© Евгений Тимошенко, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Вот и дождались мы вашего внимания (я о себе и повести, собственно говоря). Здравствуйте, уважаемый читатель!

Здесь, на страницах этого произведения, попытаюсь рассказать о трех совершенно разных людях, которых судьба свела в одно время и даже в одной точке. Я не буду выставлять оценок их личностям, хотя могу и не удержаться. Предпочту, чтобы эту работу сделали Вы! Именно, Вы должны определить, кто из них «Шура Балаганов», кто «Корейко» или «О. Бендер». Я уверен, что из нашей жизни эти персонажи никуда не ушли. Они всегда были и будут рядом. А поскольку это именно так, то сразу хочу оговориться, что имена и фамилии вымышлены, а совпадения событий или ситуаций случайны.

Итак, начнем!

Евгений Тимошенко, 2015

Глава 1

«…Все будет как в кино, а в кино плохое не показывают…»

Василий Шишкин

Витька

– Зачем ты это сделал? – с жесткой укоризной в голосе спросил Валерий Николаевич своего племянника.

Они стояли возле трюмо в полутемном коридоре квартиры-хрущевки, перекрывая проход полностью.

Витя – тщедушный молодой человек лет двадцати ростом выше среднего с огромной волнистой шевелюрой «а-ля Смоуки» стоял, опустив правую длинную руку вдоль туловища. Левой же он, протягивая навстречу дяде, ибо Валерию Николаевичу он доводился племянником, передавал ему золотое обручальное кольцо «бочонок», которое успешно и подло стырил из спальни своей двоюродной тетки во время застолья по случаю ее дня рождения. Произошло это в момент, когда гости стали поднимать рюмки в честь его деда-героя Гражданской войны, ибо любое собрание Витиной родни заканчивалось именно так. А это в свою очередь означало, что все присутствующие за столом подобрались к нужной кондиции, когда салат еще не закончился, но мордой в него падать еще рано.

Уловив этот момент, Витя ловко и воровато исчез из-за стола. Зная, наверняка, где находится заветная теткина шкатулка, и, будучи уверенным в том, что его никто не заметит, Витек все же пробрался в спальню на цыпочках.

Открыв коробочку с украшениями, косматый шалопай ахнул. Чего там только не было. Коралловые и жемчужные бусы с золотыми застежками, колечки, сережки со стразами из белого и желтого золота, серебряные клипсы. Он засунул руку внутрь и на мгновение зажмурил глаза от удовольствия.

Вдруг в коридоре раздался грохот падающего ведра. Витек дернулся и рванул к двери. Присев на корточки он выглянул в дверную щель, так как нарочно не закрыл за собой дверь на случай «шухера».

В полутемном коридоре на полу барахтался в борьбе с пустым ведром Санька, двоюродный брат.

« – Вот пьянь, – подумал Витек, – и тут мне все перебивает».

Он на цыпочках вернулся к шкатулке, выхватил колечко с приличным весом, пару цепочек, но шум в коридоре усилился и воришка рванул в смежную со спальней комнату.

– А ну поднимайся, бездельник, – прокричала тетка Дарья пьяному Саньке, – ты чего тут возле моей спальни распластался? Придурок!

Сын ее кое-как со второй попытки встал на четвереньки. Тетка пнула его под зад ногой, и он снова завалился на пол.

– Тетя Даша! А чего вы тут? – задал вопрос Витя, высовывая голову уже из кухни.

– Да я вот пообещала показать свои сережки твоей матери. А этот пьяный оболтус увалился тут на пол, прохода нет, – проворчала тетка, переступая через лежащее на полу булькающее тело.

– А-а, – протянул Витя, – а я хотел сказать, что мне пора.

– Что даже чаю не попьешь? – равнодушно спросила Дарья, открывая дверь спальни.

Она повернула голову, но Витьки уже и след простыл. «Вот, бабник, – подумала Дарья, – чуть только „женилка“ выросла, уже кобель. Весь в свою мамашу».

Не успел Витя добраться до калитки палисадника, как в доме тетки раздался дикий крик.

– Люди! Ограбили! – кричала Дарья. Витька, злостно ухмыляясь, просунул руку в карман брюк-клеш и, нащупав заветный металл, рванул что есть мочи домой.

