– Выйдите, курсант Син! – приказал ректор, и снова поразился: курсант отсалютовал, четко, через левое плечо повернулся к выходу, и строевым шагом вышел из зала. Члены комиссии снова переглянулись, и ректор недовольным голосом сказал:

– Ну чего смотрите, коллеги? Я НЕ ЗНАЮ, где он был, чего он делал до сих пор, и откуда прибыл! Прислали из канцелярии Императора, все обычным порядком. Хватит говорить ни о чем! Какая разница, кто он и откуда прибыл? Давайте-ка решать, куда его определим.

– Чего вы расшумелись? Напали на мальчика? – внезапно заговорил библиотекарь – Что будет, то и будет. Я предсказываю, что вы еще вспомните мои слова! Кто вам сказал, что Сина заперли в Академии с толпой жаждущих его смерти придурков? А вы не думали над тем, что это возможно ИХ с ним заперли? И это ИМ надо подумать над тем, как с ним себя вести? Чтобы с ними не случилось беды?

Члены комиссии недоуменно уставились на библиотекаря, но он не стал пояснять свои слова. Только улыбался, будто древний череп, который кладбищенский грабитель достал из склепа и смеха ради насадил на решетку ограды. Философ нередко выдавал такое, что вызывало оторопь у многих, кто с ним общался, и как ни странно – в большинстве случаев все его предсказания сбывались. Говорили, что он немного не в себе, сумасшедший, но это никак не умаляло того факта, что библиотекарь слишком часто для случайности оказывался прав.

* * *

– Ну что, куда тебя?! – спросила Хельга с живым интересом. Любопытство так и плескалось из ее переполненного мозга через глазницы, в которых неутолимым пламенем горели блестящие глаза сплетницы высшего ранга.

– То есть – куда меня? Никуда! Я им не отдался! – серьезно ответил я, и Хельга, поморгав ресницами, фыркнула:

– Тьфу! Твой солдатский юмор просто отвратителен! Вот видно, что ты невоспитанный ворк! Ну как не стыдно девушке такое говорить?!

– А ты вообще что вечером делаешь? – внезапно спросил я Хельгу – Не зайдешь ко мне? Я тебя хотел кое о чем расспросить… ну так, на полчаса!

– Ты отвратителен! – снова фыркнула девушка – Так бездарно, так глупо приглашать девушку на свидание?! И всего на полчаса! Ты еще на две минуты пригласи! В свою убогую каморку! Еще раз – тьфу на тебя!

Она неодобрительно помотала головой, но глаза ее смеялись. Нравилась она мне, эта девица. Болтливая, конечно, но это можно использовать и в своих интересах. Например – чтобы распространить какие-нибудь слухи. Стоит только рассказать ей что-нибудь по секрету, и… готово! Будет знать весь город!

Хельга потрогала губу, поморщилась, искоса бросив на меня быстрый взгляд, и я коварно усмехнулся:

– Хочешь уберу прыщик? Даже следа не останется!

– А ты умеешь? – Хельга высоко подняла брови – Я так-то хотела пойти к лекарю, но…

– Денег возьмут – закончил я за нее – А к Мастеру Гесселю чего не обратилась?

– Да ну его… – взмахнула руками девушка – Он конечно сделает бесплатно, но потом что-нибудь папе и выскажет. А папа начнет ныть на тему: почему не пошла к платному лекарю, зачем отвлекаешь преподавателей и персонал, я теперь буду ему обязан… тьфу! Не хочу!

– А кто у нас папа? – автоматически спросил я, прекрасно понимая, что вопрос был совершенной глупостью. Я уже понял, кто «у нас» папа.

– Мастер Зоран, ректор, кто же еще?! – хихикнула Хельга – Наверное, ты один только не знаешь! Страшно, да? Вот попробуешь затащить меня в постель, грязными ручками залезешь мне в трусики… тут тебе папенька все и оторвет!

– Что оторвет? – сделал я максимально глупую рожу.

– А то! Это самое, чем ты меня думаешь прельстить! Да я таких как вы… курсантов… в одном месте видала! Так и норовите соблазнить!

Я не стал спрашивать, в каком таком месте Хельга видала курсантов. Это ее право видеть курсантов в том месте, в котором она их видеть захочет. Но говорить об этом не стал. Просто протянул руку, взял ее ладонь в свою, и во вспыхнувшей ауре убрал розовый всполох, который относился к ее прыщику на губе. А также еще всполохи – к двум прыщикам на попе, и одному на левой груди. А еще – снял у нее боль в животе, которая делала Хельгу раздражительной. Впрочем – и не только она. Ну да… у нее эти самые дни.

