Палая листва

Но человеческую опаль приучили быть нетерпеливой, приучили не верить ни в прошлое, ни в будущее. Её приучили жить настоящей минутой и тешить в ней свою ненасытную прожорливость.

Во фразу «Маркес – это Маркес» каждый вложит что-то своё. Кто-то поругает, кто-то заинтересуется, а кто-то (как я) с радостью начнёт читать. Просто потому, что наконец-то!

Это первое произведение о городке Макондо, в который почитатели Маркеса возвращаются душой и мыслями. Разве произведение может быть оптимистичным, если в самом начале мы видим повествование о похоронах со взгляда мальчика?... Вся история вокруг одной смерти, вокруг одной жизни, вокруг одного чеовека. Только с разных сторон – со стороны деда, дочери и внука. Сначала тяжело даётся понимание, тяжелое и грузное повествование, и мы видим мир, в котором нет просвета.. Мы так же видим в произведении разные точки зрения, разные предпосылки, мы видим прожитую жизнь (дед), жизнь в расцвете (дочь) и жизнь в зачатке (внук). Какое у каждого из них отношение к умершему доктору? Кто он им: враг, друг, спаситель, ангел-хранитель?.. Периодами я не понимала, кто я, где я, о чём читаю, от чьего лица идёт повествование, кто и зачем… Но это и прекрасно, хоть и тяжело мне читать всегда книги, где повествование тянется от нескольких героев.. Эмоционально тяжело уследить. А здесь ещё и 25 лет жизни перед глазами пробегают.. или неспешно протягиваются.. Кто как видит..

Всё произведение можно прочитать за пару часов, но отчего-то не хочется, и я растягивала чтение на три дня. А в голове роем кружились мысли, которые никак не унять. А что, если на мои похороны так же в будущем придут только три человека? А что, если народ вокруг так же желает смерти? А что, если люди так же ненавидят? Страшно это всё, как по обыкновению бывает у Маркеса. Название «Палая листва» хорошо отражает суть всего повествования.. Тихое, спокойное, размеренное. Такое, под которое можно уснуть, усопнуть, или называйте, как хотите.. Палая листва – это уже осень, время заката, лучшее время для ухода. Основные цвета книги - бледно-желтый, темно-зеленый, серый, красный.. От каждой строчки веет грустью, безнадежностью, одиночеством. И еще в ней сосредоточен неповторимый дух - холодный и безразличный, чуждый всему. А в книге будто смотрит на тебя небо.. серое, тяжёлое, с рваными облаками... Оно ведь всё видит, ведь все мы под небом ходим. Под одним небом. С такими книгами, как правило, в голову приходят какие-то философские мысли... Вот настоящая Жизнь..

Ох, Маркес, Маркес.. Как же он умеет разволновать душу и разум разными мыслями, особенно если и так тяжело на душе. Каждая его строчка – особенный узел, который нужно размотать от клубочка. Ощущения будто камнем по голове. Или будто бетонной плитой придавило и расплющило на асфальте. Грусть и безысходность – вот те основные категории данной повести. И от этого жуткого чувства очень долго невозможно избавиться.

Невозможно оторваться от чтения: столько всего – страдания, смерть, мистика, дождь из прекрасных желтых цветов и листьев, меланхоличное кладбище, долг и совесть, а ещё проклятое, экзистенциально-вечное одиночество. Ведь какой бы ни была жизнь, рано или поздно каждый понимает, что все что есть вокруг него - это вечное одиночество. Вот с такой мыслью и умираем... И с такой мыслью приходят люди на кладбище.

Читать книгу: жадно торопиться глазами за следующей строчкой, на ходу осознавая предыдущую, или наоборот, не спеша, смаковать каждую букву. Гадко и жарко холодит все мои пять чувств.. Это неспешное повествование не сразу проникло в меня, но до сих пор болезненно тянут за собой шелковую нить той самой обреченности бытия... Прозрачное напоминание о той стороне смерти... и о том, что я все же... с этой стороны... пока ещё с этой…

Закрыть книгу: потому что все же тяжело, и еле удержаться от того, чтобы не расплакаться. А потом постараться отречься и читать что-нибудь другое. Будто пить воду…

Душно, мне всегда становится душно, лишь только я прикасаюсь к книгам Маркеса… надо только погрузиться в его мир... мир Макондо - мир боли и одиночества, грусти, доходящей до отчаяния - отчаяния липкого, навязчивого, всеобъемлющего. Мне страшно, потому что в этих персонажах я узнаю себя... слишком отчетливо - мой характер, мои странности, моя жизнь... Я не могу понять, как в его голову могут приходить подобные рассуждения, сюжеты, образы; я не могу понять, как его мутный, тяжелый стиль, может быть таким завораживающим и обольстительным.
Бывают в моей жизни такие дни, такие недели, когда я не могу читать никого, кроме Маркеса - странное время одиночества, вечной осени в душе,
время
палой
листвы...

- Но если хотите сделать одолжение, присыпьте меня землей, когда я окоченею. Единственное, в чем я нуждаюсь, так это чтобы меня не сожрали стервятники.

- ...я достойно похоронил бы вас даже наперекор всему миру.

