— Между прочим, это был знаменитый Чазов…

Бородулин кивнул. Ну ясно, Консон собрал всю старую гвардию отпраздновать вручение очередного ордена. Ничего хорошего для следствия… Пока доберешься до этих высокопоставленных свидетелей, поседеть можно… Хотя если повезет, то удастся и без них обойтись.

— Кстати, Консон, очевидно, уехал в больницу вместе с сыном?

— Да. Прямо в машине «скорой помощи». Но до этого я успел допросить его. Вот.

Он протянул Бородулину лист протокола допроса свидетеля. Тот мельком просмотрел текст.

— Так, значит, картина преступления нам ясна. Это хорошо. Где задержанный?

— Он в наручниках, находится в служебной комнате. Здесь рядом.

— Как прошло задержание?

— После короткой схватки с Консоном он выскочил из туалета, попытался прорваться сквозь толпу. У лестницы, к счастью, находились охранники Консона. Они и схватили преступника.

— Он оказал сопротивление?

— Нет, что самое удивительное, он не сопротивлялся. Может быть, сразу понял, что это бессмысленно? Охранники, два здоровенных мужика. И потом, внизу есть охрана ресторана… Так что выбраться отсюда ему все равно бы не удалось.

— Хм… Тогда интересно, на что же он рассчитывал? — пробормотал под нос Бородулин.

Попов пожал плечами и продолжил:

— После первого же силового приема преступник оказался на полу и не делал никаких попыток освободиться. Охранники и надели на него наручники.

— Кроме наручников, никаких специальных средств они не применили?

Попов покачал головой:

— Нет. Да и надобности никакой в этом не было…

— Хорошо. Я сначала осмотрю место преступления, а потом уже займусь задержанным…

Они вместе прошли в туалет. Эксперт-криминалист из дежурной оперативно-следственной группы уже заканчивал здесь работать.

— Самое интересное, — сказал Попов, — вот. Это находилось на стенке.

Бородулин посмотрел на записку, которую аккуратно сняли со стены туалетной кабинки. На белом кафеле осталось кровавое пятно. Впрочем, кровь успела пропитать и записку.

На клочке бумаги значилось: «За Анжелику!»

— Хм, — почесал затылок Бородулин. — Вот это действительно интересно.

Он постарался сохранить спокойствие, когда прочитал эту записку, но сердце следователя радостно подпрыгнуло. Еще бы, если сопоставить ее с показаниями Симеонова, картина преступления отчетливо вырисовывается. И связь его с останкинским, которую сразу почувствовал Константин Меркулов, — тоже.

Итак, Анжелика. Нельзя сказать, что Бородулин очень хорошо знал молодежную эстрадную музыку. Но имя Анжелики ему было знакомо. Еще когда Симеонов назвал ее имя, он почувствовал след. А теперь еще и записка. Что ж, все это можно назвать большой удачей. Если повезет, следствие по этому делу вполне реально закончить очень быстро, в предусмотренный УПК двухмесячный срок, так что отсрочек брать не придется.

— Знаете, — обратился Бородулин к Попову, — пожалуй, я сам допрошу задержанного. А вы тут заканчивайте с осмотром места происшествия.

Примерно через час Бородулин сидел в кабинете следственного изолятора ГУВД Москвы на Петровке, 38, и внимательно смотрел на человека, который нанес удар ножом сыну знаменитого певца. В общем-то это был ничем не примечательный мужчина с маловыразительным лицом. Таких не запоминают свидетели и не сразу опознают пострадавшие. Если бы ему удалось уйти, думал Бородулин, вряд ли бы мы его быстро задержали. Если бы задержали вообще. Во всяком случае, повозиться пришлось бы… Хорошо, что так вышло.

Следователь вынул из папки бланк протокола и начал:

— Фамилия, имя, отчество?..

— Вы же взяли мои документы! Там все написано.

Задержанный говорил с легким акцентом неизвестного происхождения. На кавказца не похож. И на среднеазиата тоже. Волосы темные, но не черные, глаза карие. Скорее всего, какая-нибудь небольшая народность из средней полосы, например мордвин, заключил Бородулин, хотя знал, что в графе «национальность» паспорта, который был изъят у задержанного, значилось «русский».

— Таков порядок, — строго сказал Бородулин, — итак, фамилия, имя, отчество?

