, что весь тут пострадавший спаситель.

Ее голубые зенки распахнулись, и она едва не заметалась по берегу, подбирая разбросанные тряпки.

– Я мигом, благородный герр!

– Для тебя я просто Лордар, милая! – едва не скривившись от пафосности, ответил я и выбрал место присесть.

Хоть бы не уснуть тут, изображая очарованного ее прелестями придурка!