Роль воображения не в том, чтобы делать странное понятным, а скорее в том, чтобы делать всё понятное странным.

Гилберт Кит Честертон.

Иллюстратор Виолетта Терехина

© Евгений Терехин, 2018

© Виолетта Терехина, иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4474-4060-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Как обычное сделать необычным

(Предисловие Виктора Кротова)

В этой книжке особые сказки. Можно подумать, что автору досталась такая специальная волшебная палочка. Дотронется он ею до чего угодно – до старого носка или до обычного мышонка – и то, чего коснулась волшебная палочка, становится каким-то необычным. Молчаливое становится разговорчивым, стоячее ходячим. А если уж попалось что-нибудь фантастическое, то оно вдруг становится совсем простым и потому особенно удивительным.

Но нет, ни о какой волшебной палочке автор и не упоминает. Мол, посмотришь в потолок, почешешь в затылке – и торопись ухватиться за протянувшийся к тебе сверху кусочек сказки…

А всё-таки, если внимательно-внимательно присмотреться, то всё же есть у Евгения Терёхина волшебная палочка. Впрочем, она у каждого из нас есть, да не у каждого получается волшебство из неё высекать. И палочка эта – наш сказочный русский язык. Почитаешь сказки из этой книги – и видишь, как обычное слово становится волшебным, и от того с ним, с этим словом, и с тем, к чему оно приставлено, происходят всякие чудеса.

А потом чудес становится всё больше и больше, а сказки всё шире и просторнее. И кто там уже только ни появляется!.. И магнитное поле, и арбузные жители, и Вихрь с Тайфуном, И даже сама госпожа Конкуписенция (от самого имени её веет чем-то чрезвычайно волшебным).

Ну, а если этому ещё и потолок помогает, то вот книга и складывается. И пока доберёшься до последней страницы, в тебе столько всякого интересного натворится, что хочется уже к началу вернуться и снова вспомнить все эти приключения, в которых побывал. И то ли эти сказки уши промывают так, что начинаешь неслышное слышать, то ли взгляд освежают так, что смотришь на обычное, а видишь удивительное, – но после этого совсем по-другому к жизни относишься. И на потолок с уважением смотришь и думаешь: может, тебе тоже почесать в затылке и скорее ухватиться за высунувшийся кусочек сказки…

Виктор Кротов, писатель

Сказки с потолка

У меня дома странный потолок. Иной раз посмотришь на него, почешешь голову, и вдруг в нём как будто что-то раскрывается, а из образовавшейся бреши выглядывает сказка. Ты хватаешь её за ногу, чтобы не убежала, и тянешь вниз. Она сопротивляется, брыкается, не хочет, но я-то сильнee. Вот и вытягиваю сказки на землю, одну за другой. Но они не остаются в долгу – мстят тем, что частенько увлекают меня в своё верхнee царство, которое «за потолком».

Когда я попадаю туда, мне бывает очень трудно вернуться. Но приходится – в конце концов, у меня дети: мальчик, мальчик и ещё девочка. Они-то и просят меня рассказать сказку. И так просят, что хоть на стенку лезь. Но лезть на стенку не выходит. Поэтому я просто смотрю в потолок, чешу голову и жду – не мелькнёт ли там новая история.

Вот как это выглядит…

Да, если вы не знали, все сказки живут на потолке… Точнee, за потолком. И всякий, кто достиг своего потолка, должен непременно забраться выше, чтобы увидеть мир, в котором всё по-другому. Сделать это довольно просто. Взгляните вверх, глубокомысленно почешите голову и хватайтесь за первое, что стукнет вам по макушке. Пусть это будет только нога, этого достаточно – по этой ноге вы легко взберётесь за полоток, а там уже запотолочное царство. Побродив там немного, возвращайтесь обратно, ведь все истории должны быть рассказаны на земле. А потолок для того и раскрывается, чтобы нам не показалось, что мир наш ограничен потолком и поднимать голову вверх совершенно бессмысленно.

Сказка о весёлом водопроводном кране

Жил да был водопроводный кран, и звали его Смеситель. С утра до вечера он только и делал, что лил воду. Только всё не по делу. То мозги запарит кипяточком, то окатит ледяным душем – для визгу. Так и жил – не тужил.