— Сафин, — неохотно произнес тот, — Руслан Николаевич.

— Год и место рождения?

— Шестьдесят первый год. Махачкала, Дагестан.

— Вы дагестанец?

— Отец русский. Мать татка^[3].

— Понятно. В Москве давно?

— Пятнадцать лет. Как закончил институт.

— Где учились?

— Народно-хозяйственный.

— Работаете?

— Конечно. — Сафин насмешливо глянул на следователя. — ООО «Беркут». Директор.

— Чем занимается фирма?

Задержанный задумался, потом не слишком уверенно ответил:

— Посредническая деятельность.

— И все?

— Ну, — неохотно сказал тот, — еще торгуем аудиовидеопродукцией.

— Чем именно?

— Видеокассеты. Компакт-диски.

— Понятно. По этому поводу мы еще поговорим. — Бородулин аккуратно внес все, сказанное Сафиным, в протокол. — А теперь что вы сами можете сказать по поводу инцидента?

Сафин пожал плечами:

— Что я могу сказать! Ничего не могу. Сами все знаете. Столько свидетелей было…

— Вы знали раньше пострадавшего?

— Нет.

— Почему вы напали на него?

Сафин помолчал, покусал губу и ответил:

— Я ударил его, чтобы показать, какой подонок его отец.

— Вы имеете в виду Григория Консона?

— Да. Что, у него есть еще один отец?

Бородулин отрицательно покачал головой:

— Нет. Значит, вы знакомы с Григорием Консоном?

— Нет, лично не знаком. Ну а так… его ведь каждая собака знает.

— Из чего же вы сделали вывод, что Консон, как вы выразились, подонок?

— Я отомстил.

— За что?

— Не за что, а за кого.

— Ну хорошо, за кого вы отомстили?

— За Анжелику.

Бородулин аккуратно и с большим удовлетворением записал эту фразу в протокол.

— На стене туалетной кабинки мы обнаружили записку. Ее оставили вы?

— Да.

— Кто это — Анжелика?

Сафин улыбнулся:

— Одна… моя знакомая.

— Кто именно? Фамилия?

— Я не знаю.

— Хорошо. Где проживает эта Анжелика?

Сафин пожал плечами:

— Не знаю.

— Где вы с ней встречались?

— В гостинице.

— В какой?

— В «России».

— Когда именно?

— Недели две назад.

— Вы давно знакомы с ней?

— Нет. Мы тогда и познакомились.

— Расскажите, как это было.

Бородулин не мог поверить своему счастью. Этот Сафин кололся с полпинка. Не запирался, выкладывал все как на духу. Было такое впечатление, что он только и ждал вопросов следователя…

— Я был в ресторане на первом этаже. Сидел спокойно, ел. А потом слышу — в фойе кто-то скандалит. Ну я вышел посмотреть, в чем дело. А там эта Анжелика. Это известная певица, вы должны ее знать. Очень известная.

Бородулин кивнул:

— Да, я ее знаю.

Конечно, у следователя почти не было сомнений, какая именно Анжелика имеется в виду. А теперь это подтверждалось документально, показаниями самого подозреваемого. А это, знаете ли, дорогого стоит…

— Что делала Анжелика в тот момент, когда вы вышли из ресторана?

— Она скандалила и кричала. Вокруг люди суетились. Пытались ее остановить… Но она продолжала.

— Она была пьяна?

— Да… Видимо, тоже из какого-то ресторана вышла.

— Что было дальше?

— Кто-то вызвал милицию, а она была одна. Никого рядом не было. Я подумал, что лучше ей в милицию не попадать.

— Почему?

— Хм… — усмехнулся Сафин. — От нашей милиции в любом случае подальше надо держаться. Даже если невиновен. А уж тут… Сами понимаете…

А ведь он прав, подумал Бородулин.

— Хорошо. Что было дальше?

— Я подошел к ментам. Ну и договорился.

— О чем вы договорились?

— О том, чтобы они ее не трогали. Вроде не было ничего…

— И что же, они так быстро согласились?

— А почему бы и нет? Люди всегда могут общий язык найти.

— Вы дали им деньги?

— Ну что вы! — делано возмутился Сафин. — О чем вы говорите? Наша милиция разве берет деньги?

