Право записывать (сборник)

Это книга статей, очерков, записей в журналистских блокнотах, подготовленная дочерью и племянницей автора.
Я знала, что Вигдорова была удивительным человеком и мне было интересно читать ее статьи из газет, страницы из блокнотов, где она котортко и точно записывала разговоры с будущими героями ее очерков.
В моей родительской семье всегда выписывали несколько газет. "Литературную газету"помню точно. Мне она в детстве казалась скучной . А "Пионерская правда", а затем сменившая ее "Комсомольская правда" прочитывалась мной практически полностью, за исключением передовиц. Самые любимые страницы - очерки из цикла "Письмо позвало в дорогу", или "По заданию редакции". Мне нравилось, что из статьи всегда было понятно, кто герой, а кто подлец, как можно, а как нельзя.
Стиль Вигдоровой такой же. Сейчас так не пишут, и, предположу, не мыслят. Во всяком случае те, кто "Комсомолку" уже не читал.
Что подкупает в Вигдоровой? Ее неравнодушие, искреннее желание сделать все для того, чтобы помочь, способность стучаться в закрытую дверь и вера в людей. Как вчера написала "ее жажда жизни в том и заключалась, чтобы делать для других больше, чем для самой себя"

Фрида Вигдорова необычная советская журналистка. Она мало писала о комсомольских собраниях, торжестве коммунизма, перевыполнении трудового плана и ударниках труда, совсем не цитировала Маркса или Хрущева. Зато она была той, кто положил начало советскому самиздату, в 1964 году выполнив стенографию процесса над Бродским.

Для понимания: такого до Фриды не дерзал делать никто. Конечно, журналисты на громких процессах присутствовали и раньше, но, во-первых, это были аккредитованные, провластные корреспонденты, во-вторых, у них была четкая роль — представить в печати линию партии, её взгляд на обвиняемых и рассматриваемое дело. Какими были суды в 1930, 40-х и 50-х мы помним. Сталинский террор, «‎дело врачей», борьба с космополитизмом, репрессии против поэтов, писателей, режиссеров. Дело «‎тунеядца» Бродского, пожалуй, первый крупный процесс 60-х, и знаковым он стал не только потому что в центре — крупнейший поэт XX века, не только из-за абсурдности обвинений (как свидетельствовала защита, Бродский самостоятельно выучил польский, на высоком профессиональном уровне переводил современных югославских и кубинских поэтов, глубоко разбирался в американской, английской и польской литературе), но и потому что стенография этого процесса — важнейший документ эпохи.

Судья: А вообще какая ваша специальность?
Бродский: Поэт, поэт-переводчик.
Судья: А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам?
Бродский: Никто. (Без вызова). А кто причислил меня к роду человеческому?

Здесь все: абсурдные и хамские вопросы судьи и обвинителя, полные достоинства ответы И.Б., реплики из зала. Запись по тем временам, в общем-то, экстремистская. И она её сделала.

Что ещё в этом сборнике заслуживает внимания:

1. ну во-первых, очерк Надежды Яковлевны Мандельштам о Вигдоровой. Потрясающая ирония, тонкий ум и слог. Получила невероятное удовольствие от чтения и наметила себе мемуары Н.Я. в read-лист
2. отрывок из повести Ф.В. «‎Учитель». Эпизод про доносчика. С нашей реальностью бьется так, что дух захватывает.