Часть первая

Глава 1

Морозец наконец-то выжег сырость, землю сделал твердой, а из тяжелых, словно свинцовых туч пошел снег, сперва хлопьями, потом мелкий, уже точно не растает.

Мир сразу стал просторнее, маслянистая грязь превратилась в каменные надолбы, а те спрятались под белым одеялом. Тучи третий день надвигаются с севера – тяжелые, едва удерживаются, чтобы исполинскую массу снега не обрушить целиком, постанывают от непомерного груза, но стараются донести до цели и распределить все это сверкающее богатство равномерно на большой площади.

На третий день после дерзкого захвата Генгаузгуза густой снег не просто пошел, а повалил, и сэр Альбрехт вздохнул с таким облегчением, словно он не барон Цоллерна и Ротвайля, теперь еще и граф, а простой крестьянин, и озимые погибнут, если снегопад не начнется прежде сильных морозов.

– Теперь никакая армия не подступит…

– Из Зондерсгаузена и Эйтеля уже вышли две, – вежливо напомнил герцог Мидль, – и довольно большие. Тысяч по семь в каждой.

– Подступить легко, – уточнил Альбрехт, – на санях еще проще, чем на колесах… Да только в шатрах на ледяном ветру не поночуешь… если не день-два, а недели. Или месяцы.

Норберт произнес ровным голосом и с самым непроницаемым лицом:

– Сегодня те армии повернули обратно.

– Наверное, – сказал Сулливан саркастически, – им раньше предсказывали, что зимой снега не будет?

– Боюсь, – сказал я, – на всю долгую зиму мы отрезаны от мира.

Альбрехт напомнил:

– Как и Мунтвиг…

– Да, – согласился я, – но у Мунтвига свои проблемы, у нас свои. Боюсь, запасы продовольствия в городе скоро иссякнут, а окрестных сел, как было до нас раньше, для снабжения будет маловато. Готовьте людей, которые установят связи с соседними городами. Торговые!

– А если откажутся?

– Пригрозите участью Вифли, – сказал я жестко.

Альбрехт добавил:

– А в качестве пряника напомните, что остальные города, сдавшиеся его высочеству Ричарду, не были ни в чем ущемлены.

– Верно, – согласился я. – Спасибо, барон.

Я поднялся из-за стола, все умолкли и обратили на меня вопрошающие взоры.

– Вернемся в главный зал, – сказал я. – Народу прибывает, нам нужно быть со всеми любезными, никого не отталкивать.

– Никого? – уточнил Альбрехт.

– Граф, – ответил я строго, – не придирайтесь. Это как правило, но из всякого правила бывают исключения.

Макс, редкий гость на совещаниях и обычно отмалчивающийся, предложил жизнерадостно:

– Пойдемте напрямик?

– Конечно, – ответил я, хотя собирался идти кружным путем по извилистым коридорам, а потом по гирлянде подвесных мостов. – Герои всегда выбирают прямые дороги, а мы хто?

В холле слуги поспешно набросили мне на плечи роскошную шубу, стражи так же быстро и с готовностью распахнули двери в заснеженный мир.

Широкое крыльцо уже вычищено от снега, даже прокопана узкая дорожка до конюшни, но двор весь покрыт этим чистейшим великолепием, уже скрывшим грязь и продолжающим щедро сыпаться из низких туч мелкими и частыми крупинками.

Главное здание дворца наискось через двор; я сразу провалился до колен в эту хрустящую чистоту. Пришлось идти, заметая свой же след, как лиса хвостом, полами роскошной шубы, а следом двинулись, весело поругивая погоду и ленивых слуг, мои полководцы.

В холле нас встретили всполошенно – не ждали со стороны двора, а мы, оставив шубы, пошли в центральный зал, что отделан с невероятной для севера роскошью: стены сплошь закрыты коврами и гобеленами, пол в плитах из зеленого с прожилками малахита, явно рядом богатые месторождения, с потолка в ряд свисают четыре люстры из зеленовато-желтой меди, свечи горят ярко и жарко, а на столе, длиной примерно в пять ярдов, посредине изящно выполненные светильники из серебра, изображающие драконов с разинутыми кверху пастями, куда вставляют свечи.

Вообще-то дворец разукрашен и расцвечен по моему приказу. Даже днем в залах, где из-за узких окон мало света, теперь горят все люстры, создавая праздничное настроение.

С поперечных балок и с перил балконов гордо свисают багровые, алые и пурпурные полотнища, почти все с различными гербами, украшенные золотым шитьем, оскаленными мордами лютых зверей, – хотя бы один изобразил зайчика.

Слуги в праздничном, в холле пятеро музыкантов старательно тянут натужно веселую мелодию. Народу прибавляется, но пока что ни один из местных лордов не поспешил ко мне с присягой верности, все присматриваются, жарко обсуждают друг с другом случившееся и строят всякие планы.