Он еле заметно подмигнул Бородулину, и тот не стал развивать эту тему. Все равно ничего не докажешь…

— Что было после того, как милиция ее отпустила?

— Она меня поблагодарила. Даже протрезвела немного. И попросила проводить ее в номер. Ну я и проводил.

— Чей номер?

— Ее.

— Так, ясно. — Бородулин подумал, что нужно будет выяснить, действительно ли имел место инцидент в гостинице «Россия», — когда точно это произошло?

Сафин посчитал по пальцам и уверенно сказал:

— Точно. Две недели назад. День не помню.

Следователь поднял телефонную трубку и набрал номер:

— Алло, Лена? Бородулин… Вот тебе задание: съезди в гостиницу «Россия», посмотри журналы дежурств примерно двухнедельной давности плюс-минус три-четыре дня. Искать нужно происшествия, которые произошли с некой Анжеликой Раззаевой… Да, известной певицей. Если не найдешь, то расспроси милиционеров. Узнай, кто дежурил, не было ли инцидента с ней в холле гостиницы… Что? Писали в газете?.. В «Московском комсомольце»?.. За какое число?..

Все складывалось лучше некуда. Через несколько минут Бородулин принес из архива газету «Московский комсомолец» двухнедельной давности, где в разделе хроники следователь прочитал о скандале, который Анжелика учинила в холле «России». Бородулин внимательно прочитал заметку. Показания Сафина подтверждались полностью. Журналист даже мягко намекал на то, что «певице удалось договориться с дежурными милиционерами».

Сафин, улыбаясь, следил за Бородулиным и, кажется, был даже чем-то доволен. Он спросил:

— А в газете про меня ничего не написано? Кстати, мы договорились, чтобы они не составляли никаких актов.

— Значит, — продолжал Бородулин, отложив газету, — Анжелика сразу успокоилась, когда вы подошли?

— Нет. Не сразу. Она кричала. А я стал ее успокаивать.

— Что она кричала?

— Ругала Консона и Разину.

Бородулин еле сдержал улыбку. Об этом в «Комсомольце» написано не было, однако признательные показания Сафина, конечно, ценней, чем какая-то там заметка… Еще чуть-чуть, подумал следователь, и, пожалуй, удастся вырваться в отпуск куда-нибудь к морю. Улик против известной певицы становится все больше и больше.

— Что именно она кричала?

— Кричала, что расправится с этой мерзавкой Разиной и с подонком Консоном. Что испоганит его гадскую рожу, а Разина сделает четвертую пересадку кожи после нее.

— Долго это продолжалось?

— Нет, не очень. Минут десять-пятнадцать.

— Потом вы поднялись к ней в номер.

Сафин кивнул.

— И что дальше?

— Анжелика стала рассказывать, что Разина и Консон не дают ей спокойно жить, мешают ее концертам… Я не очень хорошо помню. Но из ее слов выходило, что они пытаются взять ее бизнес под свой контроль.

— Она была одна?

Сафин кивнул, но как-то не очень уверенно. Бородулин, конечно, обратил внимание на это, но переспрашивать не стал.

— А потом, — продолжил Сафин, — она попросила меня отомстить Консону.

— И вы согласились?

Сафин кивнул:

— Да. Она предложила деньги.

— Сколько?

— Тысячу долларов…

— Хм… Интересно. А почему вы так быстро согласились?

Сафин пожал плечами:

— Когда женщина просит, мужчина не должен отказывать.

— Значит, у вас не было личной неприязни к Консону и его сыну?

Сафин ненадолго задумался и ответил:

— Да нет… Кроме того, что он мне еще с детства надоел со своими песнями.

Закончив допрос, Бородулин вызвал контролера, тот увел Сафина в камеру следственного изолятора, и еще раз перечитал протокол. Выходило, что Анжелика Раззаева наняла Сафина, чтобы тот отомстил Консону за какие-то неприятности, которые он ей доставил. И тот решил совершить покушение на Давида, сына певца. Однако Сафин напрочь отрицал свое участие в случае в Останкинском телецентре. Это несколько озадачивало Бородулина. Особенно смущала схожесть способа нападения — ранение в плечо. В общем-то Сафин показал, что Анжелика просила никого не убивать, а просто напугать. Но кто напал на Симеонова? Если бы это был Сафин, то для него нет никакого смысла скрывать: рано или поздно все выяснится.