Маленький Пук

– Так все же зачем ты это сделал? – спросил Валерий Николаевич, забирая обручальное кольцо из протянутой руки Витька.

Тот стоял, потупив взор в пол, и шаркал нервно носком правого тапка по старому паркету, словно что-то выковыривал.

« – Придурок!» – подумал про себя Валерий Николаевич, а вслух сказал.

– Как же ты будешь в Москве учиться? Тебя же там сокурсники забьют или в тюрьму посадят!

Витек продолжал молчать, только вот рука правая сама без воли хозяина вновь проникла в карман брюк и сжала в нервной судороге, оставшуюся золотую цепочку тетки.

– Ладно, Бог тебе судья! – произнес дядя и повернулся к выходу.

Взгляд его уперся в зеркало трюмо.

Витек, понимая, что кое-что ему урвать удалось и довольный этим, показал вслед дяде язык так быстро и часто, как это делал комиссар Жюв в фильме «Фантомас».

Оскорбившись этим обстоятельством дядя, не раздумывая, развернулся, и, взмахнув рукой, ударил основанием ладони племянника прямо в лоб.

Не ожидая такой прыти от родственника, Витька даже злую улыбку не успел снять с лица и, прикусив свой язык, завалился на пол. Раздался громкий …«пук!».

Дядя, услышав или скорее почуяв неприятный запах, поморщился брезгливо и плюнул в ноги покрасневшему от конфуза Витьку.

– Сраная интеллигенция! Не тронь говно, вонять не будет, – в сердцах и с горечью произнес дядя и вышел из квартиры.

Глава 2

Шилов

«…Искусство мыслить спасает жизнь…»

Евгений Тимошенко

Камера представляла собой куб, почти правильной формы. В высоту он была не выше 180-ти сантиметров. Нары занимали почти все горизонтальное пространство так, что от них до противоположной стены было всего полметра. В длину можно было насчитать всего четыре коротких шага. Пройдя в камеру, Сергей подождал, пока закроется дверь. Охранник повернул ключ в замке, сдвинул со скрипом засов и ушел. Возле двери вверху слева за решеткой горела тусклая лампа. Ее никогда не выключали, дабы можно было в любой момент увидеть то, что там происходило. В тамбуре же свет не включали, чтобы задержаные не могли видеть того, кто за ними наблюдает снаружи. Охранник ушел, и Шилов остался один наедине со своими мыслями. Нельзя сказать, что мозг его начал лихорадочно работать над тем, что он успел узнать и услышать за этот день. Сергей прилег на нары и прикрыл глаза. В голове все еще мелькали эпизоды произошедшего за день. Ясной и четкой картины пока не было. Уснуть он не смог, так что встал и начал ходить по камере, считая шаги. Закурил сигарету, и подумал, что так можно и время определить без часов, так как дневной свет сюда не проникал. Немного отвлекало. Наступило время ужина. Всем, содержащимся в изоляторе разнесли что-то похожее на пищу, но на Шилова, поскольку он поступил днем, наряд выписан не был, но Сергей этим не сильно расстроился. Ему было не до еды. Выкуривая через равные промежутки времени по сигарете, он немного успокоился. Мысли стали складываться в ровные предложения. Анализируя ситуацию, пришел к выводу, что все это сделано только для того, чтобы психологически его уничтожить. Несмотря на серьезность обвинения, показания свидетелей, что-то все-таки у следствия не складывалось. Устав прохаживаться двумя шагами вперед и назад, Шилов прилег на деревянный настил. Потом мысли стали путаться, и Сергей заснул, вернее просто забылся…

Проснулся от какого-то шороха, вскочил, но ничего не понял. Сергей лежал головой к двери, так что не сразу сообразил, что этот звук идет именно оттуда. Повернувшись лицом к выходу, Шилов понял, что смотровое окошко приоткрыто, и в нем что-то блестело. Все оказалось прозаичнее, – это был чей-то глаз. Неизвестно сколько времени стоявший за дверью человек наблюдал за ним, но, как только Шилов повернулся, тот почти сразу заговорил шепотом.

