© Евгения Зольцман, 2016

Редактор-составитель Равиль Айткалиев

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть I
1440 минут

«Вечер сливает из офисов…»

 
Вечер сливает из офисов
то ли планктон, то ли просоленную потом селедку,
на забитые тротуары и затоптанные газоны.
Прежде чем допить остатки четверга из бутылки вина,
оцениваю резонность этого шага:
наутро
головную боль усугубит аромат кофе и какофония сигнализаций.
А может, всё не так плохо,
как может показаться?
 

«Высовываясь из-под одеяла…»

 
Высовываясь из-под одеяла,
хочу обидеться на пятничное утро,
на кошку, ожидающую забытого ужина,
и на собственную физиологию,
не давшую поспать лишних пять минут.
А потом – захлебнуться в потоке таких же маленьких огорчений
на улице, где каждый сочувствует своему,
читая его в чужих лицах.
 

«чай…»

 
чай
скулы сводит от крепости
ночь или утро не знаю
и не всё ли равно
когда так холодно даже утро не кажется добрее
похмелье льется по скользким улицам запинаясь о сумерки
ночь
скулы сводит от слез
 

«Утренняя радость…»

 
Утренняя радость
сдувается над горизонтом воздушным шариком:
вместо арбуза – Watermelon в баре,
на ужин —
босые прогулки,
нагретые кривящимися протекторами шин,
и ты
в полудрёме города принцесс и горошин.
 

«…бежать до белых подошв…»

 
…бежать до белых подошв,
не видя линии горизонта
и лиц невинных,
ногтями,
сквозь непривычную дрожь,
расцарапывать новые спины.
И кажется,
даже готова скинуть сандалии
вместе с тенью, прикованной к стопам,
но каждое утро любовно
сшиваю свой кокон.
 

«По ступеням…»

 
По ступеням
веревочной истины —
Вниз,
Перебирая мысленно
варианты движения
От точки неба
к песчаному горизонту,
Планирует птица.
Надежды давно расквартированы по потребностям.
Растягивается линия жизни
От безызвестности к новостям.
 

«солнце…»

 
солнце
играет с дождем в крестики-нолики
на карнизах и лестничных клетках
полуразрушенных мирозданий
пока бог трясёт в сторону каждого
сахарной костью
мир меняется со скоростью солнечных бликов и падающих капель
 

«Пустынный ветер…»

 
Пустынный ветер
мечет песчаные стразы к ногам города,
но вряд ли кто-то усмотрит в этом раболепие.
Мне страшно и холодно
в стеклянно-бетонном склепе,
где каждый глоток воды отдаёт горечью слёз бедуинов,
и башни благополучия
возвышаются среди священных руин.
 
 
Дубай – Алматы, июль 2011 года
 

«Я давно научилась ходить от противного…»

 
Я давно научилась ходить от противного:
превращать орала в мечи и вино в воду,
не думать о мягких стенах,
что доводят до полной прострации,
рождая вопрос за вопросом своей безупречностью и белизной.
Я измеряю время
кривизной параллельных прямых,
смотрю на холодный свет с потолка, и,
запутываясь
в смирительном пододеяльнике,
с каждой новой кривой минутой отдаляюсь от реальности.
 

«Они исполняют желания…»

 
Они исполняют желания,
шутя и не спрашивая:
а ты уверен? —
Тени с волшебными палочками,
пропускающие через заветные двери.
 
 
Бегают по облакам,
утопая в пушистой вате, —
на небе это нетрудно —
и вечно спорят:
кто серее —
кошки ночью
или днём люди.
 

«Земля —…»

 
Земля —
Йо-Йо —
скачет на ниточке,
Уходя из-под ног разломами
И возвышаясь горами.
Спускается
«дэус экс махина» —
Конец. В неудачной драме.
 

Часть II
Коды кварт

Весна. Галочки на полях

«март…»

 
март
выпал туманом за окном
на остановках
в ожидании счастливого пути
скучают розы и клары
без кораллов и шипов
но с сюрпризами для самих себя
и обидами, переданными по наследству
бабушками и мамами
 

«Галочки на полях…»

 
Галочки на полях
уже обозначились в небе
первыми весенними дополнениями к тоске,
и отдаёт болезненным гулом
в районе среднего уха
серебряный колокольчик в детской руке.
 
 
Мысли расползаются,
как рубашка,
шитая гнилыми белыми нитками,
и от крепости нервов,
что корчатся в стальном кулаке,
перехожу к крепким напиткам.
 

«Март…»

 
Март.
И, кажется,
радоваться бы.
Скидывать сапоги,
и в кедах – по лужам.
Возвращаться домой к обеду
и отсыпаться до ужина.
Или, тонким льдом
надрывая вены,
дополнить статистику
психдиспансера
и недели на две,
а лучше на месяц,
привычно
спрятаться в панцирь.
Натянуть броню
из обид и непонимания,
ты ведь думаешь это лучше,
чем без малого в тридцать лет
оголтело носиться по лужам.
 

Лето. Жажда осени

«Я не знаю…»

 
Я не знаю,
в какой тональности звучит твой город,
и вряд ли это важно,
когда под прорывом летнего неба
дождь
тянет мутные нити к земле,
 
 
[Я раньше думала, что они серебряные.]
 
 
когда на смену острому слуху
приходит
прежняя дальнозоркость,
расцвечивающая семь цветов радуги
миллионным спектром
над горизонтом.
 

«Отбиваю…»

 
Отбиваю
пальцами дробь
в ожидании капель на плечи.
Ветер
сбивчиво шепчет о жажде осени,
читающейся в лица прохожих
и тысячами насекомых разбегающейся по коже.
А я улыбаюсь
и знаю точно:
прорыв неизбежен —
в небесной сантехнике вот-вот появится брешь.
 

«Разговариваю с пылью —…»

 
Разговариваю с пылью —
ну где ещё найти собеседника легче
и въедливее.
В духоте многоэтажек
я давно научилась воспринимать пятницы,
как среды,
где в нереальности происходящего
тает моя тюрьма.
 
 
Я ждала в объятия зиму, но в ноябре
На пороге лето
с ароматом «Клима».
 

Осень. Бездушные лужи

«Прячусь…»

 
Прячусь.
Ветер уже погнал собак
по следу ускользающего августа,
но всё также жарко.
Время тянется,
будто из-под хлыста,
неизменно шаркая отёкшими стопами по лунным фазам,
и снова отделывается пространными фразами,
что так было из века в век,
а может, тысячелетиями,
что об этом писали в каких-то рунах…
А я смотрю из укрытия на закат,
где всё также лопаются
метеозонды, запущенные накануне.
 

«Закрываю глаза на простыне…»

 
Закрываю глаза на простыне,
Марс навис второй Луною,
шебуршат чердачные мыши,
будто к небу тоннели роют.
Расплескался дорогой млечной
хор сомнамбул – все где-то было,
и насаживает сентябрь
хладнокровно меня на вилы.
 

«Мел весенний лежит кракелюром…»

 
Мел весенний лежит кракелюром
на растрескавшемся асфальте.
Мне бы только понять код
от последней кварты.
 

«Лужи…»

 
Лужи,
как тысячи знакомых лиц,
трансформируются под колёсами и порывами ветра.
Разрываясь от сильных волнений капли летят к свету фар,
Принимающих ещё одну разбитую душу.
 

Конец ознакомительного фрагмента.