Понятно, еще больше лордов собирается по замкам, где ловят слухи и сговариваются действовать совместно против захватчиков, как только определят как.

Мои лорды топают за мной гурьбой, готовы защитить сзади и с боков, а впереди, у трона, стоят в ожидании телохранители, отобранные Зигфридом и проверенные Скарлет.

– Лорды, – сказал я приподнятым голосом, – развлекайтесь и развлекайте гостей. Помните, пир бывает продолжением успешной войны. Мы должны побеждать не только в битвах!.. А вас, граф, прошу за мной.

Альбрехт подчеркнуто горестно вздохнул, остальные жизнерадостно заржали, а мы с Альбрехтом быстро прошли через дверь, расположенную справа от королевского трона, а там уже через две двери мой кабинет, где совсем недавно принимал решение король Сакранта Леопольд Кронекер.

Слуги почтительно распахнули перед нами обе створки, я вошел по-хозяйски, нельзя подавать виду, что малость мандражирую, это моментально ослабит не только меня, но и всю нашу армию, – со вздохом облегчения развалился в кресле за королевским столом и указал Альбрехту место в таком же роскошном и с позолоченной спинкой слева от стола.

– Присядьте, граф.

Он опустился с осторожностью, не отрывая от моего лица настороженного взгляда.

– Ваше высочество?

– Сэр Альбрехт, – сказал я официальным тоном, – назначаю вас вице-регентом по делам королевства Сакрант.

Он вскочил, поклонился.

– Ваше высочество, благодарю за честь, вы так ошеломительно щедры, что даже и не знаю, куда бежать и где прятаться… но вице-регент… это что?

– Это все, – сказал я с подчеркнутым злорадством, – все, дорогой друг! Теперь буду ехидничать я. Особенно когда расплачетесь, что ничего не получается, – такое будет, будет! Набирайте штат, привлекайте местных, знающих специфику… Хотя какая тут специфика? Хватай и грабь… Нет-нет, это не указание, а как бы шутка. Вы как вице-регент, так сразу и шутить разучились? Или только над другими можно?..

Он пробормотал:

– А не слишком ли велика для меня… гм… честь?

Я перекрестился.

– Все мы несем ношу, возложенную Господом. Считайте, это Господь вас нагрузил как ослика, что порой несет больше, чем лошадь.

Он пропустил намек на его малый по сравнению с моим рост, хотя это получилось нечаянно, полюбопытствовал:

– Вы уже Господь?

– Господь ничего не делает сам, – пояснил я, – а только через его поверенных в делах. Так что, граф, не брыкайтесь.

Судя по его виду, побрыкаться очень хотелось, но вздохнул и поинтересовался кротко:

– А какие главные требования?

– Граф, – напомнил я, – вы же не только рыцарь, но и умелый хозяйственник. И даже кадровик! Вон за Норберта каждый день вас вспоминаю…

– То-то меня икотка душит…

– По-хорошему вспоминаю, – сказал я строго. – Представьте себе, что это ваша земля… ну, что ваши Цоллерн и Ротвайль несколько расширились. Но порядок нужно навести и в расширенности, и в дальнейшей расширяемости. И чтоб все работало. Для нас это жизненно важно, ибо мы сейчас не волки в овечьей стае, а пастухи, что хоть и режут отдельных несознательных овец пожирнее, но за остальными следят и ухаживают, отращивая где мясо, где шерсть.

– Гм, – сказал он задумчиво, – а нельзя ли учредить должность двух вице-регентов?..

– Зачем?

– Я буду резать, – пояснил он, – а другой кормить и ухаживать.

– Нет уж, – сказал я, – такое должно быть в одних руках. Сами понимаете почему.

Он понимал, судя по мрачному лицу, сказал с тяжелым вздохом:

– Хорошо, переговорю с Рэджилом Роденберри, так зовут городского старшину? Он показался вменяемым человеком.

– Правильный выбор, – сказал я с одобрением.

– Считаете? – ответил он. – Или сбиваете с толку? Если дать больше власти… скажем, как в наших городах, этот Роденберри землю будет рыть копытами и рылом.

– Да и другим цехам, – подсказал я, – больше прав, самоуправления, право на герб…

– Не сбивайте, – огрызнулся он. – А то у вас такой вид, что сразу хочется сделать наоборот.

– Вы тоже, – проговорил я важно, – в правильном направлении роете, граф. Уж и не знаю чем.

В кабинет заглянул Зигфрид, лицо хмурое и настороженное.

– Ваше высочество, к вам гости.

– Кто? – спросил я.

– Местные лорды, – доложил он.

– Где они?

– Я их отвел в малый зал тут рядом, – сообщил он. – Там хорошая охрана, если где что пойдет не так.

