Дитя господина Лина

Любите ли вы свою Родину? Большую или малую, не имеет значения. Любите? Вопрос, конечно, не требует пафосного ответа. Под «любовью» имею ввиду не звонкие строчки из памятного стихотворения, а личное восприятие. Способность непредвзятого восхищения, ненавязчивого созерцания просторов, радующих сердце. Я люблю Россию и думаю, что это неспроста. Звучным эхом отдаются во мне пейзажи родных мест. Обнаженные степи родного края с блуждающими караванами верблюдов, пестрый ковер лотоса в дельте Волги, величественные стены белокаменного нашего Кремля, духовная молитва застывшего во времени Волгограда, стройные березовые хороводы Подмосковья, задумавшаяся Нева и буйное великолепие Черного моря, шумной волной окатывающего утесы. Родина, конечно, не только набор известных картинок. Это место, где ты родился и вырос, где каждая улочка и затерявшийся дворик таят воспоминание, где отдыхаешь душой. Точка возврата, яркое пятно на карте жизни. И сколь сильно ни было бы желание куда-то уехать, как далеко не занесло бы нас потоком жизни, мысленно всегда возвратишься к родимым краям, речным каналам и покосившимся домикам. Говорят, с возрастом эта любовь усиливается. Что ж, мне только предстоит проверить.

К чему сей пространный монолог? К тому, что маленькая емкая книга Филиппа Клоделя буквально пронизана печалью о потерянной родине, о тех годах и людях, что не вернуть. И эта неумная тоска так некстати вложена в душу человека, на пороге жизни оказавшегося в чужих краях, вдали от памятных мест, с ребенком на руках. Неудивительно, что оттого история господина Лина воспринимается с определенным надрывом, с особым вниманием, с сокровенной мыслью.
Ведь кто есть господин Лин? Немощный старик с младенцем, как можно предположить, из вьетнамской провинции. Почему он здесь, в чужой стране? Потому что война стерла с земли родное селенье, сложенные на скорую руку домики, рисовые поля и вальяжно прогуливающихся буйволов. Почему с ребенком на руках? Потому что ненасытная, она забрала не только дом, но и семью, сына и невестку, ставших родными соседей… Вот только малышку отчего-то пожалела, внучку Сандью. И как бы ни щемило сердце, какой бы безвыходной не была боль, нужно жить и бороться ради маленького свертка, прижимающегося к груди, любопытных глаз и бледного румянца на щеках. А потому, подставив лицо ветру, господин Лин будет идти и идти по тротуару незнакомой улицы, навстречу волнам людского безразличия, усмешек и недовольных взглядов, чтобы однажды на одинокой лавочке встретить друга.
С плавной колыбельной на таинственном языке чужестранца меня буквально унесло в незнакомую страну, затянуло, а после вытолкнуло, безжалостно вернув на землю. Так что и не выразить несколькими словами весь спектр чувств, что данная книга способна породить в читателе. Ясно одно, равнодушным к ней остаться нельзя никак. Нельзя не присесть мысленно на скамейку, не выслушать, не проникнуться, не посочувствовать. И как бы тяжелы ни были истории господина Лина и его друга Барка, книга не становится душещипательной историей, а дарит массу мыслей о ценности жизни, о неминуемости потерь, о семье, о родине и любви к ней. Тягучий, приятный язык заставит качаться на волнах чужой памяти, гулять по рисовым полям, наслаждаться пейзажами далекой страны. Он передаст и недюжинную долю эмоций тщедушного незнакомца, одинокого человека-горы, боль утраты и радость встречи. А я от строчки к строчке все никак не могла отделаться от ассоциаций с эмигрантской «потаенной» русской литературой XX века. Знакомый надрыв, меланхолия и тоска по утраченному прошлому.

«Голос напоминает о морской волне, бьющейся о скалы, о валунах, катящихся с горы, о ветре, приходящих в долину издалека – смеющемся, стонущем, свистящем. Это музыка жизни, в которой фальшивых нот и недостроенных аккордов столько же, сколько гениальных ходов и бессмертных гармоний» (с.)

Что человеческая жизнь, если не ожерелье из потерь?

Удивительно, как маленькое произведение на сто страниц может так сильно зацепить. Это талант так писать. В центре истории беженец - Господин Лин со своей маленькой внучкой. Война отняла у него всех близких людей, и теперь старик Лин - эмигрант, без крова, без страны, без звания. Он бежит в другую страну, где все ему не знакомо, он одинок, опустошен и испуган, у него ничего нет, кроме малютки на руках. Она для него всё.

Время бежит быстро. Жизнь проходит быстро.

И единственной радостью для господина Лина становиться знакомство с пожилым французом, в котором он видит друга, опору, человека, который смог понять его в этой странной, чужой ему стране. Они не разговаривают друг с другом, просто смотрят, но им и не нужно говорить, они все понимают без слов. Встретились два одиночества, два человека с тяжёлой судьбой.

Это музыка жизни, в которой фальшивых нот и недостроенных аккордов столько же, сколько гениальных ходов и бессмертных гармоний.

Финал книги просто поражает, я, конечно, знала, что что-то в конце произойдёт, но такое я не могла себе представить никогда. Развязка поражает, удивляет, убивает, это было совсем неожиданно и пронзительно, прямо до слез.

На задней палубе корабля – пожилой господин. В одной руке он сжимает легкий чемодан, в другой – младенца, еще более легкого. Старик называет себя господин Лин. Лишь ему известно, как его зовут, все, кто его знал, уж на свете не живут.