Складывающиеся весьма странным образом на протяжении вот уже десятка лет отношения мои с творчеством латиноамериканского классика заставили с подозрением и даже опаской отнестись к его очередной книге. А дело в том, что нахожу прелесть и очарование в его книгах Габриэль Гарсиа Маркес - Любовь во время холеры и Габриэль Гарсиа Маркес - Полковнику никто не пишет , но отчего-то до сих пор не могу постичь глубины и красоты другого его, куда более знаменитого и значимого для мировой литературы произведения с таким трагическим заглавием про одиночество... Соответственно, и насчет "Палой листвы" особых ожиданий я не питала, желая проникнуться лишь осенней атмосферой (наивная!) - забвения, светлой грусти, прощания с чем-то важным... Получила же, возможно, прямо противоположное: короткие страницы долгой памяти, удушающего и тяжелого запаха смерти (уж никак не светлого!) и отрицания очевидного...

В небольшой книге Маркеса три рассказчика попеременно поведают нам свое видение одних похорон. Грустная центральная тема книги символична, сюжетообразующа, но думается отчего-то, что далеко не единственная в этой крохотной повести. Смерть действительно полноправной хозяйкой входит в книгу Маркеса уже с первых ее глав, нисколько не церемонясь с читателем, показывая жуткую истину, насколько она, смерть, отвратительна. Можно сколь угодно ее романтизировать, но факт остается фактом: разложение некогда живой плоти выглядит не самым привлекательным для других - пока еще живых - людей образом. Трудно испытывать умиление, глядя на мертвеца, труп, бывший еще вчера твоим соседом или знакомым. К грусти непременно примешивается что-то от брезгливости. Звучит грубовато, но ведь так и есть. Исключение, возможно, составят те, кто умирает в одиночестве близких, родных, но и то далеко не всегда...

В данной же книге у смерти воистину двойной праздник. Перед тем как забыть их навсегда (посторонних, чужих мертвецов) мы все же отдаем им последний долг - чествуем милосердие. Здесь главному герою - а для меня, как ни странно, им является мертвый на протяжении всего действия человек, оживающий на глазах лишь в воспоминаниях рассказчиков, - отказано даже в капле милосердия. Давний грех трудно искупается новыми благочестивыми поступками. Человеческая память не склонна забывать ужасное: предательство и боль. Надежда на справедливость, которой не суждено было осуществиться, отпечатается там намертво, с вечной горечью и обидой. И нет здесь правых и виноватых. Я могла понять людей, которые решили проявить человечность к уже умершему. Но я с такой же степенью понимаю и принимаю тех, других. Это странно объяснить, просто нельзя судить людей исключительно категориями черного и белого...

4/5, Маркес не то чтобы удивил меня в этот раз. Тонкая меланхоличная история, рассказанная им в этой повести, для меня не является столь уж оригинальной и незабываемой: в жизни ведь случается и не такое. Печальный рассказ о том, как каждый для себя делает выбор и что ставит во главу угла - слово, память, доброе дело или что-то еще... Куда важнее всегда оставаться человеком и делать все от тебя зависящее, чтобы и мир становился чуточку лучше. Вот для меня книга латиноамериканского классика именно об этом, хотя ни капли не сомневаюсь, что многие прочитавшие ее найдут в ней и что-то другое. Маркес умеет по-хорошему провоцировать читателя - не только на размышления, но и на сомнения.

Как же приятно и нежно возвращаться в магически-непонятный Макондо, который спасает тебя от не самого лучшего настроения. Спасибо Габриэль!
Каждое его произведение флешбечит к первому нашему знакомству в 20ом году, состоявшемуся благодаря “ Сто лет одиночества ”. Никогда не забуду, как прочитал его за ночь, а потом просто пошёл в школу, незабываемо и столь волшебно, как и само произведение. К “Палой листве” были такие же чувства, с которыми я подхожу ко всем его произведениям. Меня встречает первый написанный роман и первое появление Макондо, с первым представителем семьи Буэндиа и легендой – полковником Буэндиа.
Книга уже для читателей Маркеса, для ценителей стиля и атмосферы. Тут нет магического реализма в том количестве, в котором оно обычно предстаёт, вернее будет сказать, что здесь его нет вообще. Роман погружает в довольно странноватую историю о Докторе, засевшем в квартире на много лет. Для раскрытия этой истории нам дают три параллельные линии сюжета героев.
Никак не связанные с друг другом, но переплетающиеся в эмоциях и чувствах. При чтении появляется чёткое представление, что ты испытываешь долю каждого и являешься всем, при этом никем. Чувствуя каждого история становится менее странной, она становится более личной.
За пол часа книжного времени ты проживаешь 25 лет жизни самого поселения Макондо вместе с героями. От построения, до пришествия банановой компании и до полного опустошения. Так же чувствуется и твоё настроение, подражая американским горкам.
Поступок и состояние Доктора для меня до сих пор непонятны, от этого становится только интереснее думать и размышлять. Одна мысль явилась сразу же после прочтения, что Доктор является олицетворением разложения человека на ментальном и физическом плане, нечто такое, что нельзя как-то объяснить, а надо прочувствовать и пройти. Я думаю, что каждый из нас был на такой грани, когда бывают достаточно плохие дни, а затем их сменяют хорошие. Но сидя в плохих днях, ты не осознаешь насколько близко к тебе хорошее время, ты думаешь, что такого не существует. Тебе сложно функционировать в самых бытовых вещах, что уж тут говорить о социуме и людях? Тот момент с парикмахерской, когда Доктор общался с людьми. Мне кажется, что это была попытка выбраться, но что-то пошло не так и этого не получилось. Ещё один шанс и ещё один надрыв. А полковник был той самой гаванью, где можно было мимолётно забыть об этом. Но не спастись.