Больше всего доставалось, конечно, ванне, которая жила прямо под ним. Ей приходилось терпеть всё, что выливалось из крана. Долго терпела она, но вот как-то раз, поперхнувшись внезапной порцией воды, излившейся из сияющего горлышка, и, откашлявшись с характерным бульканьем, сказала:

– И не устал ты, братец, воду лить? Всё бы тебе хихоньки да хахоньки. Ты ж меня совсем запарил, честное слово. Дело нужно с умом делать. Ухмыльнулся кран и спросил:

– А что же мне ещё делать, коли я кран? Лить воду только и умею. Но зато сколько пользы! Людям нужна вода, да ещё каждый день. Ты у нас гляди, какая основательная, дык тебя ногами топчут, а ко мне вон руки тянут.

– Да кто ж тебе сказал, что твоё дело лить воду? – продолжала ванна.

– А что ж ещё? – прыснул кран, – именно лить воду. И чем больше, тем лучше. Эх дали б мне волю, а то житуха – не фонтан… Только войдёшь во вкус, тебе сразу рот затыкают. Не дают вволюшку разгуляться.

– Ничего, как-нибудь разгуляешься, – подытожила ванна и замолкла.

Долго ли коротко ли, а стал наш кран временами посвистывать – вначале немного, а потом всё больше.

– Что это ты, братец, посвистывать начал? – как бы между делом поинтересовалась ванна.

– Яяя? Ссего это ты фзяла, – прошепелявил кран и почему-то перестал лить воду. – И се это ты всё капаес да капаес?

– Это не я капаю, это ты капаешь, – осадила его ванна. Кран удивлённо оглядел себя и понял, что действительно капает.

– Ух, и сто это со мной, – испугался было он.

– Стареем, – объяснила ванна, – жизнь, знаешь ли, не фонтан.

– Да мало ли сто, ну свисю, ну капаю, мне-то сто…, – пришёл в себя кран. – Кран он на то и кран, стобы капать, да воду лить. И сем больсе, тем луцсе, – весело захохотал он.

Но вот как-то ночью проснулся кран от страшного свиста и смотрит – а из него мощной струей бьёт фонтан, да прямо в потолок.

– Э-ге-гей, – обрадовался кран, – наконес-то сбылась моя месьта, я стал фонтаном! Проснись, подруга, проснись, посмотри, как я воду лью? Ну сто, всё ещё сказес, зизнь – не фонтан?

Так визжал и свистел кран, а ванна всё смотрела на сливное отверстие, и думала, что все его старания летят в трубу.

На следующий день пришёл водопроводчик, перекрыл воду, отвинтил кран и положил его стекать в ванну. Лежит отвинченный кран в ванне и думает: «Что же со мной теперь будет? Неужто выбросят меня на помойку? Неужели это всё?»

– Ванна, ванночка, что же со мной теперь будет? – испуганно запричитал кран и пустил пару слезинок. Слезинки потекли по ванне, да прямо в сливную трубу.

– Что теперь плакать, когда столько воды утекло, – укоризненно проговорила ванна, – но погоди отчаиваться. Посмотрим, что скажет мастер.

Мастер покрутил кран в руках, посмотрел на него внимательно и пробормотал:

– Будет ещё работать, как новенький.

Потом взял какую-то резинку, паклю, перевязал ему рану, прикрутил кран на прежнее место, и тщательно протер тряпочкой.

Кран засиял, как будто заново родился, выпрямился, заурчал, забурлил и воскликнул:

– Ах, как хорошо! Ну где же вода, дайте воду, я сейчас просто взорвусь от радости!

Но, поймав неодобрительный взгляд ванны, вдруг осёкся, и увидел, как стекают в сливную трубу его недавние горькие слёзки.

Крякнул кран, как будто что-то внутри у него надломилось, загудело, забурлило, заклокотало, дрогнул он всем своим телом, откашлялся, а потом из горлышка хлынула вода – сначала ужасно грязная, а потом чистая, прозрачная.

– Прости, подруга, – сказал, наконец, кран ванне дрожащим голосом, – теперь, наверное, я снова возьмусь за старое и буду лить воду.

– Нет, – с улыбкой ответила ванна, – кто лил слёзы, тот не может лить воду.

Улыбнулся кран такому ответу, и вдруг увидел, что прямо под ним уже набралась полная ванна воды, а в неё забирается весёлый карапуз. Вода булькала, плескалась, пузырилась, брызгала во все стороны, а кран почему-то был так счастлив, что на какое-то мгновение ему показалось, что и на него льётся что-то тёплое и ласковое.

– Что это? – поразился кран, осмотрев всё вокруг сияющим взглядом, – что это как будто на меня льётся?

Но он ничего не увидел, а только ясно почувствовал, что на него излилась любовь.

– Вот так чудо! Мне бы так лить! – воскликнул кран, – и, обрадованный своим внезапным открытием, тихонько сбрызнул малыша струйкой тёплой воды.