Все заняло секунды три, не больше, Хельга даже не успела возмутиться. Только ойкнула, вытаращилась на меня взглядом застигнутой на лотке кошки, и молчала еще секунд десять после того, как я отпустил руку девушки. И не успела она что-то сказать, как дверь в зал советов распахнулась, и я услышал голос безопасника:

– Курсант Син, зайдите!

Захожу, все чин по чину, как и положено курсанту: почти строевым шагом, выправка, салют – картинка, а не курсант! Ну надо же потроллить этих напыщенных индюков? Особенно безопасника. Боец он скорее всего очень даже хороший, но человек… Впрочем, откуда я знаю, какой он человек? Мало ли кто как выглядит. Библиотекарь с виду ну чистый маньяк-убийца, или смерть с косой. Но поди ж ты – как оказалось, самый разумный из них человек. Но может тоже показалось. Я как Штирлиц – никому не должен верить! (Мне – можно!)

– Курсант Син! – торжественно объявил ректор – Посовещавшись, комиссия пришла к такому выводу: вы будете обучаться сразу на двух факультетах – лекарском и артефактном. Расписание ваших занятий уточнят позже. Приоритетность – лекарскому факультету. Лекарей у нас совсем мало. Кстати, возник такой вопрос: обучение в Академии длится три года. Ваша возрастная группа начинает сейчас последний год обучения. Вам придется заниматься с четырнадцати-пятнадцатилетними подростками. Но если вы ускоренно сдадите экзамены за курсы – вас переведут в группу вашего возраста. Повторюсь – если сдадите. Придется вам хорошенько постараться, чтобы наверстать упущенное время. Вам ясно? Вопросы есть?

– Мне ясно. Вопрос есть – отвечаю я, поедая глазами начальство. Начальство любит, когда его поедают. Если только это не могильные черви. И не зомби.

– Задавайте! – говорит таким тоном, что кажется, сейчас на окнах выпадет иней. Не принято, чтобы курсанты задавали вопросы. Надо отвечать: «Никак нет! Вопросов не имеется!» И таращить глаза на начальство. Оно это тоже любит.

– Мне нужно выходить в город – страдальчески сдвинув бровки отвечаю я – У меня нет мыла, ваксы, вообще ничего нет для поддержания чистоты. А насколько я знаю, купить тут это негде. И попросить купить все это я никого не могу – по известным вам причинам. Не позволите ли вы увольнительные до ноля часов, как и у всех курсантов?

Легкое замешательство, потом ректор на секунду задумавшись, говорит:

– Я считаю, и совет со мной наверное согласится – это можно позволить. Но прежде выучите правила поведения курсанта за пределами Академии – Мастер Рогс примет у вас экзамен.

– А могу ли я сдать этот экзамен прямо сейчас? Я выучил правила.

– Да? – почему-то удивляется ректор – Ну… ладно. Мастер Рогс, проверьте знания курсанта.

Минут пятнадцать этот чертов безопасник гоняет меня по всем пунктам правил, и только когда его коллеги стали что-то бурчать и недовольно на него смотреть – отстал. Правила я знаю отлично, меня этим не проймешь. И знал, что придется сдавать такой экзамен – рано, или поздно. Не зря же я сутками сидел в библиотеке!

– Итак, курсант Син, получите свой жетон у Главы службы безопасности. Зайдете к нему. когда, Мастер Рогс?

– После обеда – вздохнул безопасник так, будто я должен не жетон у него забрать, а всю его зарплату за две недели.

Из зала я вышел бодро, молодцевато, как Швейк, отправляющийся на войну. Маленькая, но победа была одержана!

* * *

Хельга проводила взглядом этого странного парня, дождалась, когда комиссия, переговариваясь, вышла из зала советов, и закрыв на ключ ящик стола, в котором хранила бумагу, чернила, косметику, купленную ей отцом на день рождения (дорогая, с магией, но от прыщей плохо помогает!) и заторопилась вон из приемной. Через минуту она уже стучала каблучками по коридору женского отделения, и еще через минуту стукнула в дверь особым стуком, который они нарочно придумали с Фелной. Тук… тук-тук-тук… тук-тук.