Так начинается роман совершенно неизвестного мне писателя ( оказавшегося в прошлом режиссёром), небольшого объёма, с красочной и абсолютно неподходящей к содержанию обложкой. Простое, даже немного суховатое, отстранённое повествование.

И вдруг - удар молнией! Наотмашь, по живому.
Изумительно тонкая, чуткая и пронзительная книга! О ней сложно говорить без спойлеров...

Господин Лин - маленький беззащитный человечек, одинокий старик, родом из страны, о которой можно долго и красноречиво рассказывать, а можно произнести одно только слово - Вьетнам, и всё станет понятно.
Совсем недавно у г-на Лина была семья: любимая жена, сын с невесткой и новорожденной внучкой... Но бомба, упавшая на рисовую плантацию в одно мгновение забирает их жизни. Всех, кроме малышки внучки:

Чуть поодаль лежали безжизненные тела сына господина Лина и молодой жены. А ребенок уцелел, перепеленатая малышка с широко раскрытыми удивленными глазами осталась невредимой, в отличие от своей огромной куклы, которой снарядом оторвало голову. Девочке минул десятый день. Папа с мамой назвали ее Сандью, на их языке это значит «Нежное утро». Назвали и умерли. А старик спасся. Забрал малышку. Опустил крышку чемодана. И уехал навсегда, веря, что для ребенка так лучше.

Теперь их только двое на земле: тщедушный старик и безумно любимая им внучка, умный и послушный младенец, с которым г-н Лин не расстаётся ни на секунду. Они всегда вместе: на корабле ли, плывущем во Францию или в многолюдном бараке, куда вынужденных эмигрантов временно заселяют местные власти...

Г-н Лин ничего не знает о новой стране, она для него чужая, не имеет запаха. Она безвкусна, словно картон, размыта и обесцвечена. Старик продолжает жить воспоминаниями, своими снами, в которых родной край ещё зелен и жив, а молодая девушка с длинными косами приветливо улыбается молодому парню - своему будущему мужу...

Старик не понимает французского, он никуда не ходит, целыми днями тихонько сидя в своём уголке с внучкой на руках. В бараке он служит предметом для насмешек, над ним посмеиваются вслух, на него тыкают пальцем. Но г-н Лин никому не может доверить заботу о родной малышке, и только мысль, что девочка бледная и ей нужно дышать свежим воздухом, заставляет его выйти, пройтись по улице.
И вот уже сгорбленную фигурку старика, крепко прижимающего к себе Сандью, одетую в несколько одежек (чтобы не замёрзла), можно увидеть на скамейке, напротив городского парка.

Но внезапно, одиночество Лина прерывает высокий незнакомец, примерно одного с ним возраста. Он закуривает, присаживается рядом и начинает говорить. О жизни. О своей недавно умершей жене. О том, что часто приходит сюда - на эту скамейку, с которой видны аттракционы парка, где работала его жена...
И становится неважно, что Барк и Лин не понимает друг друга. А "Tao-laï" - вовсе не имя старика, а приветствие. Ведь у дружбы свой собственный язык, который чувствуешь сердцем...
И пусть сигареты, которые в следующий раз приносятся стариком в качестве подарка человеку, разделившему с ним его одиночество, самого низшего качества - Барку их вкус кажется самым лучшим на свете.
Красивое платье для девочки, пара трогательных обедов в кафе, искренняя радость при встрече и, наконец, самое важное, самое доверительное: фотографии из прошлой счастливой жизни, которые два человека из разных миров показывают друг другу - всё это способно скрасить, внести смысл, хоть немного изменить в лучшую сторону безрадостное, горестное существование Лина и Барка.

Маленькой Сандью тоже по душе французский великан. Через него дед и внучка открывают для себя новую страну, впервые улавливают её запах.
Но нельзя вечно жить в бараке. Сопротивляйся не сопротивляйся, но переезд - уже решённое дело. И после обязательного профилактического осмотра доктором, старика с внучкой устраивают в удобное, но какое-то странное место. Непонятно почему в нём много пожилых людей в синих халатах, безжизненно смотрящих в окно. А ворота слишком высоки, а охрана слишком сурова.
Как же им объяснить, что г-ну Лину нужно повидаться с Барком, что друг наверняка переживает и ждёт его на так полюбившейся всем троим скамейке! Ведь ещё одной потери им уже не пережить...

И старик с внучкой снова в городе, в незнакомом месте, среди толпы, равнодушно снующей мимо.

Все сливается воедино. Места, дни, лица. Старик представляет родную деревню, рисовые поля, как блестящую или матовую – в зависимости от времени суток – шахматную доску, связки неочищенного риса, спелое манго, глаза человека-горы, его толстые пожелтевшие от табака пальцы, лицо сына, кратер от бомбы, развороченные тела, поселение в огне. Вперед, вперед. Господин Лин утыкается в собственные воспоминания и в людей, которые бегут, не останавливаясь, словно предназначение человека – бежать, бежать к пропасти.

Возможен спойлер

Понимая с самого начала, что не всё в книге состыкуется, я совершенно не ожидала подобного окончания. Оно просто резануло по сердцу. И стали заметны и видны те "звоночки", которые расставлены по всему роману. Теперь все пазлы сложились в единую картину, и она потрясает своей глубиной. Всему нашлось объяснение: насмешкам в бараке, странному дому, поведению врача, грубой не младенческой пище Сандью... Особенно ярким и ясным становится покаяние Барка в грехе своей молодости, в том, что он принимал участие в войне во Вьетнаме.

Я перечитывала второй раз и снова плакала. И не стыжусь этих слёз - только незримо аплодирую за них автору.