– Тебя столько раз предупреждали о том, чтобы не лез туда, куда не просят. А теперь сидишь тут и ждешь своего конца. Запомни, что все еще можно изменить. Завтра у следователя сознаешься во всем, и тогда тебе дадут минимум. В противном случае, тебе крышка, – голос закашлялся, – тогда сразу все припомнят. И помочь тебе некому.

Прошептав это, посетитель исчез. Голос был каким-то хриплым, но очень знакомым. Около часа Сергей не мог уснуть, затем просто провалился в темноту.

Глава 3

Цена свободы

«…Алчная душа всем злым делам начало…»

Иоанн Дамаскин

– Ну, принес? – спросил конопатый и рыжий молодой человек того же возраста что и Витек.

– Принес, принес, Моня, – ответил ему Витек, доставая из кармана золотую цепочку.

– Вот, – сказал он рыжему фарцовщику, – держи. Оцени ее по максимуму, потому что больше ничего нет.

– Фью-ить, – присвистнул Моня, – вещица-то так себе.

– Не свисти, денег не будет, – оборвал его Витек, – эта цепочка еще до революции делана, так что не надо трепаться.

– Видишь, – Витька указал пальцем на пробу на замочке, – такого даже Бендер не видел, а ты говоришь, так себе.

– Ладно, – ответил Моня, доставая из кармана складную лупу.

– Что ж, – произнес он, пожалуй, я дам тебе триста рублей.

– Какие триста? – вскричал, выпучивая глаза Витек, – мало того, что мне пятьсот надо судье отдать, так еще и по морде за нее получил.

– Какому-такому судье и по какой морде, я не знаю, – ухмыльнулся Моня, – но больше чем четыреста не дам.

– Так, давай ее взад – разочарованно прошипел Витек, – я ее кому-нибудь другому продам.

Он протянул руку за цепочкой, но Моня отвел его руку.

– Кому ты ее продашь, балбес? – спросил он Витьку, – тебя тут же заметут менты и тогда тебе уже никакой судья не поможет. Понял?

Он хитро прищурил правый глаз, глядя на собеседника.

Витька поник и рухнул в кресло. Поролон под гобеленом уже давно был промят, так что посадка была жесткой. Он поморщился и замолчал.

– Есть, конечно, вариант, – произнес Моня, почесывая свою шевелюру. Он провел рукой по жестким торчащим во все стороны волосам, будто по язычкам пламени пробежался.

– Какой еще вариант? – устало спросил его Витек.

– Я дам тебе шестьсот рублей, но ты за это окажешь мне услугу.

– Какую? – в голосе Витька прозвучала нотка заинтересованности.

– У твоего деда есть пистолет «Маузер» еще с Гражданской войны, – продолжил Моня, заметив, как его собеседник встрепенулся.

– Есть, – утвердительно ответил Витек.

– Так, вот, – начал Моня развивать тему, – ты мне «Маузер», я тебе сейчас даю шестьсот, а за него еще добавлю тыщу. Идет?

Услышав названную сумму, которую в то время советскому инженеру и за год не собрать, Витька нервно заерзал задом в жестком кресле.

« – Что-то этот мошенник темнит», – подумал Витек, глядя на рыжего фарцовщика, а вслух спросил.

– Но это же уголовное дело. Так?

– Да какое там дело? – осклабился Моня, ухмыляясь, – оружие старое, дареное. Чего там?

– Так ведь он его за службу в Черноморском ЧК получил, – ответил Витек, боясь уже и продешевить.

– Тем более! – уверенно сказал Моня, – что же он жаловаться побежит? Он, поди, уже на ладан дышит.

– Дышит-то, дышит, – задумчиво ответил Витек, – только боязно как-то.

– Я тебя что, трусы заставляю снимать? – давил Моня, – Тебе же надо.

Витек представил себе кучу червонцев и «горчичников», и во рту у него пересохло.

« – Смогу и в Москву уехать, и в институт поступить, и от суда отмазаться» – подумал Витек, грызя ногти.

– Тебя судья от армии откосит, в Москву поедешь, а там, – Моня задрал голову и поглядел в потолок, – там новая жизнь, девочки. А?

– Да, – протянул Витька – сбылась бы мечта моей мамы, и стал бы я режиссером.

– Так что? – вернул его к действительности Моня. Договорились?

– Хорошо, – ответил Витька, – по рукам.