Подруга открыла не сразу – заспанная, опухшая со сна. А еще – ее лицо покрывала россыпь красных, отвратного вида прыщей, над которыми Фелна уже оставила надежду одержать победу. Столько денег перевела, столько лекарей обошла – ничего не помогает! И даже здешний лекарь разводит руками – каждый месяц ей нужно потерпеть. Вот такая особенность организма! Если тратить на нее снадобья Академии – это никакой бюджет не выдержит. Прыщи – не боевая травма, и не болезнь, которая мешает учебному процессу. Это просто такая личная проблема, которую каждый курсант должен решать своими средствами.

– Новость тебе расскажу! – Хельга ворвалась в комнату, как зимний ураган – Представляешь, у меня на губе прыщик вскочил! Ну, ты знаешь – каждый месяц такая проблема. А еще – живот болел так, что аж терпежа никакого не было! Говорила папке – а он, мол, пошла служить, так служи! А не придумывай повод сидеть дома! Ну, так вот – этот самый Син, увидел прыщ у меня на лице, как схватит меня за руку, как сожмет! Знаешь, какой он сильный, и рука у него… прямо как обжигает! Да, как огненная!

– Ближе к делу! – фыркнула Фелна, задирая короткую ночнушку и почесывая упругую ягодицу под узкими трусиками – Чего так возбудилась? Влюбилась в этого недотепу, что ли? Так зря! Завтра ему Грендель голову оторвет!

– Дура ты, Фе! Еще кто кому оторвет! Я подслушивала, когда комиссия сидела, так вот, он…

Хельга спохватилась, прикрыла рот ладонью, потом снова разулыбалась:

– Так вот он взял, и убрал у меня прыщ! И следа не осталось! И на груди был прыщ – тоже не осталось следа! И вот тут чесалось (она повернулась и забавно отлячила круглый задик) – и теперь там ничего не осталось! Представляешь?!

– Вот как? – Фелна медленно подошла к висящему на стене дорогому зеркалу в золоченой оправе, медленно стянула с себя ночнушку, оставшись почти совсем обнаженной, и стала смотреть на свое отражение, поворачиваясь, морщась, как на нечто неприятное, гадкое.

Вообще-то фигура у нее была замечательная. Стройные, длинные ноги, небольшая, но крепкая и ровная, очень красивая грудь, аккуратная попка без малейших признаков целлюлита. Тонкая талия, плоский живот – Фелна очень много времени уделяла занятиям физическими упражнениями, единоборствам.

Все хорошо, вот только одно «но». Тело ее покрывали красные гнойники – одиночные, и россыпью. И как бы она не боролась с ними – прыщи появлялись снова и снова. С детства мучается, и каждый месяц эта проблема обостряется. На борьбу с прыщами уходят деньги, и немалые – лекари берут за свои услуги очень дорого.

Еще – на лечение тратится свободное время, но самое главное – это чувство собственной неполноценности. У нее нет парня, она до сих пор девственница, и это в восемнадцать-то лет! Кому скажи – засмеют! Но кому она нужна – с такой-то рожей?!

Хорошо, что папаня очень влиятельный человек, и Фелну опасаются травить. Иначе жизнь в Академии ей показалась бы совершеннейшим адом. Да и сейчас она не больно-то рада эдакому своему существованию. Она точно знала – за глаза ее зовут «Красномордой». Худшего для девушки и придумать нельзя! Потому она и успешна – и в учебе, и в боевых искусствах – чтобы доказать, что пусть она и Красномордая, зато умнее и сильнее большинства из тех, кто в лицо ей улыбается, а за глаза презирает и хихикает в спину!

– Ты можешь меня с ним познакомить? – ровным голосом спросила Фелна, с неудовольствием продолжая глядеть на себя в зеркало – А то будет странно, если я вот так запросто к нему подойду.

– Вот! А я для чего пришла?! Давай заявимся к нему после обеда! – просияла Хельга – И поговорим! Кстати, он меня как раз и приглашал! Только я его обсмеяла – мол, болван, приглашает в свою каморку на свидание! Папаша ему член оторвет за меня! Знаешь, а Петр не такой болван, как я думала. Веселый, шустрый… а уж какой красивый… ты видела, какие у него глаза?! Ох, эти глаза… как лужи растаявшего льда под голубым небом! И рука… такая горячая…

– Так! Ну-ка успокойся! – хихикнула Фелна – Достаточно было парню тебя подержать за руку, и ты уже мокрая?! Как не стыдно?!

Они захихикали, а потом Фелна стала одеваться для выхода на обед. После завтрака она прилегла – плохо себя чувствовала, по понятным причинам. Вот и проспала до самого обеда. Занятий-то пока нет, все съезжаются, обустраиваются, занятия начнутся через несколько дней. Так что – почему бы и не поспать? Потом уже днем не поспишь…