Августин
... Человек - животное, или, скорее, царь всех животных. Всякий ребенок признает, что человек - одаренное разумом и смертное животное. Если ты увидишь кого-нибудь, в ком разумное начало достигло такой силы, что и самое имя человека он заслуживает лишь настолько, насколько руководится разумом-недостаточно этого для звания «человек»; главное же, если он проникнут сознанием своей смертности, мыслью о ней обуздывает себя и, презирает преходящие земные вещи- в лице такого лишь получишь верное представление об определении "человек".
Недостаточно воспринимать слово «смерть» внешним слухом : лучше представлять как уже холодеют конечности, а середина тела еще пылает и обливается предсмертным потом, судорожно поднимается и опускается живот, глубоко запавшие гаснущие глаза, взор, полный слез, наморщенный свинцово-серый лоб, впалые щеки, почерневшие зубы, твердый, заостренный нос,губы, на которых выступает пена, цепенеющий и покрытый коркой язык, сухое небо, усталую голову, задыхающуюся грудь, хриплое бормотанье и тяжкие вздохи, смрадный запах всего тела и в особенности ужасный вид искаженного лица. Поэтому в некоторых монашеских орденах не без глубокой мудрости соблюдается правило, чтобы послушествующие строгому уставу созерцали тела усопших в то время, когда их моют и готовят к погребению, дабы воспоминание о горестном зрелище удерживало страхом их души от всех надежд преходящего мира. Вот что я разумел под словами "глубоко проникать", а не так, как вы случайно, по привычке произносите слово "смерть"...
Итак, даю тебе знак, который никогда тебя не обманет: каждый раз, когда, размышляя о смерти, ты останешься неподвижным, знай, что ты размышлял без пользы, как о любой другой вещи; но если во время самого размышления ты будешь цепенеть, дрожать и бледнеть, если тебе будет казаться, что ты уже терпишь смертные муки; если тебе придет на мысль, что лишь только душа выйдет из этих
членов, она должна тотчас предстать на вечный суд ,наконец, что более нечего надеяться ни на телесную красоту, ни на мирскую славу, ни на талант, ни на красноречие, ни на богатство или могущество, что судью нельзя ни подкупить, ни обмануть, ни умилостивить, что сама смерть не конец страданий, а лишь переход к новым; если к тому же ты представишь себе тысячи разнообразных истязаний и пыток, и треск и гул преисподней, все эти беды, бесконечную непрерывность мучений, и отсутствие всякой надежды на их прекращение, и сознание, что Господь более не сжалился и гнев его пребудет вовеки; если все это одновременно предстанет твоему взору, не как выдумка, а как действительность, не как возможность, а как необходимость почти уже наступившая, и если ты будешь не мимоходом, а усердно предаваться этим тревогам, и не с отчаянием, а с полной надеждою, что Божья десница властна и готова исторгнуть тебя из всех этих бед, лишь бы ты обнаружил способность к исправлению, и будешь стоек в своем желании, - тогда будь уверен - ты размышлял не напрасно.
Франциск
Признаюсь, ты глубоко потряс меня, нагромоздив пред моими глазами все эти ужасы, но так да дарует Господь прощение…А после я возвращаюсь к привычному образу жизни. Какое скрытое препятствие виною, что это размышление не дает мне ничего, кроме терзаний и страха? Я остаюсь тем же, каким был раньше… Почему напряженное размышление о смерти, которое, по твоим словам, оказывает такое чудесное действие, мне одному не принесло пользы?
Августин
На обращение одного можно надеяться, на обращение другого - нельзя. Почти к каждому умирающему применимы слова поэта: - Долгие годы себе он сулил и седин украшенье.
Вот что могло тебе вредить, потому что и твой возраст, и крепкое телосложение, и умеренный образ жизни, быть может, внушали тебе надежду. Я не отрицаю, что твоя душа прекрасно устроена свыше, но,будь уверен, благодаря соприкосновению с телом, в коем она заключена, она утратила значительную часть своего первоначального благородства, и больше того - оцепенела за столь долгий срок и как бы забыла и о своем происхождении, и о своем небесном творце. Вергилий превосходно изобразил как страсти, рождающиеся из общения с телом, так и забвение своей чистейшей природы, когда говорил:
Дышит мощь огневая, небесное теплится семя
В чадах земли; но связало ту мощь греховное тело,
Перстная плоть притупила, расслабила смертные члены.
В душах отсюда желанье, и страх, и довольство, и мука -
Сумрак в темнице слепой, и не брезжит эфир светоносный.
Узнаешь ли ты в словах поэта то четырехглавое чудовище, которое так враждебно человеческой природе?
Франциск
Узнаю как нельзя яснее четырехчленную страсть души; она состоит из двух частей, сообразно отношению души к настоящему и будущему, и каждая из этих частей, в свою очередь, делится на две новые, сообразно пониманию добра и зла; так, словно в противоборстве четырех ветров гибнет спокойствие духа.
Августин
На нас оправдываются слова апостола: "Тленное тело отягощает душу, и эта земная храмина подавляет многозаботливый ум". Ибо накопляются без счета идеи и образы видимых вещей, входят через плотские чувства и, будучи впущены поодиночке, толпами теснятся в недрах души; они-то отягощают и приводят в замешательство душу, не созданную для этого и неспособную вместить так много уродства. Отсюда эта чумная рать химер, которая раздирает и дробит ваши мысли и своим пагубным разнообразием заграждает путь светоносным размышлениям… Цицерон, уже проникнутый ненавистью к заблуждениям своего времени,говорит где-то: "Они ничего не умели видеть душою и все сводили к чувственному зрению; но задача всякого сильного духа - отвлекать мысль от чувственных впечатлений ..".
Франциск
Я знаю это место: оно в "Тускуланских беседах".
Августин
Так же случается с теми, кто много сеет на тесном месте; ростки давя один на другой, мешают друг другу, в слишком занятой душе корни не производят ничего полезного,и ты беспомощно мечешься сюда-туда в странной нерешительности и ничему не отдаешься вполне. Поэтому каждый раз, когда дух, способный при благоприятных условиях восстановить свое благородство, обращается к тем мыслям о смерти, что ведут к жизни, он не в силах удержаться там: толпа разнообразных забот теснит его и отбрасывает назад. Так по причине чрезмерной подвижности гибнет столь благодетельное намерение и возникает тот внутренний раздор.
Отложим остальное, если позволишь,на завтра, а теперь немного отдохнем в молчании.