Альбрехт заметил обеспокоенно:

– Не совсем же они дураки; хотя почему нет? Дураков все-таки на свете больше. Ваше высочество, я все понял, ухожу осличать.

Зигфрид проводил его непонимающим взглядом. Я сказал нетерпеливо:

– Хорошо, пойдем. Не будем заставлять ждать, выкажем уважение.

Во всем дворце залы огромные, неуютные, я то и дело замечаю, как от стен дует холодным ветерком через неплотно подогнанные гранитные глыбы. Где-то из щелей выпал мох, которым прокладывают на стыках, и теперь только гобелены спасают от кинжальных сквозняков давно уже не летнего воздуха, но не могут перекрыть ему дорогу в залы вообще.

Все эти дни я даже завтракал в королевских покоях, что не совсем по этикету, а вообще-то это полагается делать вот в этом зале, длинном, унылом и рассчитанном на целый полк.

В малом зале, что даже не зал, а большая уютная комната, в огромном камине полыхают толстые березовые поленья, несет приятным сухим жаром.

Трое дородных мужчин повернулись в мою сторону, но я шагнул к камину, теплый воздух коснулся лица, и я с наслаждением протянул к огню озябшие руки.

Зигфрид придвинул мне кресло, поклонился и вышел. Я молча сел, а ноги в сапогах опустил на каминную решетку из темного и почти обуглившегося от жара металла, но затем убоялся за их сохранность и убрал.

В комнату вошел Норберт, поклонился и застыл у двери, дескать, сегодня его почетная очередь из наиболее знатных лордов прислуживать за столом обожаемому сюзерену.

Я повернулся вместе с креслом в сторону гостей, все трое ждут молча и терпеливо. Я окинул их внимательным и хозяйским взглядом, проговорил приветливым голосом всемогущего лорда, строгого, но доброжелательного:

– Садитесь, господа, вон там кресла. Кто вы и что вы?

Все трое очень немолодые, уверенные настолько, что я нарочито продемонстрировал свою власть и напомнил себе, что надо не забыть еще пару раз в беседе дать понять, что здесь хозяин я, а не они, хотя мы и в Генгаузгузе, самом центре королевства Сакрант.

Первый произнес с едва заметным поклоном:

– Вильдграф Вильдан Зальм-Грумбах, лорд земель Ирмии и Нирда, куда входят города Зальм-Кирбург и Зальм-Даун.

Норберт с самым почтительным видом приблизился ко мне – короля играет свита – и сказал тихонько:

– Это справа от Генгаузгуза.

Ясно, сказал я себе, что не бургомистр, туда выбиваются из простого народа, а от этого веет вереницей предков, что сражались и погибали в боях, защищая или завоевывая, и редко доживали до старости. Породистый во всех смыслах, что значит при нем и рост, и размах плеч, и несокрушимое здоровье, что позволяет легко переносить тяготы воинской жизни в любом возрасте.

Вильдграф отступил, все такой же ровный, невозмутимый, но без излишней надменности, сел в центральное из указанных кресел, подчеркнув свою главную роль в их тройке.

Второй, похожий на быка в камзоле, сказал густым голосом:

– Маркграф Джонатан Берген. Лорд земель Изенбурга и Бирштайна. Также и Хорна, но это далековато и можно во внимание не принимать.

Я промолчал; если можно не принимать, то можно было и не упоминать, но раз упомянул, то в тех землях явно нечто особенное, придающие ему добавочный вес и уважение.

Он сел, тоже из породы тех, кто мечом и напором создает свои империи, пусть и крохотные, продолжая дела предков, ростом уступает вильдграфу, зато в плечах ширина необыкновенная, массивен, а голова громадная, как пивной котел.

Третий сказал вежливо:

– Барон Герберт Оберштайн. Мои земли от Генгезгауза слева, в них входят города Фирнебург, Изендорф и Шайдвилд, под стенами которых ваши люди уже побывали.

Этот моложе остальных, но тоже из тех, кто мечом раздвигает пределы, его не спутаешь со старшиной города или главой гильдии, хотя те могут быть богаче.

Норберт произнес негромко, но так, чтобы его услышали и гости:

– Ваше высочество, под стенами всех остальных городов появлялись только конные разъезды. Думаю, сакрантцам не стоит подавать дело так, что ваши войска пытались взять эти города штурмом, а они героически отбились от превосходящих сил.

Молодец Норберт, мелькнула мысль, следит за высказываниями и вовремя замечает, когда кто-то пытается упрочить положение, принижая наше. А еще умеет и язвить. Это не в его натуре, но общение с Альбрехтом сказывается.

Я сказал бодро:

– Что ж, а кто я, уже знаете. Мы все люди военные, потому не будем терять времени. С чем прибыли, господа?